Крича не то «бей!», не то «ура!», не то «слава РНКП(бл)!», «свинья» ударила в «черепаший» панцирь, и схватка закипела.
Коротышка, наблюдавший за сражением с небольшого холмика, озабоченно повернулся к Гранатову.
— А они не устанут, батенька? Нам сегодня нужны свежие массы.
— Что вы, Владимир Ильич! — рассмеялся Вильям. — Это только заряжает массы дополнительной силой. Народная забава…
— Ну, если наудная…
Коротышка пожал плечами. Видно было, что столь неразумный выплеск народной энергии кажется вождю совершенно непозволительным расточительством.
Тем временем народная забава вступала в решающую фазу. Над площадкой мелкими пташками летали выбитые зубы, кровь и сопли мешались с грязью безнадежно вытоптанного газона, молодецкое уханье перемежалось вскриками, чмокающим звуком кулачных ударов и хрустом ребер. Многопудовый «пятачок» косил врагов направо и налево, подобный могучему Ахиллесу, врубившемуся в гущу троянцев. Но порядок в очередной раз доказывал свое превосходство перед бесшабашной удалью и лихим наскоком. «Черепаха» мало-помалу одолевала «свинью», продавливала ее слабые флаги, заваливая противников прочным фронтальным щитом своего панциря, а затем вминая их в грязь мерно топочущими ногами.
Пытаясь удержаться, «свиньи» еще раз прокричали свой нестройный клич, но тут кто-то из «черепах» все же догадался проверить Ахиллеса, залепив ему гирькой на цепочке по тому месту, где у простых смертных находится затылок, и оказался совершенно прав, потому что немедленно выяснилось, что у Ахиллеса там вовсе не затылок, а самая что ни на есть пята, причем пята ахиллесова, в связи с чем герой рухнул, даже не пикнув, а «черепаха» стройными рядами протопала по его поверженному телу, еще раз доказав миру свое давно уже установленное преимущество в скорости.
Деморализованные «свиньи» дрогнули и побежали. Молодецкая забава завершилась — к полному удовлетворению всех участников, в особенности, тех, которые так и не успели прийти к тому времени в сознание, а потому витали в заоблачных далях, где нет ни безумствующих Ахиллесов, ни давящих черепах, ни ненужных затылков, а одни лишь крепкие, неуязвимые, всепобеждающие кулаки, и эти кулаки — они сами — слетаются на вечную молодецкую забаву в «стенку» самого главного, самого большого и самого несокрушимого Кулака, который и есть Бог.
— Плохо, очень плохо! — с сожалением констатировал коротышка, обозревая поле, усеянное неподвижными телами. — Сколько полезной массы и все впустую! Нет! Мы пойдем даугим путем! Из всех искусств важнейшим для нас является кино! — он повернулся к Цезарю. — Коба! Исполнены ли мои личные указания в этом плане?
— Кино? — недоуменно переспросил Цезарь.
— Кирно… — перевел Веня. — От слова «кирять», выпивать, поддавать…
— Сам знаю, достаточно, — оборвал император. — Конечно, исполнены, Владимир Ильич. Поле окружено цистернами с портвейном. Хотя на всех, думаю, не хватит.
— А и не надо, чтобы хватило. Максимальная энейгия случается у масс именно когда не хватает… — коротышка нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Но когда же начнем?
— Погодите, Владимир Ильич, — сказал Гранатов, выходя вперед. — Прежде надо речь сказать. Как же без речи? Сначала нужно дать народу идею, а потом уже поить. А иначе выходит пьянка, а не революция. Вы согласны?
Коротышка прищурился и поднял палец.
— Запомните, батенька, йеволюция — это пьянка истойии. Эх, молодой вы еще, неопытный… Ладно, пусть будет по-вашему. Идите, питайте массы идеями… — он подмигнул Цезарю. — А вы, голубчик, покамест… сухую идею, знаете ли, на уши не повесишь. Из всех искусств важнейшим для нас…
— …является кирно! — подхватил Коба, размахивая свежеприобретенной трубкой.
Гранатов подошел к микрофону. Перед ним лежало большое людское озеро; стоячие воды лениво покуривающих групп, неторопливые течения прогуливающихся парочек, водовороты ссор и кратковременных драк. Этот бесформенный беспорядок предстояло хорошенько взболтать, разогреть, довести до кипения, выплеснуть на улицы единым мощным потоком. И он, Гранатов, способен на это. Лидер РНКП(бл) прокашлялся в микрофон, стараясь тем самым привлечь внимание. Почти никто не обернулся.
— Братья и сестры! — начал Гранатов. — Соотечественники! Товарищи по партии! Русские люди! Да, да! Я не боюсь этого слова! Сейчас его всеми силами пытаются вывести из употребления, заменяют всякими словами-уродами. Но мы-то знаем, кто мы! Правда? Мы — русские!
Толпа заинтересованно заворочалась, разворачиваясь к трибуне. Послышался ропот, пока еще приглушенный, нестройный, но уже нарастающий, как катящийся по снежному полю ком, с каждым оборотом присоединяющий к себе все новые и новые пласты.
— Мы тут все русские! — прокричал Гранатов, напрягаясь до дрожания жил. — А ну-ка скажите: кто тут нерусский?! А!? Пусть нерусские поднимут руки! Ну!? Ага! Нету! Вы видите?! Мы все — одна сила, один народ! Мы — русские!! Так?
Толпа одобрительно взвыла. Теперь они уже двигались в одном ритме, теперь они слушали, но Гранатов знал, что это ненадолго: внимание требуется постоянно подкармливать, иначе оно снова растечется тонкими разрозненными ручейками.
— А коли так… коли так, то у нас есть право на нашу страну. Эта страна называется Русь! Это наша страна! Так?
— …а-а-ак!!! — ответила толпа.
— Но у нас ее отняли, нашу страну! Нами правит продажная клика инородных воров! Они растащили наши богатства, они жируют на нашей нефти, летают на нашем алюминии, продают наших женщин в азиатские бордели! Они даже пердят нашим газом!
— У-у-у!! — одобрительно взревела толпа.
— Но и этого им мало! Теперь, когда уже продано и расхищено почти все, что можно было продать и расхитить, они взялись за нас самих. За нас! Теперь они продают нас, как рабов. И кому? Нас продают проклятым пиндосам!
Толпа отозвалась оглушительным улюлюканьем. Пиндосов тут явно не любили.
— Пиндосам!! — еще громче проорал Гранатов. — Слугам дьявола!
Опытный оратор, он вдруг резко понизил голос, и над площадью повисла тишина. Теперь Гранатов говорил негромко, с мягкой, доверительной интонацией.
— Недавно я был там, в Америке. Поехал посмотреть на наши украденные мозги. Поехал посмотреть на наших обманутых братьев, которых мы выучили на наши кровные деньги и которых потом продали пиндосам наши продажные правители. Поехал посмотреть на сбытое по дешевке будущее нашего великого народа. Я был там. И вот что я вам скажу, как очевидец. Пиндосы — порождение дьявола! Они даже вместо «мой бог» говорят «май гад». Май гад!! Это что же за народ, что бога гадом называет?!
— У-у-у-у… — презрительно отозвалась площадь.
Гранатов достал из кармана паспорт и поднял его над головой, показывая собравшимся.
— Вот мой паспорт с американской визой. Она мне больше не понадобится! — он театральным жестом вырвал из паспорта страничку. — Вот! Вот! В следующий раз я не полечу туда на гражданском самолете. Я въеду туда на танке! На танке!!
Толпа взорвалась аплодисментами. Гранатов поднял руку, призывая к вниманию, и толпа подчинилась.
— Вы спросите: кто же останется на нашей, русской земле после того, как нас всех продадут пиндосам? Но ответ вам известен! — голос Гранатова снова набрал силу. — Наша земля достанется чуркам! Чуркам! В наши города и села планомерно и целенаправленно завозят проклятых чурок, черножопый сброд, кавказскую шваль, негров и азиатов! Они захватывают наши рабочие места! Они заполонили наши университеты! Они не дают прохода нашим девушкам! Они втыкают нашим парням нож в спину в подворотнях наших же домов! Они похищают и насилуют наших детей!
— У-у-у!! У-у-у-у!!!
— Но есть, есть предел нашему терпению! Настанет день, и дубина народного гнева сметет продажную клику инородцев! Скажу вам больше: этот день близок! Возможно, это произойдет через месяц! Через неделю! Возможно, это произойдет завтра! Сегодня! И мы должны быть готовы призвать к ответу наших губителей. Каждый из нас должен спросить себя, готов ли он. Каждый! И я спрашиваю вас: вы готовы?! Готовы?!
— А-а-а-а! — ответила толпа.
— Не слышу! Готовы?!
— А-а-а-а!!!
— Вы готовы! Конечно, вы готовы!! Да с таким народом можно горы свернуть! Русскую землю — русским крестьянам! Русские фабрики — русским рабочим! Русский мир — русскому народу!
Сбоку от оратора вдруг возник Цезарь, шепнул что-то на ухо; Гранатов сначала нахмурился, почти отмахнулся, но император не отставал, все шептал и шептал, крепко прихватив его за руку, так что пауза затянулась несколько дольше позволенного даже великим лицедеям, и народ уже начал недоуменно переглядываться, пока, наконец, Гранатов не шагнул назад к микрофону.
— Братья и сестры! — сказал он проникновенно. — Русская Национал-Коммунистическая Партия большевиков-ленинцев и молодежное движение ВЧК приглашают вас выпить за нашу и вашу победу! Выпьем за нашу победу! Ура! Ура!
