Ознакомительная версия.
Зози внимательно посмотрела на меня, чуть прищурив свои голубые глаза, они у нее прямо-таки светились.
— Никой магии не существует, — твердо сказала я.
— Нет, она существует, Нану.
Я молча покачала головой.
— Ты же прекрасно знаешь, что она существует.
И — буквально на минуту — я почувствовала: да, она существует. Это было потрясающее ощущение и немного пугающее — словно идешь по узенькому извилистому выступу на склоне крутого утеса, а внизу бьются и кипят океанские волны, и тебя от них отделяет только пустота.
Я посмотрела на нее и сказала:
— Я не могу.
— Почему?
— Но это же была просто случайность! — изо всех сил выкрикнула я.
Глаза щипало, сердце бешено стучало в груди, и я все время чувствовала дуновение ветра, того ветра…
— Хорошо, Нану. Ладно. — Она обняла меня, и я спрятала разгоряченное лице у нее на плече. — Ты не должна делать ничего такого, чего тебе делать не хочется. Я обо всем позабочусь. Ох и клёво это будет!
Было так хорошо прижиматься щекой к ее плечу, закрыв глаза и вдыхая аромат шоколада, пропитавший все вокруг, что я на какое-то время даже поверила: все действительно будет клёво, и Шанталь с компанией оставят меня в покое, и Зози останется рядом, и, значит, ничего плохого со мной больше никогда не случится…
Наверное, я все-таки понимала, что когда-нибудь они непременно к нам заявятся. Может, это Сюзи сказала им, где меня найти, а может, я сама это сделала — в те дни, когда еще надеялась с ними подружиться. И все же я испытала шок, увидев их всех возле нашего дома Они, должно быть, приехали на метро и рысью взбежали на Холм, рассчитывая застать меня врасплох, а потом…
— Эй, Анни! — окликнул меня Нико. Они с Алисой как раз собирались уходить. — У вас там целая компания собралась — наверное, твои школьные друзья, да?
Я заметила, что лицо у него несколько краснее обычного. Он, конечно, очень большой и толстый и от любых усилий всегда задыхается, но в данном случае покраснел он, когда и мне стало не по себе, — и по тому, как переменилось его лицо, какие красные сполохи замелькали в его ауре, я поняла: вот-вот случится беда.
И я в тот момент чуть было не изменила своим прежним взглядам. День вообще с самого утра совершенно не задался. Жан-Лу ушел домой еще с большой перемены — по-моему, к какому-то врачу, но что гораздо хуже, меня целый день доставала Шанталь. Гнусно улыбаясь, она без конца спрашивала: «А где же твой дружок?» — и все говорила, говорила: о деньгах, о подарках, которые получит на Рождество.
Возможно, как раз ей и принадлежала идея явиться сюда всем вместе. Так или иначе, а она уже поджидала меня, когда я приехала домой. И все они — Люси, Даниэль, Шанталь и Сандрин — сидели за столиком, заказав четыре бутылки кока-колы, и хихикали как сумасшедшие.
Пришлось войти. Спрятаться мне было негде, и, кроме того, кем нужно быть, чтобы попросту сбежать? Я пробормотала себе под нос: «Я великолепна», но, честно признаться, великолепной себя вовсе не чувствовала; на меня навалилась страшная усталость, во рту пересохло от волнения и почему-то слегка подташнивало. Больше всего мне в эту минуту хотелось сесть перед телевизором и смотреть вместе с Розетт какую-нибудь глупую передачу для малышни или хотя бы просто читать книжку…
Войдя, я услышала, как Шанталь говорит:
— Нет, вы видели, какой он величины?! — Она даже не говорила, а пронзительно вопила. — Прямо грузовик какой-то…
Она сделала вид, что удивлена, заметив меня. Вроде как удивлена.
— О, Анни! Это что, тоже твой дружок?
Ее прилипалы разразились мерзким хихиканьем.
— Он такой милый!
Я пожала плечами:
— Это просто наш друг.
Зози, сидя за прилавком, делала вид, что ничего не слышит. Она быстро глянула на Шанталь и спросила меня глазами: «Это она и есть?»
Я кивнула — с облегчением. Не знаю, чего я от нее ожидала — может, чтобы она прогнала всю эту стаю, или заставила их пролить свою коку, как ту официантку в «Английском чае», или просто сказала им: «Убирайтесь!»…
Так что меня страшно удивило, когда она, вместо того чтобы остаться и помочь, вдруг встала и сказала:
— Ты садись, поболтай с подружками. Если понадоблюсь, я на кухне, хорошо? Желаю приятно провести время.
И с этими словами она вышла — улыбаясь и подмигивая, словно полагала, что наилучший способ приятно провести время — это быть брошенной на съедение волкам.
27 ноября, вторник
Странно, как упорно она не желает признавать свои умения! Ведь дочь ее, похоже, готова все на свете отдать, чтобы стать такой, как она. А как странно Анук использует слово «случайность»…
Вианн тоже его использует, имея в виду вещи нежелательные или необъяснимые. Как будто в нашем мире, где все так тесно связано, где все так или иначе неким мистическим образом соприкасается, переплетается подобно разноцветным шелковым нитям в ткани гобелена, есть место случайностям! Нет, здесь ничто и никогда не бывает случайным, здесь никто никогда не исчезает бесследно. А мы, существа особые, способные многое увидеть, проходим по ткани жизни, собирая ее отдельные нити, сводя их воедино и создавая свои собственные небольшие узоры на кайме этого гигантского гобелена…
Разве это не чудесно, Нану? Это замечательное, гибельное, прекрасное, величественное искусство! Неужели ты не хочешь им овладеть? Неужели не хочешь отыскать свою собственную судьбу в этом спутанном клубке разноцветных нитей и самостоятельно придать ей форму — причем не случайно, а согласно определенному рисунку?
Она пришла ко мне на кухню минут через пять, бледная от гнева, который с трудом сдерживала. Уж я-то знаю, каково это мучительное ощущение собственной беспомощности, вызывающее тошноту и сердечную слабость.
— Тебе придется заставить их уйти, — заявила она. — Я не хочу, чтобы они были здесь, когда мама вернется.
Собственно, ее слова значили: «Я не желаю давать им дополнительный повод».
Но я, сочувственно на нее глянув, возразила:
— Они наши посетители. Что тут поделаешь?
Она продолжала молча смотреть на меня.
— Ну да, — сказала я, — с посетителями так не поступают. Тем более они твои подруги…
— Никакие они мне не подруги!
— Ах так! Ну, в таком случае… — Я сделала вид, что колеблюсь. — Тогда вряд ли будет Случайностью, если мы с тобой… слегка вмешаемся.
Цвета ее ауры так и вспыхнули:
— Мама говорит, это опасно…
— Возможно, у мамы свои причины так говорить.
— Какие?
Я пожала плечами.
— Видишь ли, Нану, взрослые порой скрывают свои знания от детей, пытаясь их защитить. Но иногда получается, что они защищают не столько ребенка, сколько самих себя — от последствий этих знаний и умений…
Анни явно была озадачена моими словами.
— Ты думаешь, она мне лгала? — спросила она.
Я понимала, что это рискованно. Но я столько раз в своей жизни рисковала! И потом, она же сама хочет, чтобы ее соблазнили! Ведь в душе каждого нормального хорошего ребенка живет бунтовщик, таится желание стать первым среди ровесников, завоевать их авторитет, сбросить с пьедестала тех крошечных божков, которые называют себя нашими родителями.
Анни вздохнула.
— Ты не понимаешь…
— Нет, отлично понимаю! Ты просто боишься, — сказала я. — Боишься быть не похожей на других. Тебе кажется, что из-за этого ты сразу станешь изгоем.
Она задумалась, потом сказала:
— Дело не в этом.
— А в чем же?
Она посмотрела на меня. За дверью слышались пронзительные натужно-веселые голоса девчонок, у которых явно пропало всякое настроение.
Я сочувственно улыбнулась Анни и сказала:
— Ты же понимаешь, что в покое они тебя никогда не оставят. А теперь они узнали, где ты живешь, и могут вернуться в любое время. И они уже попробовали свои силы, пытаясь атаковать Нико…
Я заметила, как она встрепенулась. Я знаю, как сильно она его любит.
— Неужели ты хочешь, чтобы они приходили сюда каждый вечер? Сидели здесь, смеялись над тобой…
— В таком случае мама заставит их уйти, — сказала она, но голос ее звучал не слишком уверенно.
— И что тогда? — спросила я. — Я знаю, как это бывает. Так было и с нами, с моей матерью и со мной. Сперва всякие мелочи, на которые, как нам казалось, можно не обращать внимания: мелкие пакости вроде незначительных краж в магазине, мерзкие надписи на ставнях, сделанные ночью. В общем, все это можно терпеть, если так уж случилось. Это не очень приятно, но с этим можно жить. Только этим ведь никогда не кончается. Они никогда не сдаются. И на пороге твоего дома появляется собачье дерьмо, глубокой ночью раздаются странные телефонные звонки, в окна летят камни, а потом однажды в почтовый ящик на двери наливают бензин, и весь дом окутывают клубы дыма…
Ознакомительная версия.
