На рынке у «Будапешта» народу было немного. То ли из-за раннего утра, то ли оттого, что деньги у всех закончились. Так или иначе, в магазине у Саши-Мерседеса вообще никого не было. За прилавком стоял тот бритый амбал, которого Саша оставил вместо себя в прошлый раз.
«Сегодня у этого быка будет тяжелый рабочий день, – подумал я. – Можете на меня положиться».
Куртка у него не оттопыривалась. Значит с оружием я тут был один. Пока, во всяком случае.
– Мне бы Сашу повидать, – вкрадчиво, как мне казалось, произнес я.
– А кто спрашивает?
«Вот как бы врезал тебе по мозгам, – мелькнуло у меня в голове. – Ослеп, что ли? Я спрашиваю».
– Один старый знакомый. Мы разговаривали с ним неделю назад.
– Он занят.
«Какого же черта ты спрашивал, кто я такой?»
Я сжал в кармане рукоятку Сережиного пистолета. Не то чтобы родился соблазн, но так как-то… Само получилось…
– Вы все-таки сообщите ему, что пришел Михаил. У которого LandRover девяносто второго года.
Амбал хмуро посмотрел на меня, а потом исчез за дверью в подсобку. Через минуту оттуда показался сияющий Саша.
– Здорово, – закричал он. – А я думаю, с кем это Киря базарит?
– Все нормально, – сказал он амбалу. – Это свои. Можешь идти, за меня поработать. Я тут пока постою.
– Ты ему не понравился, – засмеялся он, когда амбал скрылся за дверью. – Киря очень серьезный мужик. Моя служба безопасности.
– Чем это вы так заняты? – наконец спросил я. – Конспирация как у шпионов. Переворот готовите?
– Какой, на фиг, переворот. Бабки считаем. Я уже вторую ночь не сплю. Знаешь, какие бабульки сейчас из-за этого кризиса пошли? Народ просто сдурел. Мешками русские рубли тащат. У кого, что есть. Лишь бы от деревянных поскорей избавиться. Всякую ерунду покупают. Видишь, тут почти все вымели. А у меня только на одном этом рынке четыре точки. И еще на Рязанском проспекте. Ты-то успел русские бабки скинуть?
– Да у меня их и не было.
– В долларах все держал? – снова засмеялся он. – Умный! Чего же нас не предупредил?
– Откуда у меня доллары? Я вообще человек неимущий. Нигде не работаю.
– Кстати, насчет работы. Надумал ко мне идти?
– Да нет, я к тебе по другому поводу.
– Да? А что такое? Только давай быстрей. А то Киря считать ненавидит. Он математичке в седьмом классе руку сломал.
– В школе?
– А где еще? Очень был развитой мальчик. На занятия ходил строго с бейсбольной битой.
– И сколько у тебя таких как он?
– Сколько есть – все мои. Тебе-то зачем? Хочешь – иди ко мне на работу.
– Да я просто так спросил. У меня к тебе вот какое дело…
В эту минуту из-за двери показалась еще одна бритая голова.
– Слышь, Саня. Иди-ка сюда скорей.
– Подожди, – быстро сказал мне Саша-Мерседес.
На целых десять минут я остался один в магазине. Если бы в мои планы входило украсть что-нибудь, я мог вынести даже прилавок. Впрочем, я приехал сюда по другому поводу. Так что оставалось только стоять и ждать.
– Слышь, земеля, прости, – сказал Саша, наконец появляясь из подсобки. – Косяк у них там получился. Никак без меня не могли базар развести. Трудная вещь деньги. Путают людей. Даже нормальные мужики из-за них между собой запросто могут пересобачиться. Так зачем ты, говоришь, приехал?
– Мне нужно показать тебе кое-что.
– Да? Ну, давай, показывай.
– Да нет… Видишь ли, эта вещь… она далеко…
– Далеко? Ну и хрен с ней. Потом покажешь.
– Нет, я хочу, чтобы ты обязательно сейчас посмотрел.
– Да что у тебя там такое? Ты нормально можешь сказать?
– Надо бы нам с тобой подъехать кое-куда…
– Сейчас?
– Ну да…
– Нет, братан. Сейчас я не могу. Ты же видишь, у меня пацаны нервничают. Если я уеду, они тут друг друга перестреляют, и тогда капец моему бизнесу. А я должен сегодня к шести часам Николай Николаичу отчитаться за целую кучу бабок. Говорил им, блин, не надо жрать наркоту!
Вот к этому я не был готов. Я совершенно упустил из виду, что этот дебил может оказаться занят. Я даже понятия не имел, что на нем может лежать какая-то там ответственность.
Тем не менее, факт был на лицо. Он отказывался ехать со мной. Мой план рухнул в самом начале. Я мог спокойно уезжать, позабыв о карьере Робин Гуда.
– Может, все-таки поедем, а?..
– Нет, братан, не могу. В любой другой день, ладно? Кто же знал, что этот кризис так обернется. За целый год столько бабок не заработали, сколько в эти пять дней. Прикинь. Так что, давай, заскакивай.
Он быстро пожал мне руку, и через минуту передо мной стоял хмурый бритоголовый Киря.
– Может, купить чего? – с иронией бульдозера поинтересовался он. – Только мы уже почти все продали.
* * *
Нет, такого поворота я не ожидал. Вся идея строилась на том, чтобы Саша-Мерседес поехал со мной. Я просто представить себе не мог, что он вот так возьмет и скажет: «Я не поеду». Не мог же я вытащить свой пистолет и заставить его. Для пистолета было еще слишком рано. В моей пьесе он должен был появиться гораздо позже. Здесь в магазине он только испортил бы всю картину.
Мне ничего не оставалось делать, как развернуться и молча уйти. Ухмылку этого Кири я не столько увидел, сколько почувствовал. Никогда до этого, кстати, ничего не чувствовал спиной. Видимо, этот урод ухмыльнулся по-настоящему. Словно салом меня мазнул между лопатками.
Я вышел из магазина в самом растерянном состоянии. Что я теперь мог поделать? Не возвращаться же к ним через пять минут. Надо было что-то придумать. Я остановился на крыльце и огляделся вокруг. Весь рынок превратился в огромную грязную лужу. Из того угла, где чучмеки торговали фруктами, несло какой-то ужасной гнилью. Около своих деревянных прилавков под навесами копошились сонные продавцы. Над головами у них висели черные куртки, розовое нижнее белье, соломенные шляпы и китайские игрушечные пистолеты. Надо было что-то делать. Я должен был выманить его из магазина.
Еще раз окинув взглядом дешевые турецкие трусы, я завелся по-настоящему. Если бы только этот Саша и все его дебилы вместе взятые могли знать как мне противен их рынок, их паршивая тусня и вообще все, чем они занимаются, то, наверное, они сами бы взяли и застрелились. Такой ненависти, честно сказать, я уже давно ни к кому не испытывал. Теперь мне стало плевать на то, что я им сейчас скажу. Если надо будет, слова придут сами собой. Главное, чтобы было верно по ощущениям. Во всяком случае, так говорили Маринины однокурсники.
Раз подходит Чехову, значит должно было подойти и мне.
– Слышь, позови-ка Саню мне еще раз, – сказал я удивленному Кире, снова входя в магазин.
Вернуться стоило только ради того, чтобы посмотреть на его рожу. В первую минуту, когда он еще не успел разозлиться, вид у него был прикольный.
– Он же сказал, что занят, – наконец пробурчал Киря.
– Давай, зови, а то потом сам не обрадуешься.
Я уже понял, что жлобов надо пугать. Причем их ни за что не напугаешь дубиной, но вот своего начальства они боятся больше огня. Как, впрочем, наверное, все русские люди. Этот ни в коем случае не был исключением.
– Давай, давай, – поторопил я его. – А то Сане скажу. Мы с ним с детского сада еще дружбаны. Он тебе потом мозги за меня вкрутит.
– Ну, чего ты? – недовольным голосом сказал мой «дружбан», появляясь из подсобки.
– Короче, я решил обойтись без сюрприза.
– Без какого сюрприза? – насторожился он.
Могу себе представить, что он обо мне подумал.
– Ты о чем вообще? – сказал Саша-Мерседес. – У тебя все нормально?
– У меня все нормально. Просто я хотел сделать тебе сюрприз. Но, видимо, придется все прямо тут рассказать.
– Что рассказать?
Саша-Мерседес посмотрел на Кирю, и мне показалось, что сейчас он прикажет ему вышвырнуть меня на улицу. Не сомневаюсь, что Киря потом вспоминал бы этот день как самый удачный за всю осень. Надрать задницу такому хмырю как мне, наверняка, для него было высшим кайфом. Я понял, что надо спешить. Взгляд мой упал на Сашину татуировку. Не самый лучший вариант, разумеется… Но попробовать все же стоило.
– Я насчет вот этой машины…
Саша посмотрел на свою правую кисть.
– Феррари?
– Ну да. Тебе же нравятся спортивные машины.
– Нравятся.
– Ну вот, я и подумал, что тебе, наверное, не западло посмотреть на такую тачку.
– А ты знаешь, где можно увидеть F50?
В его голосе я отчетливо услышал смесь недоверия, волнения и внезапной радости. Теперь этот идиот на сто процентов был мой.
– Можно не только посмотреть.
– Дадут покататься?
Я, конечно, не мог разделить его чувств, потому что сам не настолько торчу от автомобилей, но на две-три секунды мне вдруг стало перед ним стыдно. Я обманул его как ребенка. Может, в моем обмане не было ничего плохого, но я понимал, что в его случае – это любовь. Настоящая детская трогательная любовь.
– Я точно не знаю. Но, в принципе, можно договориться.
