— Тогда ты расскажи мне про гонения на христиан, — произнёс в ответ Хранитель Света. — Про войны ради политических амбиций, денег и власти. Про коммунистов, которые разоряли церкви и убивали священников. Сколько невинных душ загубил ты, а, Дьявол?
— Погоди! — поднял палец Хранитель Тьмы. — Мне положено быть плохим, и я своими действиями лишь оправдываю своё предназначение. Господь же должен быть хорошим. Если мы равны с Ним в своих преступлениях, то в чём же между нами разница? Выходит, разницы нет? Выходит, Он так же, как и я, держит власть с помощью устрашения и силы? Достойно ли это Бога? И зачем нужен такой Бог?
— Господь никогда не желал кровопролития, — покачал головой Ангел. — Недостойные служители церкви извратили Его Учение ради своих корыстных интересов. Потому и было развязано столько войн и загублено столько жизней.
— А что же распятый еврей так распустил своих служителей? — усмехнулся Дьявол. — Не удержал их в узде? Зачем нужен Властитель, не умеющий справиться с собственными подчинёнными?
— Господь увещевал их, но они не слышали Его голоса.
— Священники не слышали голоса Бога? — картинно изумился Хранитель Тьмы. — Вот это нонсенс! А ты не думал, Апостол, что они просто не хотели его слышать?
Хранитель Света схватился за голову и издал страдальческий стон.
— Своими вопросами ты разрываешь мне сердце, — произнёс он. — Зачем ты мучаешь меня?! Люди предают Христа, который их любит, и ты это знаешь! Если даже служители церкви отворачиваются от Него, то что говорить об остальных? Господь прощает их и оплакивает их души…
— Вот поэтому, — глаза Дьявола победно сверкнули, — на Земле моих сторонников гораздо больше, чем твоих!
— Да, это так, — тяжело вздохнув, согласился Ангел. — Но не спеши праздновать победу в нашей борьбе. Ты ведь знаешь условия игры. Твоя власть над Землёй не установится до тех пор, пока есть хотя бы одна душа, преисполненная любви.
— Идиотские правила, — проворчал Хранитель Тьмы. — Идиотские и несправедливые. Что такое одна душа, преисполненная любви, по сравнению с миллиардами людей, жаждущих денег? Капля в мировом океане? Что она может изменить?
— Ты преувеличиваешь свои достижения, враг мой, — слабо улыбнулся Хранитель Света, отняв руки ото лба. — Тебе неподвластны миллиарды, как бы ты этого ни хотел. Пока ты не смог покорить даже этот посёлок.
— А вот тут ты ошибаешься! — воскликнул Дьявол. — Этот посёлок уже давно у меня в кармане. В нём нет такого жителя, который бы не стремился к материальному благосостоянию! Ни одного! Какая там любовь Господа? Здесь никто о ней даже не помышляет!
— Если есть хотя бы один человек, преисполненный любви, ты не можешь торжествовать победу, — снова сказал Ангел.
— Да знаю, знаю! — поморщился Хранитель Тьмы. — Незачем мне десять раз повторять! Но такого человека нет.
— Есть!
— Кто?!
— Хрупкая Душа.
— Ты о ком? — удивился Дьявол и досадливо махнул рукой. — А, эта маленькая некрасивая девушка — твоя ученица! Ну, ты бы ещё про детей вспомнил! Она пока слишком молода, почти ребёнок. Придёт время, и я склоню её на свою сторону, не сомневайся.
— Не будь столь самонадеянным, — произнёс Ангел. — Моя ученица никогда не продаст тебе свою душу. Не для того я потратил столько лет на её воспитание, чтобы ты смог с ней справиться. К тому же я привёл к ней Мечущегося Странника. Этот юноша, прибывший из Большого Города, стоит на распутье. Он сомневается, а в сомнении есть зерно Истины. Хрупкая Душа сможет показать ему верный путь, и на моей стороне будут уже два человека.
— Когда ты всё успел? — усмехнувшись, спросил Хранитель Тьмы. — Я расстался с Мечущимся Странником буквально перед закатом!
— Вот после этого и успел, — смиренно опустил глаза Хранитель Света.
— Твои усилия напрасны, — пожал плечами Дьявол. — Гость из Большого Города нищ, а все нищие мечтают о богатстве. Я выведал у Мечущегося Странника его мечты. Он, как и все, жаждет банальных материальных благ и ни словом не заикнулся ни о какой любви. Твоя девчонка ничего не сможет с ним сделать.
— Посмотрим, — уклончиво сказал Ангел.
— Ты, как утопленник, цепляешься за последнюю соломинку, — скривился Хранитель Тьмы. — Смешно наблюдать за твоими жалкими потугами.
— Не наблюдай, — последовал ответ.
— Нет уж, я привык держать ситуацию под контролем! Кстати, Апостол, давно хотел задать тебе один вопрос.
— Какой? — напрягся Хранитель Света.
— А что сделает с тобой твой Бог, если ты упустишь этот посёлок?
Пожилой дядечка в застиранной рубахе отвернулся и промолчал.
— Что молчишь? — напирал Дьявол. — Тебя назначили на пост Ангела Южного округа, чтобы ты хранил свет в душах его жителей. Но твоя миссия на грани провала. Какое наказание тебе назначит распятый еврей? А? Расскажи!
— Зачем тебе это знать?
— Просто интересно. Что ваш Господь делает со своими нерадивыми слугами?
Хранитель Света горестно вздохнул и обратил свой взор к небу. В глазах его стояли слёзы.
Луч солнца сместился ещё ближе к краю скалы, оставив Ангелу лишь немного места для босых ступней.
— Ты ещё что-нибудь хочешь мне сказать, враг мой? — спросил пожилой дядечка. — Солнце почти совсем село, мне пора уходить.
— Не надейся, что я так просто отдам тебе Мечущегося Странника! — произнёс Дьявол.
Алый диск практически скрылся за горизонтом, забрав за собой свои огненные лучи. Лишь малюсенький краешек виднелся над границей неба и моря, даря плоской скале слабое пятнышко света. Водная гладь полностью погрузилась в чёрную, непроглядную тьму. Но с другой стороны уже вставала луна, светлая и яркая, готовясь прочертить через морскую поверхность свою золотистую дорожку.
— Мне пора! — сказал Хранитель Света. — Я не прощаюсь с тобой, Хранитель Тьмы. Наверное, я никогда не смогу сказать тебе: «Прощай!» и буду обречён жить с тобой бок о бок бесконечно.
— Вот именно, — ответил Дьявол. — Скорее всего, это и будет наказанием для тебя, не уследившего за людскими душами и не оправдавшего надежды Бога. Иди! До встречи.
Невысокий пожилой дядечка в застиранной рубахе и потёртых брюках подхватил свои стоптанные ботинки и ступил со скалы на морскую гладь, торопясь догнать уходящее солнце. В ту же секунду светило скрылось за горизонтом. Ангел исчез вместе с ним, растаяв, как сгусток белёсого тумана.
Хранитель Тьмы посмотрел ему вслед торжествующим взглядом ледяных, водянисто-голубых глаз.
— И не шляйся больше по волнам в человеческом облике! — долетел до него голос из-за горизонта.
Дьявол усмехнулся, потянулся всем телом так, что хрустнули позвонки, резко выдохнул и тоже ступил на морскую поверхность. Только путь его лежал по направлению к утонувшему во мраке берегу. Не торопясь, он пошёл, с каждым шагом превращаясь в серый фантом.
Темнота всё больше вступала в свои права. Ветер стих и уже не доносил до усадьбы запах моря. Штырь одиноко громоздился за столом, где от шикарного пира остались одни объедки. Никита Петрович, накушавшись водочки, был отправлен почивать в гостевую спальню. Туда же посеменила и мадам Бабенко, пьяно икая, деликатно заслоняя ротик ручкой и смущённо улыбаясь. Лена с Егоровной споро собирали грязную посуду.
— Лен! — подал голос Штырь. — А, Лен!
Жена не откликалась, сосредоточенно звеня столовыми приборами.
— Лен! — упорно взывал супруг. — Поехали в ночной клуб, а?
— Куда?! — сдвинула брови та.
— В ночной клуб!
— Стёпа, я не склонна сейчас воспринимать твой юмор.
— Почему юмор? — Васильич, кряхтя, переменил позу. — Я серьёзно. Поехали в ночной клуб, расслабимся.
— Тебе сейчас надо в постель и спать, — супруга подняла поднос, заставленный тарелками, — а не по ночным клубам шастать. Иди в дом, я тебе давление померяю.
— Нормальное у меня давление, не надо мне его мерить, — мотнул головой Штырь. — И спать я не хочу. Я хочу продолжения банкета! Поехали в ночной клуб.
Васильич не заметил, что хозяйка усадьбы уже скрылась в доме, и он разговаривает сам с собой.
— Чисто расслабимся, — бухтел он. — Лен, а, Лен! В казино сходим, в ресторане посидим. Чё ты, расслабиться не хочешь? Лен!
Жена, вернувшаяся за очередной порцией посуды, поморщилась.
— Стёпа, не морочь мне голову! Я очень устала.
— Ну вот и отдохнёшь! Расслабишься. Поехали в ночной клуб, а, Лен!
— Иди спать, Стёпа! — отрезала та и, нагрузив поднос, снова отправилась в дом.
Егоровна, стоя на кухне у раковины, мыла тарелки. Дочь с раздражённым видом принялась подкладывать ей новые.
— Чего такая недовольная? — покосилась на неё мать. — Всё из-за Верки с Петькой переживаешь, что ли?
