— Неплохо, — сказал он, потирая побег базилика, чтобы высвободить запах. — Для англичанина. Вы еще можете стать фермером.
Теперь, посадив особые семена Джо, Джей взялся за сад. Понадобились лесенки, чтобы забраться достаточно высоко и ободрать навязчивую омелу, и сетки, чтобы защитить незрелые фрукты от птиц. В саду росла сотня деревьев, заброшенных в последние годы, но все еще хороших: яблони, груши, персики, вишни. Нарсисс небрежно пожал плечами.
— С фруктов особо не проживешь, — сурово сказал он. — Их все растят, но если их слишком много, приходится скармливать свиньям. Однако если вы любите заготовки… — Он покачал головой над такой эксцентричностью. — Я так думаю, вреда не будет, э?
— Хочу попробовать сделать вино, — признался Джей, улыбаясь.
Нарсисс изумился:
— Вино из фруктов?
Джей заметил, что виноград — тоже фрукт, но Нарсисс покачал головой, сбитый с толку.
— Bof, ну как хотите. C'est bien anglais, ça. Джей кротко признал, что да, ужасно по-английски.
Может, Нарсисс не откажется попробовать? Он неожиданно коварно усмехнулся. «Особые» терлись друг о друга в предвкушении. В воздухе висело их карнавальное веселье.
«Ежевика 1976». Хорошее лето для ежевики, спелой, фиолетовой, налитой темно-красным соком. Пронзительный аромат. Джей гадал, как Нарсиссу понравится вкус.
Старик сделал глоток и покатал вино по языку. На секунду ему показалось, будто он слышит музыку, дерзкий взрыв дудок и барабанов из-за реки. Речные цыгане, смутно подумал он, хотя для цыган пока рановато, обычно они приплывают на сезонную работу осенью. К музыке примешивался запах дыма, жареной картошки и boudin,[110] какую готовила Марта, хотя Марта уже десять лет как умерла и прошло уже тридцать, а то и больше, с тех пор как она приплыла с цыганами в то лето.
— Неплохо. — Его голос чуть охрип, когда он поставил пустой бокал на стол. — На вкус похоже…
Он едва ли мог вспомнить вкус, но запах остался с ним, запах Мартиной стряпни, и как дым красил алым яблоки ее щек и запутывался в волосах. Как он расчесывал их по ночам, вытаскивал каштановые локоны из тугого пучка, в который она их собирала, и все кухонные запахи были пленены в завитках на ее затылке: оливковый хлеб, и boudin, и выпечка, и горелое дерево. Высвобождая дым кончиками пальцев, он пропускал ее волосы меж ладоней.
— На вкус похоже на дым.
Дым. Наверное, это от дыма у него так слезятся глаза, смутно думал Нарсисс. От дыма или алкоголя. Что бы англичанин ни засунул в свое вино, оно…
— Крепкое.
Когда июль замаячил на горизонте, стало жарче, потом пришел настоящий зной. Джей радовался, что у него всего несколько рядов овощей и фруктов, о которых надо заботиться, поскольку, несмотря на близость к реке, земля высохла и потрескалась, ее обьгчный красновато-коричневый оттенок под напором солнца выцвел до розового, а потом и вовсе белого. Теперь каждый день приходилось поливать все по два часа, прохладными вечерами и ранними утрами, чтобы влага не высохла понапрасну. Он использовал инструменты, найденные в заброшенном сарае Фудуина: большие металлические лейки, чтобы таскать воду, и ручной насос, чтобы качать ее из реки, — Джей установил насос рядом с драконьей головой на границе между своими землями и виноградником Маризы.
— Ей такая погода не повредит, — сообщил Нарсисс за кофе в «Мароде». — Ее земля никогда не высыхает, даже в разгар лета. В ней какой-то дренаж провели много лет назад, когда я был маленьким, трубы всякие, наверное, задолго до того, как старый Фудуин надумал ее купить. Хотя сейчас все уже ветхое. Сомневаюсь, чтоб она собиралась чинить дренаж. — В его голосе не было злобы. — Если она чего не может сделать сама, — откровенно сказал он, — значит, она вообще не будет этого делать. Такой у нее характер, э!
Нарсисс страдал от палящей июльской жары. В его питомнике настал самый ответственный момент: гладиолусы, пионы и камелии как раз созрели для продажи, мини-овощи были исключительно нежны, а фрукты только начали завязываться на ветвях. Неожиданный скачок температуры, и цветы завянут — каждому цветку нужная целая лейка воды ежедневно, — фрукты высохнут, листья покоробятся.
— Bof. — Нарсисс философски пожал плечами. — Весь год такой. Ни одного приличного дождя с февраля. Может, увлажнить почву и хватило, но вглубь не протекло, где это важно. Дела опять пойдут вкривь и вкось. — Он махнул рукой на стоявшую рядом корзину с овощами, подарок к столу Джея, и покачал головой. — Вы только посмотрите, — сказал он. Помидоры были огромны, как мячи для крикета. — Мне стыдно их продавать. За так раздаю. — Он уныло пил кофе. — С тем же успехом можно сдаться прямо сейчас.
Разумеется, он это говорил не всерьез. Нарсисс, некогда столь молчаливый, в последние недели стал весьма разговорчив. За суровой внешностью обнаружилось доброе сердце и грубоватая теплота, которые нравились людям, нашедшим время узнать его ближе. Он был единственным деревенским, с кем Мариза имела дело, — возможно, потому, что они использовали одних и тех же работников. Раз в три месяца он приносил на ферму товары — удобрение, инсектицидный порошок для виноградника, семена для посадки.
Она полагается только на себя, — коротко сказал он. — Другим бабам стоило бы у нее поучиться.
В прошлом году она установила поливальную машину в дальнем конце второго поля, забирая воду из реки. Нарсисс помог ей донести детали и собрать, но установила машину она сама, вырыла канавки через поле к воде, глубоко закопала трубы. Там она растила кукурузу, а каждый третий год высаживала подсолнечник. Эти культуры не так терпимы к засухе, как виноград.
Нарсисс предложил ей помочь с установкой, но она отказалась. «Если это и стоит делать, лучше самой», — объяснила она. Сейчас поливальная машина работала все ночи напролет — днем от нее не было толку, вода испарялась в воздухе, не достигнув растений. Джей слышал ее из открытого окна, тихие смешки в ночном безмолвии. В лунном свете белые брызги из труб казались призрачными, волшебными. В основном она выращивает виноград, сказал Нарсисс. Еще кукурузу и подсолнечник, чтобы кормить скотину, и овощи и фрукты для себя с Розой. Пара коз, которых держали ради сыра и молока, свободно бродили по ферме, точно кошки или собаки. Виноградник небольшой, в год дает всего восемь тысяч бутылок. Джею показалось, что это очень много, о чем он не преминул сказать. Нарсисс улыбнулся.
— Мало, — коротко сказал он. — Конечно, это хорошее вино. Старый Фудуин знал, что делает, когда сажал эти лозы. Вы заметили, как резко земля кренится к болотам?
Джей кивнул.
— Вот почему она может выращивать эти лозы. Виноград шенен. Она собирает его очень поздно, в октябре или ноябре, сортирует, ягодку за ягодкой, вручную еще на корню. К этому времени они уже почти сухие, э? Но влага поднимается с болот каждое утро и смачивает лозы, на ягодах растет pourriture noble,[111] гниль, от которой виноград сладкий и ароматный. — Нарсисс задумался. — У нее, наверное, уже сотня баррелей сейчас зреет в дубовых бочках, в погребе. Я видел, когда заезжал с товарами в том году. Полтора года — и это вино будет стоить сотню франков за бутылку, а то и больше. Вот почему она могла себе позволить торговаться за вашу ферму.
— Должно быть, она очень хочет остаться, — заметил Джей. — Раз у нее есть деньги, я бы на ее месте с радостью уехал. Я слышал, она не слишком ладит с деревенскими.
Нарсисс глянул на него.
— Она не лезет в чужие дела, — отрезал он. — Вот и все.
И разговор вновь свернул на сельское хозяйство.
Лето было дверью, распахнутой в потаенный сад. Книга оставалась незаконченной, но Джей редко об этом думал. Его интерес к Маризе перерос простую необходимость собирать материал. До конца июля жара усиливалась, становилась все невыносимее; порывистый раскаленный ветер высушил кукурузу до того, что оболочки початков отчаянно громыхали в полях. Нарсисс мрачно качал головой и твердил, что все предвидел. Жозефина удвоила продажи напитков. Джо сверялся с приливными и лунными календарями и выдавал Джею особые инструкции, когда нужно поливать, чтобы получить наилучший результат.
— Долго это не продлится, сынок, — пообещал он. — Вот увидишь.
Не то чтобы Джею особо было что терять. Пара овощных грядок. Даже в засуху сад приносил больше фруктов, чем Джей смог бы использовать. В кафе Люсьен Мерль качал головой, мрачно наслаждаясь.
— Теперь вы понимаете, — сказал он. — Даже фермеры понимают. В этом больше нет будущего. Такие, как Нарсисс, справляются, потому что не знают ничего лучше, но новое поколение, э! Они знают, что денег здесь нет. Каждый год продают все меньше урожая. Они живут на государственные дотации. Один плохой год — и придется брать заем в Crédit Mutuel,[112] чтобы было что сажать на будущий год. С виноградом не лучше. — Он коротко хохотнул. — Слишком много карликовых виноградников, слишком мало денег. На маленькой ферме больше не проживешь. Вот чего не понимают такие, как Нарсисс. — Он понизил голос и придвинулся ближе. — Но все изменится, — лукаво пообещал он.
