— Не хочу показаться занудным, но позволю себе задать вопрос, для чего вы ко мне пришли?
— Видите ли, моя жена была незаконнорожденным ребенком. Мне очень мало известно про ее отца и про ее деда. Только их место рождения и еще то, что они из ученой среды.
Старичок слушал внимательно, изредка кивая головой.
— Я вдовец. Сейчас я встретил женщину, про отца и деда которой мне известно примерно то же самое. Но главное не это. Главное то, что наша с женой дочь и ее дочь, этой женщины, похожи до умопомрачения. Это словно один и тот же человек. Понимаете? Я не специалист в генетике, но знаю, что даже у близнецов так бывает далеко не всегда. А тут…
Евгений Леонидович кивнул:
— Вы думаете, девочки — родственницы?
— Я не знаю. Первый раз, когда я увидел эту девочку… Я просто не могу вам передать… — Игорь замолчал.
— Я правильно вас понял, вы подозреваете, что у детей есть общий предок — отец вашей жены?
Теперь кивнул Игорь. Старичок оказался понятливым.
— Видите ли, есть еще одно обстоятельство… Вернее, два. Первое, это то, что женщина… женщина, у которой я живу сейчас, и моя умершая жена — обе «Викторовны». Одну звали Алевтина, другую зовут Альбина. Как вы понимаете, не самые распространенные женские имена. И еще, самое главное, тетка моей жены упоминала как-то, что ее сестра, мать-одиночка…
— Мать вашей покойной жены Алевтины?
— Да-да! Так вот, она назвала малышку в честь именитого, так сказать, свекра. Как его звали, она толком не помнит. Лишь то, что его имя начиналось на «А» и было иностранным. То ли Адольф, то ли Альберт, то ли Алан… Якобы тот спал и видел внука — продолжателя славной ученой династии, которому мечтал дать свое имя. Но умер, так и не дождавшись.
— А что говорит… женщина, у которой вы сейчас живете? Она ведь не незаконнорожденная, правда? И, наверное, помнит что-то про своего отца и деда.
Игорь вздохнул. Как же все запуталось и как тяжело все объяснить!
— Ее деда действительно звали Альберт, он умер за два года до ее рождения. У них в семье был своеобразный культ дедушки-профессора. Портрет на видном месте, и все такое. Про отца она ничего примечательного не рассказывала. Только то, что его зовут Виктор. А я, как вы понимаете, не могу ее спросить, не кажется ли ей, что у него могла быть еще одна дочь помимо нее. Да и вряд ли она это знает…
— Очень интересно, — генеалог записал что-то в пузатый блокнот. — А похожи ли ваша жена и… эта женщина?
Игорь усмехнулся. Они оба затруднялись, как называть Альбину. Слово «сожительница» звучало бы грубо, а эпитет вроде «возлюбленная» был бы неуместным.
— Нет, Альбина и Аля совсем не похожи. Но моя жена вообще гораздо больше была похожа на свою мать.
— Я понял. — Он снова сделал пометки в блокноте и поднял на Игоря уже начавшие выцветать глаза. — Позвольте повторить мой вопрос. Какую цель вы преследуете, обращаясь к помощи генеалогии?
Игорь развел руками.
— Я не знаю. Понимаю, что сообщил вам весьма скудные сведения, но я слышал, что иногда родовые древа строятся буквально из ничего. Я не специалист и не представляю, как вы проделываете эту работу, но…
Евгений Леонидович снял очки, положил их на стол и откинулся на спинку стула.
— Игорь, вы меня не поняли. Вполне очевидно, что вы хотите подтвердить вашу догадку о том, что ваша умершая дочь и девочка, которую вы, — он сделал паузу, — собираетесь растить, я правильно понял? — двоюродные сестры. Я понимаю, поверьте. Кому, как не нам, генеалогам, знать: голос крови — великая вещь. Родственник, тем более кровный, это не просто человек с похожим набором хромосом. Но я спрашиваю про другое.
Придя ко мне, не все отдают себе отчет, что генеалогия — не забава. А построенное древо — не просто красочный рисунок, который можно повесить на стену в рамочке и показывать гостям.
Иногда на человека взваливается непосильная ноша знаний о его родственниках и предках. Большие знания — большие печали, как говорили древние. Но еще — это очень большая ответственность. В каждой семье обязательно есть свой скелет в шкафу, и надо очень хорошо подумать, стоит ли его вынимать.
— Я понимаю. Если бы я мог вам объяснить…
— Неважно, дружочек. Мы все сделаем, как вы решили. Не надо ничего мне объяснять. Главное, чтобы вы могли объяснить себе, какую правду вы хотите услышать, и что изменится в вашей жизни, если вы ее услышите. Или, наоборот, что будет, если получите совсем не ту правду, на которую рассчитывали?
Но Игорь уже едва слушал его. Его беспокоило совсем другое.
— Скажите, Евгений Леонидович, то, о чем я прошу, вообще возможно узнать?
— У вас есть еще что-то, кроме того, что вы мне рассказали?
— Только письма матери моей жены к этому человеку.
— Что ж, негусто. Но вот что я вам скажу: для генеалога самое важное — знать точное место рождения. Место даже важнее, чем время. Вы удивлены? Ну подумайте сами — метрические книги хранятся в архивах по территориальному признаку. То есть если место рождения известно точно, а год — лишь приблизительно, то найти его можно. Правда, придется перелистывать записи за несколько лет. А вот если неизвестно место рождения, то в каком архиве нужно искать? Тогда затея обречена на провал.
Игорь положил на стол тетрадь, взятую из дома Натальи:
— Вот. Она исписала целую тетрадь, но так и не отправила ни листка. Видимо, просто не знала, куда отправлять.
Дворжецкий кивнул.
— Понимаю. О цене мы с вами договоримся позже. Очень трудно сказать заранее, сколько это будет стоить. Скажу вам честно: заниматься двадцатым веком — одна морока. То ли дело искать дореволюционные корни. Там все предельно просто. Метрические книги велись при каждом приходе. Ревизские сказки, исповедальные ведомости, послужные списки… Все четко и ясно. Все по сословиям — крестьяне, мещане, купечество, дворяне. А уж первая половина девятнадцатого века — вообще песня, я бы даже сказал, серенада…
Евгений Леонидович сел на любимого конька, и остановить его было невозможно.
— Только представьте, Игорь, — тогда был введен чудный документ, правда, прижился он ненадолго. Для желающих вступить в брак составляли так называемые «брачные обыски». Что-то вроде анкеты для жениха и невесты. Вот где кладезь информации! Как бы несколько документов на одном листе. Там писали о сословной принадлежности жениха и невесты, их месте жительства, роде занятий, возрасте, не находятся ли они в родстве и так далее. Но что это я! Так далеко нам с вами заглядывать не придется. Думаю, дедушка вашей жены родился значительно позже.
Игорь кивнул. Ему не хотелось уходить из этой уютной комнаты, доверху заставленной книгами и забитой разными старыми вещами. Хотелось сидеть тут еще долго-долго. Вдыхать сладковатый запах пыльных страниц, рассматривать схемы древ, развешанные на стенах, — большие и малые, ветвистые и не очень. И слушать этого человека, для которого генеалогия стала делом всей жизни. Или, по крайней мере, второй ее части.
— Скажу сразу, ваш случай сложный. Ведь, как я понял, мать вашей жены не подавала на алименты? И общалась с отцом своей дочери совсем недолго?
— Думаю, что недели две. Во время поездки в Москву. Больше они не встречались.
— Как и ваша супруга… Алевтина, да?
— Да, она тоже ничего не знала о своем отце. У меня и то больше информации. Эти письма ее матери, — он показал на стол, — она никогда не читала. Мне отдала их ее тетка.
— Понятно. Ну что ж, мы раскапывали и не такие сведения. Будем стараться. Знаете, даже если все архивы сгорели и все современники умерли, все равно не бывает, чтобы от человека, который жил на этой земле, совсем ничего не осталось. Я с таким ни разу не сталкивался.
Игорь поднялся и протянул старичку руку. За всю жизнь ему еще ни разу не приходилось выступать в роли подобного заказчика, и он чувствовал себя немного неловко.
— Спасибо, Евгений Леонидович. Все, что мне нужно, это подтверждение моей догадки.
— Да-да, я понял вас. Про деньги мы уже с вами договорились. Стоимость будет зависеть от количества документов, которые нужно просмотреть полистно, количества архивов, в которых нужно работать, и количества заверенных копий документов. Хотя, как я понял, последнее для вас не особо важно?
Игорь кивнул.
— Мне просто нужно знать — да или нет. Это все.
— Ну что ж. На это и будем опираться, — они уже стояли у двери, и Игорь надевал куртку. — И все же подумайте, о чем я вас просил. Зачем вам это? Что это изменит?
Проводив гостя, Евгений Леонидович еще минуты две неподвижно простоял в прихожей, а потом, недовольно причитая, вернулся в комнату, заставленную книгами. Ему очень понравился Виточкин молодой человек, но он предполагал, что вряд ли сможет чем-нибудь ему помочь.
Даже если бы он очень хотел установить родство девочек, невзирая на Витину просьбу, сделать это было бы практически невозможно.
