Родитель проспал весь этот дивный инцидент. Он стал страдать бессонницей по ночам и «добирал» после обеда. Он чувствовал себя усталым. В газете он читал о растущем в конгрессе движении за налоги на доход. Вот первый признак окончания лета. Он регулярно звонил по телефону на свой заводик в Ныо-Рошелл. Дома пока все было спокойно. О черном убийце ничего не было слышно. Бизнес по-прежнему шел в гору, заказов было все больше. Ничто, однако, не успокаивало его. Ему наскучил пляж и океанские купания. Пора вернуться к нормальной жизни. Сколько можно торчать в Атлантик-Сити? Иногда он просыпался и чувствовал, что время и события прошли, а он остался еще более уязвимым, чем когда-либо. Он даже находил их нового друга, барона, временами отталкивающим. Родительница, напротив, привязалась к барону, но у Отца не было к нему никаких особых чувств, кроме легкого, моментами, отвращения. Он хотел бы запаковаться и тронуться, но его сдерживало то, что Мать чувствовала себя здесь в безопасности. Ей хотелось дождаться здесь завершения колхаусовской трагедии. Он-то знал, что это самообман. К ужасу отельной прислуги, она стала брать черненького бэби за свой стол в обеденной зале. Отец взирал на ребенка с мрачноватым достоинством. За завтраком на следующий день после шторма он открыл газету и увидел на первой странице фотографию папочки. Банда Колхауса взломала самый знаменитый депозитарий искусства — библиотеку Пирпонта Моргана на 56-й улице. Они забаррикадировались внутри и угрожают все это уничтожить. Чтобы продемонстрировать свою силу, они швырнули на мостовую из окна страшную гранату. Отец смял газету. Часом позже его вызвали к телефону: звонили из офиса окружного прокурора Манхэттена. Во второй половине дня, сопровождаемый самыми добрыми и взволнованными пожеланиями Матери, он отправился поездом в Нью-Йорк.
Даже тому, кто пристально следил за этим делом с самого начала, колхаусовская стратегия мести должна была бы показаться окончательным доказательством его ненормальности. Чем иным объяснишь, что трусливый и жалкий Уилли Конклин обернулся Пирпонтом Морганом, самой значительной фигурой своего времени? Восемь человек убито, перебиты лошади, разрушены здания, целый городок еще сотрясается от ужаса, а его амбициям все нет границ. Но, может быть, законы несправедливости, этого зеркала вселенной, противны всем принципам цивилизации?
Впрочем, из дневника Младшего Брата мы узнаем, что команда Колхауса разработала довольно последовательный план. Поскольку Конклин в ирландских кварталах был неуловим в той же степени, что Колхаус в Гарлеме, нужен был заложник. После двух ночей дискуссии выбор пал на Моргана. Более чем любой мэр или губернатор он представлял в сознании Колхауса власть белых. Годами карикатуристы и художники создавали его образ в цилиндре и с сигарой как абсолютное воплощение власти. Великих феодалов Нью-Йорка можно было заставить отдать целую армию брандмейстеров и целый флот «моделей-Т» как выкуп за Моргана.
Увы, Колхаус доверил разведку двум своим юношам, которые знали не очень-то хорошо город ниже 100-й улицы, а еще хуже образ жизни богачей. Когда разведчики определили, что Морган располагается в двух домах — в «браунстоуне» и во дворце белого мрамора, — они, конечно, решили, что резиденция — в мраморе. МБМ, без сомнения, заметил бы ошибку, но он был оружейником, он лежал на дне крытого фургончика, нагруженного взрывчаткой и снаряжением. Фургончик задом подошел к воротам библиотеки, и МБМ подали команду разгружать. Он откинул брезентовый полог, выглянул и закричал, что это не то здание. Однако обратного пути уже не было. Охранник лежал мертвым, в отдалении слышались полицейские свистки. Вся округа была взбаламучена. Заговорщики разгрузили фургон, закрыли болтом тяжелые ворота и заняли предписанные позиции. Потом Колхаус произвел быструю инспекцию добычи. «Ничего не потеряно, — сказал он, — мы хотели взять этого субъекта, а взяли его добро, это одно и то же».
Так уж случилось, что Пирпонта Моргана вообще не было в это время в Нью-Йорке. Уже два дня, как он плыл на пароходе «Кармания» в Италию. Он начинал свое медленное паломничество в Египет. Таким образом, вся эта акция, плохо и не ко времени организованная, приобретала особую прелесть. Почти немедленно помощнички из компании Джей Пи Моргана были информированы о случившемся. Они дали «беспроволочную» на «Карманию», чтобы получить от старика инструкции. Неизвестно почему — быть может, из-за поломки телеграфа, — «Кармания» не ответила, и посему, оставшись без инструкций, полиция не знала, что делать, а только лишь оцепила квартал между 36-й и 37-й улицами между Мэдисон авеню и Парк авеню. Уличное движение было отведено, вдоль оцепления взад-вперед галопировала конная полиция. Звуки города, казалось, разбивались здесь о стену молчания. Даже толпа стояла молча. К ночи зажглись лампы, получавшие питание от передвижных генераторов. Зеваки ощущали под ногами грохот этих генераторов, словно рык приближающегося землетрясения. Полиция была повсюду — в фургонах, в седлах, в пешем строю. Толпа все увеличивалась.
Граната, которую Младший Брат швырнул из окна после громогласного предупреждения, разорвала тротуар, и теперь прямо напротив ворот библиотеки зиял огромный кратер. На дне его вода, вырвавшаяся из поврежденной трубы, пузырилась, словно минеральный источник. Стекла были выбиты из окон по всему кварталу. Наискосок через улицу находилась какая-то частная резиденция «браунстоун», изрядно пострадавший от взрыва. Владельцы его предпочли скрыться, разрешив полиции использовать дом как штаб-квартиру. Полиция обнаружила, что можно безнаказанно входить в этот дом и даже свободно передвигаться по той стороне 36-й улицы, если не переступать через бордюр. Дом тогда наполнился чинами управления и представителями городских властей, все они по мере того, как ситуация прояснялась, кивали друг на друга и старались спихнуть ответственность на кого-нибудь повыше. В конце концов в окружении свиты лейтенантов, капитанов и инспекторов на место происшествия прибыл окружной прокурор Нью-Йорка Чарльз Эс Уитмен. Уитмен основательно прославился на процессе лейтенанта-преступника Бекера. Последний нанял четырех головорезов Кровавого Джипа, Даго Фрэнка, Беленького Льюиса и Луи Левшу — для того, чтобы они убили его врага, известного игрока Германа Розенталя. На процессе прокурор потребовал смертной казни, и приговор был таков. Благодаря этому грандиозному делу Уитмен стал потенциальным кандидатом на пост мэра Нью-Йорка. Поговаривали даже и о выдвижении его кандидатуры на президентское кресло. Он как раз собирался сбежать из Нью-Йорка на летние вакации в Ньюпорт, в сорокакомнатное логово знаменитой дамы — миссис Стивезант-Рыбчик. Он был совсем недавно представлен ей другой, тоже великосветской дамочкой миссис Оу Эйч Пи Белмонт. Он очень ценил эти связи, однако, когда услышал про новости, не смог удержаться и прибыл на 36-ю. Он полагал, что это его долг как будущего президента. Он любил фотографироваться. Явившись, Уитмен немедленно взял инициативу в свои руки, и все тут же признали его авторитет, не исключая и врага, проклятого холерика мэра Уильяма Джей Гейнора. Это было отражением политической реальности, как полагал окружной прокурор. Он глянул на часы и решил, что у него есть, пожалуй, несколько минут, чтобы покончить с делом этого безумного «хорька». Он запросил из архитектурной фирмы Чарльза Маккима и Стэнфорда Уайта схемы и планы библиотеки. Изучив их, он назначил в разведку одного атлетически сложенного постового офицера. Офицер сможет довольно легко пробраться по крыше и стеклянному своду главного холла и оттуда определить, сколько же ниггеров засело внутри. Офицер отправился на дело через сад, соединявший библиотеку с моргановской резиденцией. Уитмен и другие чины ждали результатов в импровизированной штаб-квартире. Вдруг небо ярко вспыхнуло, грянул взрыв, а за ним последовал вопль агонии. Уитмен побледнел. «Они заминировали это проклятое место», — сказал он. Кто-то добавил: «Парень, должно быть, убит на месте». — «Все же ему немного повезло, добавил другой, — в противном случае никто бы не смог вытащить его оттуда». Все помрачнели. Все смотрели на Уитмена. Он приказал позвать репортеров и заявил им, что в библиотеке засело не меньше дюжины, а то и два десятка негодяев.
В последующие часы окружной прокурор Уитмен проводил совещание за совещанием. Полковник, командовавший милицией Манхэттена, настаивал на полновесной военной акции. Это так встревожило одного из моргановских референтов, длинного нервного субъекта в пенсне, сжимавшего руки на груди будто какая-то дива из «Метрополитен-оперы», что он начал дрожать как в лихорадке. «Да знаете ли вы ценность всех наших накоплений! У нас там четыре шекспировских фолио! [8] У нас там Библия Гутенберга на пергаменте! Семьсот инкунабул и письмо на пяти страницах Джорджа Вашингтона»! Полковник помахал пальцем в воздухе. «Если мы не займемся этим сукиным сыном, если мы не оторвем ему яйца, любой ниггер в этой стране сможет брать вас за глотку! Где вы тогда будете с вашими библиями?» Уитмен шагал взад-вперед. Городской инженер сказал, что если бы можно было починить водопровод, они бы попытались прорыть туннель под фундаментом библиотеки. «Сколько времени вам нужно на это?» — спросил Уитмен. «Два дня», — ответил инженер. Кто-то предложил применить ядовитый газ. «Неплохая идея, — согласился Уитмен, — можно уничтожить все живое на Ист-Сайде». Он начинал раздражаться. Библиотека была построена из подогнанных мраморных блоков. Даже лезвие ножа нельзя было просунуть между ними. Все заминировано, черт побери, и из каждого окна смотрит пара внимательных «хорьковых» глаз.
