Я бежал по доскам настила. Сначала я прижимал голову к груди, иначе она была бы всего на пару футов ниже их ног. Полицейские явно запутались. Они побежали по верхнему пешеходному пути, и только потом до них дошло, что меня там нет. Они бросились обратно, чтобы взглянуть на лестницу, по которой я поднимался. Я уже достиг середины моста, когда они выбрались на тот же уровень, что и я. Они совершили ошибку: им было бы лучше остаться наверху, перебежать на противоположную сторону и, опередив меня, встретить на другом берегу.
Я тоже совершил ошибку – посмотрел вниз. Там была такая глубина, от которой сводило живот. Ничто не мешало моему падению вниз. Если бы я находился на тротуаре на уровне земли, этой ширины было бы для меня вполне достаточно, чтобы идти без остановки и не упасть, но на высоте шестидесяти метров это казалось невыполнимой задачей. Мне мешал страх, а теперь к нему прибавился и ветер.
Весь мост гудел и качался. На бегу я обернулся. От берега, который я покинул, отчаливал вагончик. С самого начала я полагал, что они помчатся в объезд, чтобы оказаться на другом берегу. Я не рассчитывал, что им так быстро удастся привести в действие механизмы моста. Мне оставалось пробежать еще шестьдесят ярдов, но это было не все: мне требовалось слишком много времени, чтобы спуститься вниз на том берегу.
Я уже преодолел две трети пути. За моей спиной слышались крики. Полицейские меня догоняли. Их ноги не устали так, как мои, и они были в хорошей физической форме; им не мешал ребенок, а также привычка к сидячему образу жизни.
Подвесной вагончик уже поравнялся со мной. Я бы мог спрыгнуть вниз и проехать на нем. Это бы мне помогло, и за какие-нибудь двадцать секунд я бы оказался на том берегу, но все равно не выиграл бы достаточно времени.
Я знал, что нужно делать.
Я должен прыгнуть с моста.
Я достал полиэтиленовый пакет с детским питанием и документами и свернул его получше, чтобы вода не попала внутрь. Потом засунул его под одежду и застегнул куртку.
Эми я решил держать перед собой. Я хотел сильно прижать ее к себе, чтобы, когда мы войдем в воду, ее нос и рот оказались закрытыми. Я поправил поддерживающие ее ремни, чтобы все сделать одной здоровой рукой. Значит, я должен был плыть, используя только пораненную руку.
Когда я окончательно поверил, что осуществлю этот подвиг каскадера, мне показалось, что от страха меня вот-вот вырвет. Очевидно, в здравом уме и в трезвом состоянии ни один нормальный человек не сделал бы то, что собирался предпринять я.
– Положи оружие, или мы будем стрелять.
Полицейские остановились в нескольких ярдах от меня. Они явно считали, что я вооружен. Возможно, они принимали ребенка за взрывчатку, привязанную к моей груди. После взрыва газа они не разобрались, была ли в доме Габриэль. Я не имел представления, ранен ли кто-то из их коллег. Газ взорвался до того, как они попали в дом, или их появление вызвало взрыв? Была вероятность, что я виноват в нескольких смертях. До этого я не совершал преступлений, но теперь на мне могла лежать серьезная вина. И они с удовольствием пристрелили бы меня.
Полицейских было четверо. Один держал пистолет, трое – винтовки. Полицейские с винтовками встали на одно колено. Они прижали винтовки к плечу и наклонили головы, беря меня на мушку. Не было шансов, что все трое промахнутся.
Полицейский с пистолетом закричал:
– Мы считаем от пяти до одного, положи свое оружие, или мы стреляем.
Меня как будто парализовало.
– Пять.
Вода плескалась далеко внизу, но все же я видел мелкие водовороты и движение реки.
– Четыре. Я прыгнул.
Я бросился в пустое пространство. Мне нужно было падать подальше от моста, чтобы не разбить голову о его металлическую конструкцию.
Я прыгнул неправильно. Я падал лицом вниз и должен был отбить живот о водную поверхность, а Эми грозило принять на себя всю силу удара. Она должна была сразу погибнуть. Свернуть шею или еще что-нибудь.
Лучше бы я сдался полиции.
Я отпустил Эми и отчаянно замахал руками. Вскоре я уже падал спиной вниз. Это было значительно лучше, но все же довольно опасно. А мне нельзя было пострадать при падении, потому что нам еще предстояло добираться до суши.
Я все время думал: «Конечно, я скоро буду в воде. Я точно скоро войду в воду».
Я продолжал падать и в итоге смог повернуться так, что ноги оказались внизу, но к тому моменту мое тело накренилось на сорок пять градусов. Я должен был войти в воду боком.
Я зажал Эми рот и нос и крепко прижал ее к себе. Но мы еще не долетели до воды. Возможно, это был один из тех моментов, когда от страха видишь жизнь как в замедленном кино. Я чувствовал сопротивление Эми. На секунду я отпустил ее рот. Она была так возмущена, что не сразу задышала. Потом я почувствовал, как она набирает в легкие побольше воздуха, готовясь громко зареветь. Я снова закрыл ей лицо.
Мы вошли в воду.
Мы погружались так быстро, что вода казалась твердой и давила на мои ноги. Боль пронзила мою вывихнутую лодыжку. Я ударился бедром и чувствовал растяжение в этом месте. Я держал одну руку на лице Эми, а другой греб что есть силы, но мы по-прежнему погружались. Мускулы груди свело от холода. Боль пронизывала ребра. Я не знал, в какую сторону всплывать, и был уверен, что, оказавшись под водой, мы перевернулись. Как долго Эми могла обходиться без кислорода? Она дергалась и вырывалась. Моя мокрая рука не могла долго запечатывать ей рот.
Я отчаянно пинал воду ногами, но это не давало никакого эффекта. Конечно, по всем законам физики я должен был всплыть на поверхность, но пока они не действовали. Мне казалось, что мы погружаемся все глубже.
Одежда мешала мне. Я мог бить руками или ногами, но промокшая одежда отказывалась подчиняться моим движениям. Вода отдавалась эхом в ушах. Все постепенно замедлялось. Моя грудь горела и требовала, чтобы ей позволили дышать. Горло сдавило, желудок ныл. Было ясно, что до поверхности воды оставалось уже немного.
Я барахтался и бился. Я старался сосредоточиться на всплытии, чтобы отвлечься от боли в легких и горле. Я пинал воду, как будто хотел убить ее, забить до смерти. Мне хотелось плакать и умереть, окончательно покорившись судьбе.
Первой вырвалась на воздух моя свободная рука. Я выбросил ее над головой, делая мощный гребок, и она вдруг оказалась над водой. Я барахтался, но мои движения мешали держаться на поверхности и снова тянули под воду. Я выдохнул и опять погрузился, даже не успев вдохнуть.
Эми. Мне нужно было ее отстегнуть. Я должен был любой ценой держать ее высоко в воздухе, даже если бы это означало, что сам я утону.
Я снова всплыл. Моя голова возвышалась над поверхностью. Я дышал, несмотря на воду, которая наполовину наполняла мой рот. Я пытался перевернуться на спину. И оторвал Эми от груди. Дышала ли она? Не было заметно, чтобы она вообще двигалась.
Я не мог разглядеть берег. Легкая зыбь на воде мешала его увидеть. Мы ведь были всего в нескольких сотнях ярдов от Атлантического океана. В какую сторону должно нести течение? Я все еще под мостом или меня уже отнесло к морю? Возможно, прилив отбросил меня в другую сторону, вверх по течению реки, к Бильбао. Я сильно потряс головой, пытаясь избавиться от воды в глазах. Я видел свет, но не более того. И держал Эми как можно выше.
Она по-прежнему не плакала и не двигалась. Сколько времени мы провели под водой? Меньше, чем мне показалось со страха, но все равно довольно долго. Я увидел огни городка. Они были на некотором расстоянии. Нас накрыла волна. Вода как будто закипала. Вокруг были настоящие волны. Я плыл на спине и с еще большей силой работал ногами. Эми была у меня на груди. Мне показалось, что я вижу что-то вроде пляжа. Это меня вдохновило, и я поплыл быстрее. Теперь я уже был уверен, что впереди пляж. Возможно, Ареета. Он был примерно в ста ярдах от меня, но я боялся, что слишком сильное течение унесет меня в океан. Я плыл так, словно от этого зависела моя жизнь, что вообще-то соответствовало действительности. Я не мог видеть, продвигаюсь ли к берегу, потому что плыл на спине.
При каждом движении болевой спазм пронизывал лодыжку и распространялся по телу.
Минуту или больше я заставлял себя не смотреть на берег, чтобы не разочаровываться и сосредоточиться на движении. Когда я все-таки взглянул на пляж, он оказался ближе, и я разглядел там несколько человек. Если там мне предстояло столкнуться с полицейскими, то это конец. Я сделал все, что мог. Я продолжал плыть, потом снова остановился и опустил ногу, проверяя, есть ли дно. Пока не было. Я надеялся, что проплыву еще минуту и наверняка нащупаю дно.
Я врезался задом в песок, встал и вышел на песчаный берег, освободил Эми от перевязи и перевернул вниз головой. Я тряс ее и стучал по спине. Потом вернул в нормальное положение.
Ее тело было вялым и холодным, кожа имела бледно-голубой оттенок, губы почернели.
Я снова перевернул ее вниз головой и похлопал по спине. Я был уверен, что из ее легких польется вода, но этого не случилось.
