Ознакомительная версия.
Павел помолчал, потом сказал твердо, как хорошо обдуманное:
— Мы поженимся.
— Ты что, Паша? — Она подняла на него растерянный взгляд. — Разве можно так легко?
— А что нам мешает? — беззаботно сказал он.
— Многое… — Глаза ее снова наполнились слезами.
— И-и! — засмеялся он. — Какая ты у меня! Какой в тебе химический состав-то мокрый… Чуть меди в волосах, а остальное — чистая Н20 …
Она улыбнулась.
— В общем, ты моя жена, — весело отрубил он. — И закончим на этом. Давай-ка для начала накорми мужа. Что-то ты там говорила насчет пирогов и шанег? Я здорово проголодался…
— Ой, правда ведь, — заспешила она. — Сейчас сбегаю в каюту…
Сразу за пристанью начинался подъем в гору. Та же деревянная лестница, те же сады, зелеными уступами опоясывающие город. Большой красный плакат на столбах: «Трудящиеся Ульяновска досрочно завершили подписку на Государственный заем третьей пятилетки».
Голубой автобус встречал артистов с Ниной Васильевной в центре. Она что-то раздраженно выговаривала администратору в вышитой украинской рубашке, встречавшему ее. Увидев Глазкова, кивнула ему холодно и вежливо.
Лиза и Павел поднимались но лестнице, часто останавливаясь, чтобы оглядеться.
— Это Венец, — показывала она. — Помнишь, есть картина «Ленин-гимназист на Волге»? Это тут. Тебе когда надо быть на заставе?
— Двадцать второго.
— Восемнадцатое, девятнадцатое, — считала она, загибая пальцы. — На двадцатое на вечер можно взять билет… Три дня мы вместе…
Она вздохнула. Он приобнял ее, пальцами перебирал волосы над ухом. Она закрыла глаза.
По реке сновали лодки, груженые баржи швартовались к дебаркадерам, три раза ударил колокол на пароходе, привезшем их.
— Я ничего не знаю про тебя. И ты ничего не знаешь… Может быть, у тебя там есть кто-нибудь…
— Где «там»?
— Там… — Она отклонила голову назад, в ту сторону, куда падали их длинные сомкнутые тени.
— Есть, — сознался он. — Одна дама. Много времени отнимает, и характер, я тебе скажу…
— Кто она? — встрепенулась Лиза.
— Служба, — засмеялся Павел.
— А вдруг тебя убьют? — как-то особенно серьезно спросила она, приподнялась на носках, долго и пытливо всматривалась в его глаза. — А?.. Тогда и меня убьют.
Но глаза у Павла были веселые, они так и светились жизнью.
— Нет! — сказал он убежденно. — У нас в роду долго живут, до девяноста… И все своей смертью умирали…
— А вон чего говорят.
— Чепуха. Видишь, меня даже в отпуск пустили. Раньше отпуска были запрещены…
Они снова поднимались по лестнице. На самом верху ее, там, где начиналась зеленая улица с низкими деревянными и каменными домами, стоял газетный киоск. Он как раз открывался. Молодящаяся женщина-киоскер с ярко накрашенными губами только что сняла замок.
— Доброе утро. — Павел открыл дверь перед дамой. Она остановилась, заинтересованно рассматривая старшего лейтенанта. — Что-нибудь свеженькое имеется?
— Рано еще, товарищ командир. — Она покосилась на Лизу. — Через часок, заходите…
— Нет ли у вас «Правды» за 14 июня?
— Вам «Сообщение ТАСС»? Подождите-ка… — Она открыла сумочку, вынула газетный сверток. Газета оказалась «Известиями» за четырнадцатое число. В них был завернут завтрак.
Павел развернул газету — на второй полосе было набрано «Сообщение ТАСС».
— Вот смотри, — кивнул он Лизе, пробегая глазами строчки «Сообщения». Некоторые фразы читал вслух: — Видишь, что пишут… «Муссируемые в иностранной печати слухи о близости войны между СССР и Германией есть не что иное, как неуклюже состряпанная пропаганда враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в развязывании войны…»
А ты говоришь…
— Слава богу! — кивнула киоскер, внимательно вслушиваясь в хорошо знакомый ей текст.
— И дальше вот… «Происходящая в последнее время переброска германских сил, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами…»
— Все-таки что-то там передвигают, шевелятся, — сказала женщина.
— Не посмеют! — твердо сказал Павел. Он улыбнулся киоскеру: — Подарите мне эту газету?
— Пожалуйста, пожалуйста, — заторопилась она. — И свеженькие могу отложить, заходите…
— Спасибо, — Павел приложил руку к козырьку. Лиза уже тащила его за рукав.
Общежитие, где жила Лиза, еще только просыпалось. На обоих этажах хлопали двери, заспанные тени девиц шмыгали в умывальные комнаты и обратно. Вахтер, немолодая уже женщина со скрипучим голосом и каменным лицом, вся в узелках завитых резинками волос, убирала складную деревянную кровать, на которой провела ночь.
— Здравствуйте, тетя Клава, — робко сказала Лиза, проходя мимо вахтера.
— Здравствуть-то здравствуй, документ все-таки оставьте, — проскрипела та, не взглянув ни на Лизу, ни на ее спутника.
Павел поставил чемоданы, вынул красное командирское удостоверение, протянул книжку вахтеру.
— Однако прошу быть осторожным, — нарочито официальным тоном произнес он и незаметно подмигнул Лизе: — Это военный документ, и он может представлять интерес для разных заинтересованных лиц…
Тетя Клава отдернула, словно обжегшись, руку.
— Ну уж не надо, милый… Иди давай! — замахала она на него. — Мне и своих хлопот хватит…
Она еще долго ворчала что-то, возясь с постелью и поглядывая вслед уходящему гостю.
Комната Лизы оказалась на первом этаже в конце коридора. Лиза приоткрыла дверь и просунула в комнату голову. Оттуда раздался радостный визг, и она, улыбнувшись, сказала Павлу:
— Не оделись еще. Подожди тут минутку…
Павел отошел к окну, закурил.
В комнате в это время шел аврал. Кроме Лизы, тут проживали еще три девушки. Староста комнаты Александра, старшая из трех, высокая, с грубоватыми крупными формами, лучшая в техникуме физкультурница, осоавиахимовская активистка, ворошиловский стрелок, а также член многих других спортивных и военно-прикладных кружков. У зеркала накручивала волосы и причесывалась Тамара, полненькая аппетитная блондинка, добродушная, смешливая, с голубым беззаботным взглядом. Третьей была Венера — молчаливая красавица татарка; черные волосы ее были заплетены в несколько тонких косичек, на которых позвякивало монисто: десятка полтора серебряных царской чеканки монет.
— Вот корова, — беззлобно ругала Александра Тамару. — Глаза не успела умыть, а уж в зеркало выпялилась. Постель же убрать рук нет.
Она сама взбила подушки на кровати подруги, поставила их углышком одна на другую, накрыла кружевной салфеткой.
— Он красивый? — сквозь зубы спросила Тамара — во рту у нее были шпильки.
— Увидишь, успеешь, — ответила Александра и опять накинулась на нее: — Сколько тебе надо талдычить — не оставляй волос в гребенке! Посмотри, какую копну вычесала…
Она выкинула катышек волос за окно, расправила складки на скатерти, села у стола, закинув одну ногу на другую, и строго сказала Лизе:
— Вводи!
Девушки расселись вокруг стола и вперили взгляды в дверь.
Вошли Лиза с Павлом.
— Знакомьтесь, девочки, — волнуясь, сказала Лиза, — Павел Иванович Глазков.
Александра встала, сильно встряхнув, пожала ему руку.
— Шура.
— Павел.
— Очень рада познакомиться, — сказала Тамара.
Венера протянула ладонь, не поднимая глаз.
Снова все сели, Лизе стула не хватило, она присела на краешек кровати. Помолчали.
— Чайник! — вспомнила Александра и толкнула Тамару в локоть.
Та бровью не повела — во все глаза рассматривала лейтенанта.
Венера молча вышла из комнаты.
Из черного блюдца репродуктора, похрипывая, лилась музыка марша из кинофильма «Встречный».
— Неплохо живете, — оглядывая комнату, сказал Павел. — Чисто…
— Стараемся, — откликнулась Тамара.
— Сколько напрыгали? — спросил Павел, чуть наклонясь и рассматривая ряд оборонных значков на лацкане жакета Александры. Среди них один был значок парашютиста с цифрой 10 в кружочке.
— Завтра двадцатый, да, Шура? — с гордостью за подругу ответила Тамара. — Мы все пойдем на аэродром. Хотите с нами, товарищ старший лейтенант?..
Александра оборвала ее:
— Очень интересно это Павел Ивановичу…
— Отчего же, я с удовольствием, если пригласите…
— Конечно, пригласим. Правда, Шурочка?
— Если хотите, — смущаясь, сказала Александра.
Вошла Венера с горячим чайником, поставила его на пепельницу посреди стола.
— Будем завтракать, — поднялась Александра. — Венерка тоже сегодня только приехала, — посмотрела она на Лизу. — Прямо перед тобой…
— Да?
Венера кивнула:
Ознакомительная версия.
