Ознакомительная версия.
Виктор с открытом ртом непонимающе смотрел то на маму Нину, то на Юлию, то на Машку, а Юлия сердито уставилась на маму Нину и молчала, поджав губы. Зачем она говорит все это? Во-первых, Машка не заморыш, а совершенно нормальный, здоровый и веселый ребенок. Во-вторых, незачем при ребенке рассказывать, что день рождения ему «придумали»… Даже если сейчас Машка не понимает, о чем идет речь, — все равно не надо. В-третьих, все это совершенно не касается посторонних. Незачем посторонним знать о том, что… Ни о чем им незачем знать. Марья — ее дочь. И она никогда никому не позволит думать по-другому.
Мама Нина встретила взгляд Юлии и тут же сделала непроницаемое лицо.
— Марью дед уложит, — заявила она безапелляционно. — А я лягу полежу. Устала что-то. Так что вы с Виктором идите, нечего вам тут делать. Заодно покажешь ему все. Ты как, Вить, не против экскурсии?
— Еще бы, — с готовностью откликнулся Виктор. — Я давно мечтал посмотреть и интернат, и детей, и доктора Олега, и ближнюю рощу… И вообще все.
— Ну, ты подумай! — Мама Нина явно обрадовалась. — И обо всем-то он знает! Ну, вот и хорошо, вот и славно, вот и посмотришь наконец.
Юлия прожгла маму Нину взглядом и пошла переодеваться в «интернатскую» одежду — длинную просторную юбку из цветастого ситца и белую бязевую кофточку. Вообще-то сегодня утром она решила надеть новый сарафан, который закончила только вчера, — похвалиться Лидочке и бабе Насте, как хорошо у нее получилось. Они в этом понимают, они обе и сами большие искусницы, и Юлия всегда с нетерпением ждала их похвалы, одобрения. Но раз уж Виктор здесь — не будет она сарафан надевать. Еще подумает, что ради него наряжается…
Они шли по тропинке через старый запущенный сад, Юлия чуть впереди, опять чувствуя его неотрывный взгляд и все больше нервничая от этого. Она уже хотела было остановиться и сказать ему, что… что-нибудь сказать. Что он на нее так уставился? Ждет, когда она споткнется? Но тут Виктор догнал ее, взял за локоть и тихо сказал:
— Юлия Июль.
— Что? — Юлия остановилась, высвободила локоть из его осторожных пальцев и повернулась к нему.
— Ты сегодня такая… нарядная, — растерянно проговорил Виктор, с ожиданием глядя ей в глаза.
Здрасте вам. А она специально новый сарафан не стала надевать. Юлия с трудом посмеялась, несмотря на ком в горле, отвернулась и опять решительно зашагала по тропинке. Он догнал ее, пошел рядом, отводя рукой буйно разросшиеся ветки, и негромко заговорил:
— Знаешь, я все время представлял, какая у тебя дочка может быть…
Она искоса ошеломленно глянула на него. Так он знал про Машку? Наверное, ему папа сказал…
— Я представлял, что она смуглая, черноволосая и очень тихая… И с черными глазками. В общем, как ты, только маленькая. Когда Машку увидел — так удивился! Совершенно на тебя не похожа и такая бойкая… Смеется все время. Я только потом понял, в чем дело… Ну, когда мама Нина про день рождения рассказала.
Юлия шла молча, не глядя на него, невольно все больше и больше ускоряя шаг, и он замолчал, широко шагая рядом. Потом осторожно спросил:
— Ты ее давно взяла?
— Только что. — Юлия остановилась, наконец решилась взглянуть на него и хмуро спросила: — Это что-нибудь меняет? Я имею в виду цель твоего приезда… Ну да, конечно, меняет. Извини, не предупредила. Но учти: Машка — моя. И я ее ни при каких обстоятельствах не брошу. Ни при каких, понял? Да и в любом случае, мне кажется, ты напрасно приехал…
— Зачем ты так? — тихо спросил он, отставая на шаг. — Ты же не поняла ничего… Я почти месяц спать не могу… Есть не могу… Ни о чем думать не могу. Я почему про девочку сказал… про дочку… Мне сны без конца снятся. Ты и девочка, будто дочка твоя, черненькая такая… Маленькая. Вот так. Мне все это снилось. Без конца. Понимаешь?
— Это какой-то кошмар, — устало сказала Юлия, отступая на шаг и опуская глаза. — Как так жить можно? Это не жизнь, а какой-то бразильский сериал… Не надо было тебе приезжать.
— Юлия, подожди. Я же еще ничего не сказал…
— Вот и хорошо, — с напором сказала она. — Вот и правильно. И не говори лучше. И вообще, мне уже давно пора у Олега быть… Я обещала.
Она повернулась и торопливо пошла, почти побежала, раздраженно отмахиваясь от веток и цепляясь широким подолом за репьи. Господи, как ей хотелось остановиться и выслушать, что там такое собирался он ей сказать. Она так долго представляла себе, что он ей скажет, когда они встретятся. Если встретятся. Юлия совершенно не ожидала, что они действительно встретятся. А теперь, когда он собирается ей что-то сказать, вдруг просто испугалась. Хотя, что бы он ни сказал, что она ему ответит? Так что лучше пусть ничего и не говорит.
А он ничего и не говорил. Ходил за ней молча, смотрел вокруг пристально и подозрительно, знакомился с воспитателями, нянями, поговорил о чем-то со Светланой Алексеевной, потом посмотрел вместе с бабой Настей теплицы и сад, наконец пришел в медкабинет, где Юлия с доктором Олегом маялись над статьей какого-то немецкого нарколога, и тихо просидел в сторонке, глядя в окно и даже, кажется, не прислушиваясь к тому, что Юлия читает. Она нервничала все больше и больше и от этого так устала, что, когда с переводом было покончено, быстро вскочила и выпалила, едва скрывая раздражение:
— Мне еще с Антониной Ивановной надо поговорить, она просила зайти. Виктор, ты пока погуляй где-нибудь, или в дом, что ли, иди. В общем, мне одной к Антонине Ивановне надо.
— Я здесь побуду, если доктор Олег не против, — отозвался тот, не вставая и не оборачиваясь. — У меня вопросы накопились.
— Я не против, — с готовностью повернулся к нему доктор Олег. — Я даже за. Мне всегда интересно с коллегой побеседовать.
— Ну и хорошо. Ну и беседуйте, коллеги. — Юлия выскочила за порог, в последний момент придержав дверь, чтобы не хлопнула.
Ну вот что она сейчас-то злится? Оставил он ее наконец одну, разве она не этого хотела? Вот и успокойся.
Вот Юлия и пыталась успокоиться, воткнувшись в обычные интернатские заботы, разговаривая с Антониной Ивановной о том, как та поссорилась с Надеждой Васильевной, снимая мерки с Сережи Палехина, — ужасно он за лето вырос, придется срочно новые штаны шить… И совсем было успокоилась, но тут из окна дежурки увидела, как доктор Олег и Виктор выходят из мастерской, о чем-то оживленно беседуя. Постояли, поговорили — и пошли в сад. Они о ней и думать забыли. Оба.
Юлия свернула все свои неотложные дела и пошла домой. Ничего, без нее тут прекрасно обходятся. Олег вполне успешно выступает в роли экскурсовода. А у нее дома масса дел, которые она на полпути бросила. Ладно, гости гостями, а хозяйство хозяйством.
Явившись домой одна, Юлия сухо объяснила маме Нине, что Виктор беседует с доктором Олегом, поэтому в том, чтобы его развлекали, не нуждается, а ей некогда глупостями заниматься… И тут же влезла в свои обтрепанные шорты из линялых джинсов, старую майку и пошла достирывать то, что утром не успела. Достирала и отправилась в огород — моркови надрать. Надрала моркови, намыла, натерла целую миску и решила с папой пообщаться, пока он дверь сарая чинит. Пообщалась и стала Машку одевать, потому что Машка и дома днем не очень-то спала.
А потом с Машкой на руках вышла в сад, села на лавочку и стала ждать…
Виктор не появлялся.
Через какое-то время мама Нина покричала издалека, что пора бы и поужинать, наконец, и Юлия, не выпуская Машку из рук, двинулась к дому, поглядывая в сторону интерната.
Виктор не появлялся.
Юлия покормила Машку, а мама Нина и папа заявили, что подождут Виктора, не такие уж они и голодные, чтобы не подождать, да и веселее за столом всей толпой…
Виктор не появлялся.
Потом Юлия задремала в кресле рядом с кроваткой уснувшей Машки и проснулась от оживленных голосов за окном. В саду за вкопанным в землю столом собралась вся толпа — и доктор Олег тоже пришел, — и всем им было весело. Ну и пусть. Ей все равно. Она устала и хочет спать.
Юлия, кряхтя и зевая, выбралась из кресла, доковыляла до своей постели, не открывая глаз, сдернула покрывало, разделась, кулем свалилась на прохладные душистые простыни и подушки. У нее были две подушки — приданое к свадьбе. Зачем ей две подушки?..
Утром, как всегда, Юлия проснулась около пяти, минутку повалялась, слушая уютное сопение Машки, затем встала, влезла во вчерашние драные шорты и линялую майку и отправилась заниматься своими обычными делами. У нее всегда прямо с утра пораньше масса дел. Вчера так и не успела постирать все, что собиралась, значит, надо воды побольше нагреть, пока все спят и никто на кухне под ногами не путается. И завтрак пора готовить, что-нибудь посолиднее, папа по утрам ест много и обязательно что-нибудь мясное. Да и Виктор не на диете, насколько она успела заметить во время круиза. Так что поставим-ка мы в духовку картошечку с мясом, пусть тушится, пока мужики спят, а для мамы Нины и Машки сварим овсянки… Опять обе скандалить будут. Ничего, зато это очень полезно. И вода уже согрелась, пора стирать.
Ознакомительная версия.
