Лежу я на койке, умную книжку читаю. Забегает один курсант из соседней комнаты: "Где Колян? А нету! Ну, я его халат возьму, в душ сходить". Хватает халат, уходит. Ну, я ноль внимания.
Через десять минут тот курсант опять появляется, в халате. Что-то слишком быстро, чтобы помыться. Я глянул на его лицо — сразу понял, стряслось с человеком нечто страшное. Губы дрожат и бледный весь. Спрашиваю, мол, что произошло, а он пытается меня убедить, что все нормально. Пришлось надавить на психику. Тут он молча полы халата распахивает: на эрегированном члене сидит Колина гайка. Плотно сидит. С того краю, что к корню ближе капельки крови выступили, видать, заусеницы режут. Глянс пенис — темная, багровая.
Всем изучающим медицину ясно, что будет, если плотным кольцом corpus cavernosus обжать — в него кровь идет, а оттока нет. Член встает и попадает в ловушку — и упасть не может, и обжимающий объект уже не снять. Часа четыре на раздумья есть, а потом и некротические изменения могу начаться. Это все, небось, с первого курса знают. А вот мы были уже далеко не на первом, и мой коллега о подобном повороте событий прекрасно знал. Поэтому моя первая реакция была не сострадание или там поиск выхода, а гневная тирада: "Ну, ты и дурак! За каким членом ты это сделал?! Ты что, комиссоваться по болячке решил?! Так сразу по двум статьям пойдешь — через Дурку и Урологию!".
А курсант этот до сего момента ничего безрассудного не совершал — был он весьма дисциплинированным, ответственным и учился хорошо. По морде видно — он сам толком не понимает, что его на такой шаг толкнуло. Что это не попытка изобрести новый способ онанизма ясно сразу — знания такого не позволяют. Смотрит он на свой член, а из глаз слезы текут: "За каким членом, за каким членом? Да за своим членом! Черт его знает, что нашло — императивный позыв какой-то. Стою голый перед зеркалом, в одной руке член, в другой — эта гайка чертова. Думал в момент сдерну, а она колючая, зараза, оказалась. И в Дурку не надо, и в Урологию не надо, нельзя, чтобы официальные разборки начались, и, вообще, ты никому не говори… А еще пилить надо. Быстро пилить надо! Щас пилить надо!".
Такого выражения мольбы, что стояло у него в газах, наверное, можно увидеть лишь, приговаривая людей к смерти, да и то не у всех. Остался он у меня в комнате, а я побежал напильник или ножовку искать. Ни у кого нету. Лыжная комната и каптерки закрыты. Ясно, что ножовок и напильников на курсе полно — замки с ворот и задних дверей Факультета спиливать, да народу по комнатам мало, а те, кто есть — у того нет. Я на младшие курсы: «Пацаны, инструмент нужен!». А дневальные там зашуганные, давай дежурного на выход орать, а тот — старшину, а старшина — типа пошел вон злостный старшекурсник, не дам тебе инструмента наши факультетские замки портить! Щас запишу фамилию и доложу, кому надо, кто у нас двери вскрывает! Ну, не могу же я ему, мудозвону, сказать, что инструмент мне для святого дела нужен — член от ампутации спасать!
Делать нечего, надо или в хозроту, или в автопарк бежать. Бегу, смотрю Керогаз, Светофор и Поршень идут. Вообще-то это были обыкновенные прапора — инструкторы по вождению с Кафедры автоподготовки. Фамилии их я уже забыл. Поршень был лысый крепыш с квадратной головой, Светофор — дылда с красным носом и разноцветными разводами на лице, в основном в виде фингалов, а Керогаз самой колоритной фигурой был — ругался очень красиво. Ну я к ним, мол товарищи куски, разрешите обратиться и выручайте, пожалуйста. А сам думаю, пока я тут без толку бегаю, минутки ценные уходят — детородный орган боевого товарища к некрозу приговаривается. Была- не была, обещаю прапорам початый пузырь водки и выкладываю все начистоту. Прапора от такой истории обалдели, клянутся режим неразглашения до гроба поддерживать и прочую секретность соблюдать. Предлагают доставить пострадавшего в мастерские, где операционные условия лучше — тиски есть.
Я бегом на курс: одевайся, мол, пошли в автомастерские лечиться. А член у него уже болит и выглядит черно-синим, хотя по моей экспертной оценке до некроза еще далеко, и времени на все дела предостаточно. Решили мы, что трусы и штаны — дело лишнее. Одели рубаху и галстук, сапоги, а сверху шинель — шинель до сапог, голого тела не видно. Пошли дворами в мастерские. Пострадавший руки в карманы шинели засунул и полы чуть над членом придерживает, а то распертая головка о сукно трется, и ему больно. Наконец, дошли.
Куски солдат выгнали, дверь на замок закрыли. Принесли лампу-переноску. Маленькую струбцину-тисочки на самый угол стола прикрутили и в них член зажали. Ну, не сам член, а только гайку. А под задницу пациента кучу ватников накидали. Общая картина такая: сидит курсант верхом на углу стола, угол промеж ног выходит, а ноги по разные стороны свешиваются. Давай прапора гайку точить, да резать — Поршень напильником работает, Светофор водичку поливает, чтоб латунь не грелась, а Керогаз между ними стоит, дает всем ценные советы и держит железную пластину — прижимает ее к члену, плоть от напильника защищает. А от работы ножовкой отказались сразу, очень уж громоздкий и травматичный инструмент. Ну, а мне совсем простая обязанность досталась — лампой-переноской операционное поле освещать.
Наконец, труд побелил металл. Керогаз взял пассатижи и давай края по надпилу отгибать. Отогнул. Потом тиски раскрутили и сняли, Керогаз взял вторые пассатижи, одними схватился за один край по распилу, другими — за другой и давай гайку разжимать. Только он ее с члена снял, как ему в лицо… струя спермы ударила. Видать, сильная вибрация при операции была, вот организм и не выдержал.
Керогаз, утираясь, изрек слова: "Тебе, козлу, не в Академии учиться, а в зоопарке работать — слона за член водить, когда тот у него стоит. А стоит он у него, как у тебя, мудака, один раз в год. Тогда сразу весь зоопарк собирают, чтобы его на слониху вести, как тебя в мастерские, чмо ты, обезьяна сингапурская!"
Причем тут слон, я так и не понял, но все равно красиво…
