На первой перемене в учительской было не протолкнуться. Окружив Элейн Клиффорд, мои коллеги с горящими глазами внимали последним сводкам, которыми снабдила биологичку школьная секретарша Дерде Рикман. В данный момент, докладывала Элейн, в кабинете директора «проходит заседание» с участием Пабблема, представителей полиции и семейства Конноли. Виновницу торжества тоже вызвали, но она отказалась явиться и с минуты на минуту будет арестована. Пабблем в кошмарном состоянии. Буквально час назад наорал на практикантку за то, что подала кофе не по его вкусу: слишком много молока. Дерде Рикман объясняла такое поведение чувством вины и гневом. Пабблем, на ее взгляд, не мог себе простить, что вопиющие злодеяния Шебы случились в период его директорства.
Лично я сильно сомневаюсь в этой теории. Гнусное настроение Пабблема наверняка было вызвано досадой, что он упустил шанс унизить Шебу, разделать ее под орех. Если бы не опрометчивость миссис Конноли, которой приспичило раньше времени вторгнуться в дом Хартов, Шеба тем утром пришла бы к Пабблему и он смог бы минимум пару часов метать громы и молнии. Ну а теперь что? Шеба ускользнула из его лап, и ему ничего не осталось, как перепоручить ее полиции. Бедный старина Пабблем. Его лишили мига сладостного садизма.
Выступление Элейн было в самом разгаре, когда в учительской появился Моусон с экземплярами сильно запоздавшего директорского труда «В чем наши ошибки». В тот день во время обеденного перерыва ожидалась предварительная беседа Пабблема касательно революционных идей данного документа, но в связи с «непредвиденной ситуацией», как назвал дело Шебы чрезмерно осторожный Моусон, глава школы отменил собрание. Оживление, с которым педагоги встретили эту новость, сменилось хоровым стоном, когда завуч объявил, что встреча всего лишь перенесена на следующую неделю. Директор, заверил нас Моусон, с прежним нетерпением ждет «конструктивной реакции» коллектива на свои инициативы.
Возвращаясь к себе в класс, в коридоре Старого корпуса я увидела Бэнгса. В сплетнях коллег его имя пока не всплывало. Похоже, все пребывали в уверенности, что разоблачение Шебы — дело рук миссис Конноли. Но я-то знала, кто всему виной. Бэнгс уже взялся за ручку двери туалета, когда наткнулся взглядом на меня. Он окоченел на месте, точно застигнутый врасплох таракан. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и скрылся в туалете.
— Кусок дерьма! — прошипела я ему вслед.
Около четырех вечера мне наконец удалось связаться с Шебой по телефону.
— Слава богу! — сказала я, услышав ее голос. — Целый день пытаюсь до вас дозвониться. Как вы, в порядке?
— Нет… здесь у нас сущий ад. Сами понимаете…
— Полиция была?
— Да… Утром. Ричард ездил со мной в участок. Им столько всего надо было… Отпечатки пальцев и тому подобное. Мы только час как вернулись.
Я ожидала слез и стонов, но Шеба была непостижимо бесстрастна. По-видимому, так на нее подействовал шок.
— Как он держится? — спросила я.
— Не знаю. Я страшно волнуюсь. Он по-прежнему не отвечает…
— Что?
— Ох, простите. Вы имели в виду Ричарда? Он… Не знаю.
— Быть может, мне приехать?
— Лучше не надо. Боюсь, Ричарду сейчас не до гостей. К тому же мы еще не рассказали детям.
На следующий день в «Ивнинг стандард» появилась заметка о Шебе. Небольшая, всего лишь абзац в подвале четвертой страницы, с сообщением об учительнице из Северного Лондона, которой предъявили обвинение в физическом насилии над учеником. Но я уже тогда поняла, что шлюзы вот-вот откроются. Во время обеденного перерыва я успела переброситься с Шебой парой слов. Она была не просто спокойна — едва ли не в ступоре. И она вновь не позволила мне приехать, так что после школы мне ничего не оставалось, как только вернуться домой и переживать в одиночестве.
В среду утром меня вызвали к Пабблему. У меня и мысли не было, что речь пойдет о Шебе. Я предполагала, что директор хочет обсудить свою новую задумку по Ирландии в рамках курса истории девятых классов. Ходили слухи, что Пабблему вздумалось снизить дефицит картофеля в рационе ирландских крестьян однодневным постом наших детей.
На сей раз он обошелся без вступления. Кивнул при моем появлении и заговорил прежде, чем я успела сесть.
— У Шебы Харт, как вы наверняка знаете, серьезные проблемы.
Я подтвердила:
— Разумеется, мне об этом известно.
— Очень серьезные.
— Да.
— Если не ошибаюсь, вы с ней близки.
— Мы дружим.
Он вперил в меня многозначительный взгляд.
— Что вы хотите этим… — начала я.
— Не стану ходить вокруг да около, Барбара, — оборвал меня Пабблем. — Мне дали понять, что вы уже какое-то время в курсе отношений Шебы со Стивеном Конноли.
— Что?
— Вы меня слышали.
В кабинете повисло гнетущее молчание.
— Брайан Бэнгс сообщил, что незадолго до Рождества вы упомянули об этих отношениях. Было такое или нет?
— Я поделилась своей догадкой.
— Вот как? А Брайан счел, что это было больше чем догадка. На его взгляд, вы были совершенно уверены.
— В таком случае, он ошибается.
— Хорошо. А у вас не возникло желания поделиться своей догадкой с руководством? Со мной, в частности?
— Нет. Повторяю, то было всего лишь предположение. Не в моих привычках разносить сплетни.
— А вы отдаете себе отчет, что связь Шебы с этим мальчиком преступна?
— Отдаю.
— Вы также наверняка отдаете себе отчет, что недонесение о преступлении само по себе преступно?
— Понимаю, к чему вы клоните, но, боюсь, это большая ошибка. Мне не о чем было сообщать. Я уже объяснила, что не имею привычки передавать неподтвержденные слухи.
— Однако же вы не сочли зазорным передать «неподтвержденный слух» Брайану?
— Послушайте…
Пабблем поднялся.
— Мы с вами не находим общего языка, не так ли, Барбара? — сказал он. — И причина отнюдь не в недостаточности усилий с моей стороны. Видит бог, я старался. Я знаю, что мое присутствие в Сент-Джордже вам не по душе. Я знаю, что вы находите мой стиль руководства слегка… — он пальцами изобразил в воздухе кавычки, — новомодным. Тем не менее надеюсь, вы не станете отрицать, что я искренне пытался сработаться. Не так ли? Вы согласны?
Я перевела взгляд за окно, на директорский садик. Одинокий воробей безнадежно стучал клювом по ледяной корке в птичьей купальне.
— Я согласна, что мы оба старались вести себя как цивилизованные люди.
— И все-таки отношения не складываются, я прав?
— Мы не обязаны быть друзьями.
Пабблем обошел стол и присел на корточки рядом со мной.
— Буду откровенен, Барбара. Я оказался в трудном положении. Как ни неприятно считать вас сообщницей Шебы…
— Прошу прощения!..
— …я обязан, — повысил голос Пабблем, — обязан предоставить полиции любую существенную информацию касательно моих подчиненных. Ситуация щекотливая, как вы понимаете.
— Я не сообщница! Я не сделала ничего дурного.
Пабблем со смехом выпрямился.
— Правда, Барбара? Что ж, вы заявляете, что ничего не знали о Шебе, и я не вправе сомневаться в ваших словах. Но помните, что, если вы останетесь в коллективе, мне придется доложить о вашей с Шебой дружбе полиции. Пока вы находитесь у меня в подчинении, я должен быть уверен, что в ваших поступках не было и намека на недостойность.
— Что за чушь…
— Собственно, общение с полицией не должно быть для вас такой уж проблемой. Если, конечно, вы действительно ничего не знали. Просто я счел, что вы предпочли бы этого избежать, и потому стал прикидывать…
— Но послушайте…
— Прошу вас! — Пабблем вскинул руку. — Позвольте мне закончить, Барбара! — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Итак, я прикинул, каким образом могу вам помочь. На мой взгляд, сложившаяся ситуация предоставляет нам шанс… пересмотреть вашу роль в Сент-Джордже. Учитывая, что в вашем возрасте — прошу прощения — уход на заслуженный отдых выглядит вполне естественным актом, я подумал… гм-м… пожалуй, в данный момент это было бы наилучшим шагом для вас.
Я смотрела на него во все глаза:
— Вы… о чем это вы?
— О том, что у вас есть две альтернативы…
— Вы хотели сказать — одна альтернатива, два выхода.
— Как угодно. — Пабблем пожал плечами. — Я предлагаю единственно достойный для вас вариант.
Из страха выдать себя, я промолчала.
— Вам не обязательно соглашаться немедленно, Барбара. Я понимаю, решение судьбоносное, нужно обдумать.
Когда я поднялась, чтобы покинуть кабинет, Пабблем преградил мне дорогу к двери.
— Рад, что мы поговорили, Барбара. Вы сообщите мне о своем решении? Сразу же?
Не услышав ответа, Пабблем не двинулся с места.
— Крайний срок… скажем, завтра после обеда, договорились?
