В холодной квартире, среди несобранной мебели две дамы полусвета утирали слезы. Отсморкавшись, Куки произнесла:
– Зато познакомилась с Ричардом Гиром по имени Боря, приятный мужик. Что у него баба из Мелитополя живет, ты уже знаешь. Вот наворот будет, чувствую. Холод тут зверский, пошли в кофейню.
Купить квартиру в двух шагах от «Лавки братьев Караваевых» было непростительной оплошностью. Дважды в неделю жрать эклеры недопустимо, пришлось заказать зеленую гречку со свеклой. Под такую еду сплетничать – никакой радости.
– Ненавижу веганов, велосипедистов и джоггеров, – повторяла Жукова, глядя на посетителей, которые все, как один требовали кофе без кофеина и молока без лактозы.
– Ты бы видела, как все вчера выглядело, – Корнелия не видела смысла обсуждать веганов и велосипедистов.
Зоя с рыцарем Борей справа, Миша с женой – слева, Самойлов ходит мимо Куки с каменным лицом, за ним вприпрыжку Маклакова. Рыцарь Боря рассказывает Асе, что встретил женщину своей мечты Зою, а Наумов поддакивает…
– Погоди, погоди, рыцаря зовут Боря, так? А свою бывшую жену он держит в Мюнхене? И Глеб притащил к нам в Берлине на Новый год Борю Маркова из Мюнхена. Выходит, Зоин рыцарь и есть Марков!
– Так это именно о нем я наводила справки, когда Глеб просил, еще год назад?! Выходит, мы его знали давным-давно.
– Он в тот Новый год зафрендился с Эльзой, и он же подослал Дунина смотреть дворец, помнишь зашквар с аквалангами?
Такого не бывает ни в каких сериалах, такого и в жизни представить невозможно. Маруся стала пересказывать выдержки из тайных записей Ванечки, которыми тот все же делился с женой. Значит, и Маклакова с этими хабалками, с грудастой Нелли и с Вероникой? Во, вляпался Самойлов.
– «Макаронный король», угораю, – простонала Корнелия.
– «Леди, недоделанные из цветочниц»… У Ванечки в записях все их реплики на порядок гаже, чем Зоины «голимый трэш» и «адский пипец», – добавила Маруся.
– Адский трэш и голимый пипец, не засоряй язык, – поправила ее Куки. – Пока у рыцаря Бори не прошла гормональная горячка, Зое надо избавить его от Мелитополя, он сам не решится.
Сплавить бэбика бабушке, собрать сумку с вещами: кружевное белье, чулки, кремы и прочие вызывающе интимные причиндалы, явиться к Боре и сумкой об пол – бац! Здрасьте, я тут живу, а вы что тут делаете? Сидеть в квартире, пить шампанское и брать измором. По телефону громко обсуждать обручальные кольца.
– Рыцарь Боря в одном прав, – продолжала Корнелия, недобро косясь на свеклу, – лучше всего Vacheron, крутая коллекция. Можно еще Tiffany, но рыцарь хочет парные, а у Tiffany мужские убого смотрятся.
Покончив с вопросами Самойлова, колец и Мелитополя, Жукова опять понеслась на Спиридоновку.
– Как ты могла не прийти вчера? – спросила Зоя, будто только что вспомнила.
– У меня в Москве нет вечернего платья, только коктейльные, – ответила Маруся, не желая рассказывать, как ее назначили изгоем.
– Как это у тебя нет длинного платья? Коктейльные это в прошлом, – Жукова совсем оторвалась от жизни в своем убогом Берлине. – Оказывается, вы все, включая и Наумова, знаете моего Борю, вы Новый год в Берлине вместе встречали.
– Я это давно поняла, но, раз ты скрывала, я и молчала, – с важным видом произнесла Маруся, надо же как-то выправлять позиции.
– Стояли бок о бок с Наумовыми. Миша обращался ко мне на «вы», выглядело смешно и жалко. Маруся, я тебя не понимаю, не прийти из-за какого-то платья… Могла бы в конце концов у меня одолжить. Ты правда на два размера толще, но у меня есть просторные балахоны, – Зоя говорила и говорила, чтобы чужими бедами заглушить собственную тоску.
Ведь их с Мишей ребенок зачат в любви, Миша ведь умолял родить ему сына! А потом испугался. Чего? Вот этого Зоя понять никак не могла. И все повернул так, будто его поставили перед фактом, но ведь не так все было! Она встретила Борю, и внутри забились крылышками бабочки, смущая иллюзией любви. Любовь приходит в разных обличьях, ей не девятнадцать и даже не двадцать пять. Уже рукой можно дотянуться и до обручальных колец, и даже до Лондона, а волны тоски по Мише все накатывают. Если бы сейчас Миша ушел от жены, она бы бросила Маркова? От сумбура чувств Зою охватывала тоска, в которой был повинен конечно Миша. Сквозь тоску проступало жгучее желание уязвить, причинить ему боль. Чтобы он понял, как больно ей самой.
– Я побежала, завтра Ванечка прилетит, – заторопилась Маруся.
– Ты ж говорила, что Хельмут.
– Он в начале января, на русское Рождество. А Ванечка – сейчас, вместе Новый год встречать.
– Жжошь! Может до Ванечки и со своим молоденьким мальчиком успеешь переспать?
– Хорошая мысль, подумаю, – фыркнула Маруся. – В выходные еду к Глебу на дачу, тот знакомит всех с новой подругой жизни.
– Наташкин лондонский хлыщ мне конкретно не нравится, мутный какой-то…
– Он конкретно никому не нравится, кроме Наташи.
Загревский не понравился и Хельмуту – своим холодно-брезгливым выражением лица. Не понравился и покупатель – тот в глаза не смотрел. Но по бумагам все выглядело вполне респектабельно и деньги уже в Германию переведены. Вот и заключение ШУФА – кредитного бюро в Гессене, главного авторитета в немецкой борьбе с нечистыми деньгами. И советник покупателя – этот, с холодно-брезгливым выражением лица, – работает в Лондоне, в крупном банке. Ясно, что не мафия и не с улицы люди.
Пока Хельмут оценивал новых покупателей, его Мари благодарила судьбу за то, что та подарила свету смотрины подруги Шустова, задвинув на задворки памяти того света позор ее отлучения от Хануки.
«Достойная барышня, ага?» – строчил
Миша наутро Корнелии.
«Уже замечена в порочащих связях
в лице Тамары_эмодзи_три_гоблина».
«Лера адекватна, ага?»
«Тамара и на нее уже говнеца
вылила», – писал Миша
другой рукой Марусе.
Лера безусловно умеет себя вести, – соглашались судьи. Шутит не зло, в отличие от Жуковой. Не трещит без роздыху, в отличие от Корнелии, и не говорит о детях и Юнге – в отличие от Аси.
Все налегали на шашлыки, отдавая должное хозяину, вспоминали его ужины на крыше в Тель-Авиве. Там – солнце и море, тут – темень и слякоть, но все равно хорошо. Так же не смолкает треп, летают хохмы, обсуждаются биткоин, нефть, Глеб убеждает Ванечку, что на Ближнем Востоке вот-вот пойдут геополитические подвижки… Куки замерзла на веранде и утянула Марусю греться у камина:
– Лера, по-моему, редкая сука, – заявила она.
– По-моему, тоже. Глеба кидает из одной крайности в другую, то хабалки в образе тургеневских девушек, теперь эта акула в образе нормандской овечки.
– Настоящая барракуда, Глеб даже не поймет, когда она начнет рвать его в клочья.
– Самое смешное, что завтра все будут писать, какая Лера замечательная, – усмехнулась Маруся.
– Упражнения в пустоте, – усмехнулась и Куки. – Что Самойлов? Когда приезжал, был в образе?
С темы квартиры Матвей съехал, завел новую песню: гражданке Фокс надо к психиатру. У нее эскейпизм – она неспособна сидеть на одном месте… У нее делюзия – придумывает, что олигархи за ней бегают, предлагая космические зарплаты за черный пиар. У нее шиза – потребность вечно воевать… Больше всего Корнелию расстроило, что у нее якобы потребность воевать. Самое плохое, что можно сказать о женщине, даже хуже вымогательства, в деньгах хоть рациональный смысл есть…
