Мужчина за рулем машины, вставшей рядом, посмотрел на меня так, словно внезапно узнал старинного друга, с которым давно не виделся. Но я принял равнодушный вид и продолжал глядеть прямо перед собой. Когда загорелся зеленый, я услышал, как мужчина сказал сидевшей возле него женщине: “Мне показалось, это Антонио…”
“Да, я твой друг детства. Но, возможно, однажды ты поймешь, что я не стал здороваться, чтобы не вовлекать тебя в эту историю”, – подумал я.
Я рванул вперед. Оставались считанные километры. Не больше трех. Я приближался к цели. Через несколько минут я встречусь с человеком, о смерти которого я мечтал годами, тратя на эти мечты всю свою энергию. В голове роилась тысяча вопросов: “Почему он уничтожил мою семью? Разве нельзя было придумать иной выход из положения?” Но было не время размышлять о причинах, подтолкнувших меня к совершению одного из самых жестоких преступлений в моей стране.
Вдруг мы увидели машины налоговой инспекции: они перекрыли дорогу рядом с заправкой. Мне удалось сохранить хладнокровие. Проклятье, я не предполагал подобной помехи. Было бы сложно объяснить инспекторам, куда это я направляюсь в краденой машине, нашпигованной оружием, с тремя парнями, укрывающимися от следствия.
Мы поравнялись с инспектором, он поглядывал на нас с интересом. И поигрывал своим жезлом – я надеялся, скорее от скуки, чем из желания заставить нас остановиться. Я смотрел на него и на жезл.
“Не поднимай его, – шептал я, – только не поднимай его”.
Мой взгляд был слишком настороженным и напряженным. Я смотрел на инспектора, он смотрел на меня. На лбу у меня выступил пот. У товарищей внутри похолодело.
Десять метров, пять метров, один метр.
Пальцы на спусковом крючке. Боевая готовность.
Но жезл не поднялся.
Я даже представить себе не могу, что случилось бы, если бы инспектор остановил нас. События развернулись бы иначе. Одно я знаю точно: мы не сдались бы живыми. До сих пор помню испуганные лица своих товарищей, когда я сделал разворот и поехал в обратном направлении. Они подумали, я сошел с ума, но на самом деле я соображал более чем ясно. Я оценил ситуацию и понял, что инспекция могла следить за автомобилями, движущимися только в одном направлении. Если бы они стали останавливать машины, идущие по встречной полосе, то блокировали бы всю дорогу. Убежденные моими доводами, ребята расслабились. Они поняли, что, даже ослепленный ненавистью, я не теряю ясности ума. К сожалению, тот блокпост слегка расстроил наш четкий план. Пришлось возвращаться на базу, и всю дорогу я думал, какую еще уловку изобрести, чтобы заставить ребят продержаться еще несколько дней вместе со мной в том затхлом гараже. Время работало против нас. Следовало поторопиться.
Когда я вернулся в гараж, я весь дрожал. Волнение всегда охватывало меня до или после ответственного дела. Но я не терял рассудительности. Я действовал, как солдат, который борется не за родину, но за свою жизнь.
Наш осведомитель перепугался. Он пытался объяснить нам, что не видел блокпоста, когда вызвал нас. Я успокоил его, ведь блокпост начали устанавливать на наших глазах. Судьбе было угодно, чтобы в тот день Джуфа выжил, а я избежал проверки. Но если бы нас застукали, Джуфа был бы жив по сей день, а я оказался бы в тюрьме еще до начала своей вендетты или был уже убит. Возможно, умерли бы и инспекторы.
Однако все обошлось. В тот же день связной сообщил мне, что двоим из ребят нужно вернуться домой. Вечером я никак не мог заснуть.
Напряжение росло. Группа из четырех вооруженных мужчин была заперта в гараже, и они нуждались в нормальном питании, гигиене и сне.
Я начал сомневаться в успехе операции. Новости, которые приносили мне осведомители, не обнадеживали. Джуфа никогда не задерживался подолгу в одном и том же месте и почти не покидал машину. Единственной приятной новостью было то, что он сам сидел за рулем автомобиля. Зная это, я мог точнее прицелиться.
Я не понимал, зачем Джуфе подобные предосторожности. Вот уже несколько лет я не давал о себе знать, старался быть незаметным, почти не появлялся в городке, а всякому встречному говорил, что скоро уезжаю в Германию. Здесь какая-то загвоздка.
В ту ночь я уснул, обдумывая свой план. Он явно нуждался в изменениях. Я проснулся с мыслью о Франко. Он идеально подошел бы для осуществления новой операции. Я пошел к нему, обнял его и, будто бы шутя, сказал:
– Знаешь, я слышал, Джуфа болтает, что еще нужно отлить пулю, которая способна убить его.
На самом деле эта фраза принадлежала Неторе, но я хотел подбодрить ребят, которые уже изнемогали от бездействия в этой невыносимо душной норе. А вдруг следовало вообще отказаться от затеи? Пару раз я помышлял об этом всерьез.
Мои тягостные раздумья прервали звуки радио, которые доносились из окошка дома напротив.
Песня Франческо Де Грегори лилась в воздухе.
Я вспомнил Ирину. И нашу последнюю встречу. Ту безумную любовную сцену на лестничной площадке. Я почувствовал сильное возбуждение. Боже мой, до чего неуместны сейчас эти воспоминания.
Потом появился второй связной. Он сообщил, что Джуфа припарковал машину, в которой вместе с ним сидели друзья, напротив автосалона Винченцо.
– Вперед, ребята! Сегодня наш день, а завтра поедем на море! – скомандовал я весело, хотя у самого на душе было скверно.
На этот раз я был более спокоен и собран. Я отдавал себе отчет в том, что, если на этот раз операция провалится, ребята разбегутся. Мы прыгнули в машину и поехали. Дорога оказалась свободной: никаких блокпостов, пробок, светофоров. Судьба нам благоволила.
Наконец я увидел его. Я не поверил своим глазам, но это был Джуфа собственной персоной. Он нацепил огромные солнцезащитные очки и передвигался с величайшей осторожностью. Как и сообщил нам связной, он сидел за рулем своей машины и ехал в том же направлении, что и мы, чуть опережая нас. Я решил, что, если он рванет вперед, мне удастся подсечь его. В сравнении с его подержанным “Фиатом” мой “БМВ” казался мощной машиной. Упустить Джуфу нельзя. Моя жизнь и жизнь моих товарищей зависела от этой операции.
Мы увидели друг друга издалека. Джуфа что-то заподозрил, хотя и не узнал меня сразу. Но он уже попал в ловушку. И находился в крайне невыгодной позиции. На мгновение я испугался, как бы он не открыл дверцу и не выскочил из машины.
Узнал он меня лишь тогда, когда я подъехал к нему почти вплотную. Он нажал на газ и попытался оторваться от преследования, но в результате этого неловкого маневра врезался в машину впереди. Я перекрыл для Джуфы все пути отступления, и мои сообщники начали стрелять в него.
Я не ошибся, сделав ставку на Франко. Он выглянул из задней дверцы со своей винтовкой и прицелился прямо в голову Джуфы. Это движение было отработано бесчисленное множество раз. Я наблюдал сцену, словно в замедленной съемке. Выстрел Франко должен оказаться для моего врага смертельным. Одновременно Нино начал палить из своей винтовки, мощность которой могла впечатлить любого. Мы уже испробовали наши пушки на склоне горы и теперь были уверены, что содержимое машины превратилось в кровавое месиво. С треском и искрами автомобиль взорвался и развалился на части, отбрасывая куски плоти. Переднее стекло разлетелось на мелкие осколки.
Я отдал приказ выйти из машины и завершить операцию. Я увидел, как Нино меняет заряд. Мы подошли ближе к остаткам автомобиля наших врагов, разместились таким образом, чтобы не задеть друг друга, и расстреляли оставшиеся патроны. На этот раз я не сомневался, что моему противнику пришел конец. Мерзавец был просто нашпигован свинцом.
Я подумал о невинных людях, которых он убил сам или приказал убить, – о бедных отцах семейств, всех тех несчастных, кто не пожелал иметь дела с мафией и чья вина состояла лишь в том, что они носили общую со своими врагами фамилию. Среди них был даже мальчик пятнадцати лет. В тот день я хотел восстановить справедливость, отомстив за всех невинных жертв.
Но в хаосе происходящего я потерял из виду Марио: он погнался за одним из приятелей Джуфы, обратившимся в бегство, и до сих пор не возвращался. Это начинало меня беспокоить. Я был вынужден покинуть машину и пойти на его поиски. С одним только пистолетом я чувствовал себя уязвимым и постоянно озирался по сторонам. Затем я вспомнил об израильской винтовке “Узи” и взял также ее. Я опасался, что кто-нибудь из моих врагов или полицейских спрятался за машиной и готов открыть огонь, как это уже случалось раньше. Я рисковал. На мне был бронежилет, который закрывал меня от шеи до паха, но при этом затруднял движения.
Наконец я увидел Марио, он прибежал, задыхаясь.
– Этот козел сбежал от меня! – злился он.
Между тем на дороге образовалась огромная пробка. Десятки машин застряли в обоих направлениях. Люди выскакивали из автомобилей и шли пешком, я должен был что-то предпринять и освободить дорогу. Жестами я призывал водителей побыстрее проезжать мимо, не затрудняя движения. Месть, однако, состоялась. Теперь предстояло подумать о бегстве. Я подождал, пока все мои товарищи вернутся в машину, призывая их быть осторожней с оружием, чтобы избежать случайных выстрелов. Подобное уже случалось во время наших тренировок. Итак, мы тронулись в обратный путь, оставив позади себя поле боя. Мы возвращались на виллу.
