— О боже! — Лалит с усилием сел на диван. Опершись на подушку, он достиг положения неустойчивого равновесия. — Как меня измучил этот эзотерист! Из-за него я две недели назад так напился, что не смог прийти домой и пожелать родителям спокойной ночи! Позор на мою седую голову!
— Простите, Лалит! Но сегодня вы напились безо всякого его участия!
— Ну вот я и докатился! — мрачно заметил брахман. — Видимо, я уже совсем русский, коли и на меня нашлась баба, попрекающая пьянством.
— Я вам не баба! — повысила я голос. — Тем более не ваша баба! Откуда вы знаете Космонавта?
— Что он вам дался! — воскликнул Лалит. — Дайте холодного пива! И выключите проигрыватель, Христа ради! Если вам дороги Моисей или Магомед, вырубите звук! Именем слоноподобного Ганеши вас заклинаю! По-хорошему прошу! А то напишу в Красный Крест, что вы меня пытаете на почве ненависти ко всему маленькому, но гордому индийскому народу! — При этих словах Лалит сам же хихикнул. — И вас опять посадят на нары… в Г-а-а-ге!
Последнее слово далось ему с трудом. Я прикрутила звук проигрывателя и направилась на кухню. Вытащив из холодильника огромную пластиковую бутыль с пенным напитком, изготовленным где-то в глубинах дальнего Подмосковья, я возвратилась в комнату.
— Держите, уважаемый коллега! — съязвила я. — Напиток произведен специально для приведения в чувства брахманов.
Лалит открутил пробку и прямо через горлышко одним глотком влил в себя минимум треть всего содержимого.
— Вы ангел, дорогая! Процесс над вами в Гааге отменяется! — поблагодарил и одновременно успокоил он меня. — Космонавта я знаю много лет. Он торговал в свое время всякой дешевой одеждой и обувью…
— Про куртки его серебристые я слышала…
— Правильно! Куртки и нейлоновые сапоги были китайскими. А вот мужские ботинки он одно время закупал в Индии, их шили на обувной фабрике в Агре. Плохо, надо сказать, шили. А я тогда был в Москве одним из представителей индийской торгово-промышленной палаты и помог ему часть денег вернуть. Потом с его помощью я отправлял в Россию индийский рис. Хорошо было и выгодно, пока его друзья не начали покупать этот самый рис в Таиланде на десять процентов дешевле. Тут мы с ним и расстались. Но, отмечу, расстались по-доброму, что уже само по себе в те времена было редкостью. А потом он, как мне рассказывали, сошел с ума на почве такой вот музыки. Нанимает каких-то идиотов-композиторов и тратит дикие деньги на записи, а потом насилует всеми этими какофониями приличных людей! — Индус опять приложился к бутылке. — Но пиво как-то облегчает восприятие даже этих шедевров, слава богу!
— Так вы знаете, где его найти? — При мысли об очередной нечаянной удаче сердце мое забилось в два раза чаще.
Лалит только пожал плечами.
— Он балдеет в Ришикеше. Приезжал в Дели на два дня. Мы встретились с ним в «Ле Меридиане», где вы когда-то останавливались. Начали в ресторане наверху, а закончили, извиняюсь, в турецкой бане! В ней же и заночевали под его ораторию! Страшно вспомнить!
— Да уж! — только и смогла я ответить, вспоминая свой умопомрачительный визит в это славное помывочное учреждение. — Так где он в этом Ришикеше остановился?
— Думаю, в каком-нибудь, извиняюсь, притоне — на коврике возле кальяна! — Лалит брезгливо поморщился. — Если реально потребуется, мы его, конечно, найдем, но…
— Что — но?
— Во-первых, он собирался мне через пару недель позвонить сам…
— Две недели — это очень долго! А что во-вторых?
— А во-вторых, зачем он, извините, вообще нужен? Вы хотите у него еще этих музыкальных дисков в подарок получить?
— Нет. Но я надеюсь через него выйти на другого человека. Вы мне поможете?
— Конечно, помогу. Сегодня же позвоню домой и попрошу приятелей из полиции перетряхнуть всех музыкантов и просто наркоманов в Ришикеше.
— А если не секрет, зачем он появился у вас в Дели?
Лалит опять пожал плечами.
— Гашиш, видать, надоел! Захотелось с кем-нибудь водки выпить.
— А если серьезно?
Лалит допил остатки пива и окончательно просветлел, если так можно сказать про почти чернокожего человека.
— Он предложил мне продолжить наши занятия зерновым бизнесом. Но несколько с другой стороны. И не с рисом, а с пшеницей. Дело в том, что российская хлебопекарная пшеница ценится, и на нее есть покупатели и в Европе, и на всем Ближнем Востоке, до Ирана включительно. Пшеница и в России товар не дешевый, но здесь, и это правда, другие критерии оценки. В России качество зерна оценивается по процентному содержанию так называемой клейковины…
Я с трудом преодолевала нетерпение, но все же решила дослушать до конца пространные рассуждения уже окончательно воскресшего индуса.
— Чем выше содержание клейковины, тем выше качество и тем дороже пшеница, — продолжал он. — А в остальном мире главный показатель — белок! И прекрасно здесь то, что самая дешевая в России кормовая пшеница, имеющая очень незначительное содержание клейковины, содержит в себе большое количество белка, обеспечивающее высокую цену на мировом рынке. Прекрасная тема для экспорта. Наш с вами друг Космонавт предложил скупать высокобелковое дешевое кормовое зерно через своего приятеля Бухарцева, владеющего элеватором в Волгоградской области.
— Бухарцев?! Лалит! Вы приехали на встречу с Бухарцевым?
— Да, — кивнул брахман. — На днях мы должны встретиться или здесь, в Москве, или в Волгограде…
— Почему в Волгограде?! — воскликнула я. — Почему Волгоградская область? Мне Космонавт говорил, что этот элеватор в Саратовской области.
— Да он все перепутал! — раздраженно отмахнулся Лалит. — Мне он вначале тоже говорил про Саратовскую область. А потом мы сели с картой и увидели, что все хозяйство этого Вити Бухарцева именно на левобережье Волгоградской области. Просто из Саратова туда в два с лишним раза ближе ехать! Космонавт к нему через Саратов как-то добирался и вбил себе этот Саратов в голову! А вам, дорогая, господин Космонавт знаком откуда?
— От верблюда! — Я обняла потрясенного брахмана Лалита Чатурвэди и, вдохнув полной грудью исходящее от него амбре, состоящее из смеси пивного и водочного перегара, поняла, что удача от меня пока еще не отвернулась!
К приезду Али-Хассана я уже успела привести в окончательный порядок своих гостей и накормить их завтраком, после чего они на некоторое время меня покинули. Анита Хулиевна повезла Лалита на «Юго-Западную» — вновь излучающий солидность и благообразие индус хотел разложить свои вещи и приготовиться к предстоящей работе. Он клятвенно пообещал мне держать себя в кристальной трезвости и позвонить немедленно, как только созвонится с Виктором Бухарцевым и договорится с ним о встрече. С Анитой мы договорились встретиться вечером и обсудить, под каким предлогом она съездит в свой прежний и мой нынешний дом, чтобы забрать оставшийся там ее заграничный паспорт. Судя по всему, она действительно поверила, что именно индийская медицина излечит ее от страшной болезни.
Звонок в дверь раздался ровно в тринадцать ноль-ноль. Почему-то именно такой точности я и ожидала от звонившего мне вчера мужчины. Облик нового визитера был строг и элегантен. Мы направились в гостиную. Перед тем как сесть в кресло, гость протянул мне красно-сине-белую визитку и представился:
— Всегда ваш покорный слуга Али-Хассан Култыгов!
Я взяла в руки визитку и прочла, что работает этот человек в Министерстве иностранных дел Российской Федерации и занимает там должность руководителя департамента.
— Извините, пожалуйста, господин Култыгов…
— Для вас просто Али, можно даже — Алик! Но я, извиняюсь, конечно, буду обращаться на «вы». Профессиональная привычка — ничего не поделаешь!
— Спасибо, Али! Так скажите, если это возможно, каким департаментом МИДа вы руководите?
— А вы хорошо знакомы со структурой Министерства иностранных дел Российской Федерации? — Улыбка на его холеном располагающем лице становилась все шире и шире.
— Нет. Просто интересно. Если вы руководитель департамента, то чем-то этот департамент занимается… наверное…
— Наверное, занимается, но, извините, это не совсем моя проблема.
— А что совсем ваша проблема?
— Вы, например! Точнее, в настоящий момент — только вы!
— Я, конечно, очень благодарна…
— Пока благодарить не за что! Но просьба Большого Тао для меня важнее любого приказа… Скажем так: почти любого…
— Ценю вашу честность!
Али-Хассан рассмеялся.
— Тем не менее я, с вашего позволения, продолжу.
Я кивнула, и он действительно продолжил:
— Несмотря на то что формально я состою на службе в Министерстве иностранных дел Российской Федерации и являюсь профессиональным дипломатом, в настоящий момент мои дипломатические усилия направлены, с позволения сказать, вовнутрь нашего… гм… непростого отечества. Поясню. Вам, как и всем нашим соотечественникам, известна прискорбная ситуация, сложившаяся в последнее время на Северном Кавказе?
