— Мы не просим вас ничего разглашать, — сказал Пол. — Но вы можете посчитать интересным то, что случилось с нами за последние несколько дней.
Он рассказал Маккою и Грумеру все, что произошло с момента гибели Петра Борисова и до момента, когда Рейчел вытащили из шахты.
Грумер уселся на один из стульев.
— Мы слышали об этом взрыве. Того мужчину так и не нашли?
— Некого было искать. Кнолль к тому времени уже давно скрылся.
Пол объяснил, что он и Панник узнали в Вартберге.
— Вы так и не сказали, чего хотите, — сказал Маккой.
— Вы можете начать с кое-какой информации. Кто такой Иосиф Лоринг?
— Чешский промышленник, — сказал Маккой. — Он умер около тридцати лет назад. Были разговоры о том, что он нашел Янтарную комнату сразу после войны, но ничего так и не было подтверждено. Еще один сюжет для романа.
Грумер сказал:
— Лоринга знали из-за его собирательной страсти. Он владел обширной коллекцией. Одной из крупнейших в мире частных коллекций янтаря. Я так понимаю, что его сын и сейчас владеет ею. Как ваш отец мог узнать о нем?
Рейчел рассказала о Чрезвычайной комиссии и роли ее отца. Она также рассказала им о Янси и Марлин Катлер и оговорках ее отца касательно их смерти.
— Как зовут сына Лоринга? — спросила она.
— Эрнст, — сказал Грумер. — Ему, должно быть, сейчас восемьдесят. Он все еще живет в семейном поместье на юге Чехии. Не так далеко отсюда.
Что-то было такое в Альфреде Грумере, что Полу не нравилось. Этот морщинистый лоб? Глаза, в которых отражалась мысль о чем-то другом, пока уши слушали? Некоторым людям нельзя доверять.
— У вас есть переписка вашего отца? — спросил Грумер у Рейчел.
Пол не хотел показывать ему, но подумал, что этот жест будет демонстрацией их доброй воли. Он залез в свой задний карман и достал листки. Грумер и Маккой изучали каждое письмо в молчании. Когда они закончили, Грумер спросил:
— Этот Макаров мертв?
Пол кивнул.
— Ваш отец, миссис Катлер… Кстати, вы двое женаты? — спросил Маккой.
— Разведены, — сказала Рейчел.
— И путешествуете вместе по Германии?
Рейчел изменилась в лице:
— Это относится к делу?
Маккой взглянул на нее с любопытством:
— Возможно, нет, ваша честь. Но вы двое единственные, кто отвлекает меня своими вопросами этим утром. Значит, ваш отец работал на Советский Союз, разыскивая Янтарную комнату?
— Он интересовался тем, что вы здесь делаете.
— Он сказал что-либо определенное?
— Нет, — сказал Пол. — Но он смотрел сюжет Си-эн-эн и хотел получить выпуск «Ю-Эс-эй тудей». Следующее, что мы узнали, — это то, что он изучал карту Германии и читал старые статьи о Янтарной комнате.
Маккой подошел и плюхнулся в дубовое кресло. Пружины заскрипели под его весом.
— Вы думаете, что мы, возможно, в правильном туннеле?
— Петр знал что-то о Янтарной комнате, — сказал Пол. — И Макаров тоже. Мои родители, я думаю, тоже знали что-то. И кто-то, возможно, хотел, чтобы все они замолчали.
— У вас что-то есть доказательство, что они были целью для той бомбы? — спросил Маккой.
— Нет. — Пол задержал взгляд на лице собеседника. — Но после смерти Макарова я начинаю верить, что было что-то большее, чем я думал. И Петр считал так же.
— Слишком много совпадений, да?
— Можно и так сказать.
— А что с туннелем, куда вас отправил Макаров? — спросил Грумер.
— Там ничего нет, — сказала Рейчел. — И Кнолль думал, что тупик образовался от взрыва. По крайней мере, он так сказал.
Маккой усмехнулся.
— Есть какие-нибудь объяснения, почему Макаров отправил вас по ложному следу?
Рейчел пришлось смириться с тем, что у нее нет объяснений.
— Но что с этим Лорингом? Почему мой отец был настолько обеспокоен, что попросил Катлеров навести справки о нем?
— Слухи о Янтарной комнате широко распространены. Их так много, что трудно определить их правдивость. Наверное, ваш отец проверял еще одну ниточку, — сказал Грумер.
— Вы знаете что-нибудь об этом Кристиане Кнолле? — спросил Пол у Грумера.
— Nein. Никогда не слышал это имя.
— Вы приехали, чтобы поучаствовать в поисках? — вдруг спросил Маккой.
Пол улыбнулся. Он почти ожидал приглашения присоединиться.
— Едва ли. Мы не охотники за сокровищами. Просто пара людей, влезших не в свое дело. Мы были поблизости и подумали, что стоит проехаться и посмотреть.
— Я провожу раскопки в этих горах уже многие годы…
Дверь сарая широко распахнулась. Ухмыляющийся мужчина в грязной спецовке сказал:
— Мы пробились!
Маккой вскочил со стула.
— Господи всемогущий! Позвони команде телевизионщиков. Скажи им, чтобы ехали сюда. И никого внутрь не пускать, пока я там не побываю.
Рабочий убежал.
— Пошли, Грумер.
Рейчел кинулась вперед, преграждая Маккою путь к двери:
— Разрешите нам пойти.
— Какого черта?
— Ради моего отца.
Маккой колебался несколько секунд, затем сказал:
— Почему нет? Но не вздумайте путаться под ногами.
Штодт, Германия
Понедельник, 19 мая, 11.05
Неприятное чувство охватило Рейчел. Шахта была широкая, но уже, чем вчерашняя, и свет очень скоро померк позади них. Двадцать четыре часа назад она была почти похоронена заживо. Теперь она снова была под землей, следуя по тропе, освещенной лампами, глубоко внутри очередной немецкой горы. Проход заканчивался открытой галереей со стенами из грязно-белого камня, в дальней стене была прорублена черная щель. Рабочий размахивал молотом, расширяя щель до размеров отверстия достаточно большого, чтобы пропустить человека.
Маккой взял одну из напольных ламп и подошел к отверстию.
— Кто-нибудь заглядывал внутрь?
— Нет, — сказал рабочий.
— Хорошо.
Маккой поднял алюминиевую подставку для лампы с песка и щелкнул верхним зажимом. Затем он раздвинул подставку как телескоп, пока сама лампа не оказалась на высоте около десяти футов. Он подошел к отверстию и сунул светильник в темноту.
— Сукин сын, — сказал Маккой. — Это помещение огромное. Я вижу три грузовика. О черт! — Он убрал свет. — Тела. Два, насколько я могу видеть.
Сзади послышался звук приближающихся шагов. Рейчел оглянулась и увидела трех людей, бегущих к ним, в руках у них были видеокамеры, свет и упаковки батарей.
— Приготовьте все это, — сказал Маккой. — Я хочу сделать первый кадр для шоу.
Маккой повернулся к Рейчел и Полу:
— Я продал права на съемку. Будет специальный выпуск об этом на телевидении. Но они хотят снять все, как было, с самого начала.
Грумер подошел ближе:
— Грузовики, вы говорите?
— Похожи на «Bussing NAG». Четыре с половиной тонны. Немецкие.
— Это плохо.
— Что вы имеете в виду?
— Не было транспорта в наличии, чтобы перевезти материалы из берлинского музея. Его бы несли на руках.
— Какого черта вы несете?
— То, что я сказал, герр Маккой. Берлинские экспонаты транспортировали по железной дороге, затем грузовиками к шахте. Немцы не бросили бы автомобили. Они были слишком ценны, необходимы для других задач.
— Мы не знаем, что случилось на самом деле, Грумер. Может, эти гребаные капустники решили оставить здесь грузовики, кто знает?
— Как они попали внутрь горы?
Маккой пристальнее посмотрел в лицо немца:
— Как вы сказали раньше, может быть, здесь есть еще один вход.
Грумер отпрянул:
— Как скажете, герр Маккой.
Маккой ткнул в него пальцем:
— Нет. Как вы скажете.
Великан переключил свое внимание на съемочную группу. Лампы пылали. Две камеры были наготове. Звукооператор подвесил микрофон и встал позади и в стороне.
— Я захожу первый. Снимайте все с моего ракурса.
Люди кивнули.
И Маккой ступил в темноту.
Пол зашел последним. Он последовал за двумя рабочими, которые втаскивали подставки со светильниками в помещение, бело-голубые лучи разорвали темноту.
— Эта пещера естественная, — сказал Грумер, и его голос отразился эхом.
Пол рассматривал скалы, которые поднимались и заканчивались аркой на высоте как минимум шестидесяти футов.
Это напомнило ему потолки в великих соборах. Только потолок и стены в пещере были окутаны проводами и антеннами, которые сверкали в ярком свете. Пол был мягкий и песчаный, как в шахте, которая вела сюда. Он вдохнул застоявшийся и несвежий воздух. Свет камер был нацелен на дальнюю стену. Еще одно отверстие или, по крайней мере, то, что от него осталось, открывалось взору. Оно было больше, чем шахта, по которой они шли, более чем достаточно места, чтобы вместить транспорт. В проеме были плотно уложены камни и щебень.
— Еще один вход, а? — сказал Маккой.
