– Где набульбенился-то вчера? – спросил по пути Максим.
– Да где… Во дворе тут… Хотел проститутку намутить, но куда её? Эта, – снова мотнул головой Котик, – и так ворчит по любому поводу… Купил, короче, пузырь и выжрал.
– Блин, а почему без меня? Я весь вечер дома торчал. – И Максим хотел добавить, что тоже мог бы сегодня забухать один, но вспомнил, что Котик вложил пятисотку, а он всего двести, и промолчал.
В «Погребке» дежурил знакомый продавец.
– Здорово, Рагим. «Старая Москва» осталась?
«Старая Москва» стоила здесь на тридцать рублей дешевле, чем в супермаркете, была явно левой, но не ядовитой. Отравлений не случалось, и у знающих людей она пользовалась спросом.
– Для вас всегда осталась. – Рагим достал из-под прилавка бутылку. – Хватит?
– Пока что.
– Пивка ещё возьми, – велел Котик, – чтоб отлегло…
С одной стороны, семьсот рублей – сумма приличная, а с другой… Туда-сюда, и их нет. И поэтому Максим и Котик долго, ожесточённо спорили, что именно купить на закуску. Рагим стоял и улыбался. То ли вежливо, то ли презрительно.
Наконец, чуть не поссорившись, выбрали двухлитровку кока-колы, полкаравая «Столичного», банку маринованных корнишонов, триста граммов ветчины (попросили Рагима порезать тонкими пластинками). Сигарет ещё взяли…
По дороге во двор выпили пиво. Котик облегчённо вздохнул:
– Ну вот, можно жить… Видел на неделе «Арсенал»? Лигу чемпионов?
– Нет.
– Проиграли, блин, «Манчестеру». Без Аршавина – совсем другая команда. Ничего не показали.
– Аршавин – это сила, – бормотнул Максим без энтузиазма – к футболу он был почти равнодушен, а Котик старался не пропускать ни одного матча. Когда-то он ходил в футбольную школу «Динамо», подавал надежды, но пацаны стали дразнить его мусором, а старшаки почмыривать, и Котик забросил тренировки, а теперь жалел – многие, с кем был в одной группе, стали известными и богатыми.
Накрыли «полянку» на стволе тополя, расставили закуски в давно образовавшихся углублениях и ложбинках. Настроились, что вот сейчас внутрь вольётся горячее, живое, способное изменить мир вокруг, и тут оказалось, что нет посуды.
– А чё ты стаканчики не купил?! – поднял на Максима негодующие глаза Котик.
– Блин, а ты?!
– Что – я?!
Чуть было опять не дошло до ссоры. Максим вовремя вспомнил:
– На лестницах же заначены.
– Ну так сгоняй.
– А почему я?
– У меня ключей от нашей нет.
– Хм! – Максим достал ключи. – Вот, пожалуйста. На третьем этаже в комоде. Там салфетки даже…
– Не пойду я никуда. У меня пахма, мне лишний шаг сделать… – Котик сменил интонацию: – Сходи, Макс, принеси. Скорей принесёшь, скорей хлопнем.
Максиму пришлось идти на чёрную лестницу. Принёс. Котик налил. Выпили. Экономно закусили.
Как часто бывало с ним после первого глотка водки на этом месте, Максим по-новому увидел родной двор. Нет, не по-новому (как его, ежедневно видимый, увидишь по-новому), а как-то более отчётливо. И гаражи-ракушки, и темнеющие за ними стволы старых тополей, один или два из которых в большую бурю падали… Сам двор в мае зеленел, но сейчас, в конце апреля, был серый и скучный. Когда-то здесь гоняли в футбол, мужики по вечерам рубились в домино за большим деревянным столом, женщины сидели на скамейках и беседовали… Ни скамеек, ни стола уже давно не было. Не осталось почти и мужиков – они или умерли, или сбежали из этого дома в другие места.
Раньше в выходные весь двор пестрел развешенным бельём, вкусно пахло порошком «Лотос», но потом, когда появились импортные машинки с хорошим отжимом, бельё стали сушить в квартирах – часа два повисит, и можно гладить, прятать в шкафы.
Скучно было во дворе в последние годы, тихо и мёртво. Детишек у жителей дома не появлялось: остались или престарелые женщины и два-три полустарика, или такие вот, как Максим и Котик… Котик, правда, женился однажды, но у его жены в двушке были ещё родители и брат, а у Котика здесь – мать оручая. Помучались с полгода и разбежались. Ребёнка, слава богу, не успели заделать, а то бы мучились всю оставшуюся жизнь…
– Э, Макс, держи, – подал ему Котик стаканчик. – Уснул, что ли?
– Задумался…
– Да ты пей. Пей, не думай.
– Не слышно, как там с расселением?
Двенадцать лет назад дом был признан ветхим. Квартиры нельзя стало продавать, прописывать в них новых жильцов; на протяжении этих лет то и дело возникали слухи о скором расселении то в Митино, то в Строгино, а то и в строящиеся по соседству элитные двадцатиэтажки. Но слухи не подтверждались, а время шло.
Максим мечтал о расселении – получить бы с матерью по отдельной двухкомнатке (в их нынешней квартире было пять комнат) и зажить тогда уж настоящим хозяином самому себе, девушку завести. Или в Питер переехать – Питер Максиму очень нравился, хотя был он там всего три раза…
– Да какое расселение, – скривился Котик. – Кризис же, всё заморозилось.
– Ну дома-то строят. А наш вообще на самом денежном месте.
В их районе давно посносили все хрущёвки, даже крепкую ещё кирпичную пятиэтажку, а этот тёмный кривоватый пыльный дом, стоящий на углу Пресненского Вала и Большого Тишинского, в семи минутах ходьбы от метро «1905 года», почему-то не трогали. Даже установили недавно новые кодовые замки.
Выпили, глотнули колы, задымили сигаретами. Тоскливо и в то же время хорошо молчали. И не хотелось разговаривать. О чём? Всё уже давно было переговорено, осталось только похамливать друг другу, друг друга подкалывать.
– Сколько время там? – с усилием спросил Котик.
Максим достал мобильный, глянул.
– Половина двенадцатого доходит.
– Нормально… В два «Динамо» со «Спартаком» играет, надо посмотреть… Наливай ещё.
Ментов увидели издалека. Они шли со стороны метро. Трое. Вперёди сержант. Сержант, тоже издалека увидевший выпивающих, заулыбался.
Максим попытался было как-нибудь спрятать бутылку, но тут же понял, что бесполезно. Скорей проглотил то, что ещё оставалось в стаканчике.
– Та-ак, – сказал сержант. – Распиваем?
– Ну… Суббота.
– Запрещено ведь в общественном месте. Не знаете?
– Да так…
– Что делать будем? – Сержант повернулся к рядовым ментам, на вид совсем подросткам; один из них вякнул:
– В отдел?
– Что ж, видимо…
Котик захныкал:
– Товарищ сержант, у нас нету денег. На пузырь вот кое-как наскребли. Дома предки, идти некуда…
Сержант подумал и сказал по-человечески:
– Ладно, через пять минут я возвращаюсь – и вас здесь нет. Ясно? Если будете, тогда уж не обижайтесь.
– Спасибо, товарищ сержант. – И Котик стал делать вид, что собирается.
Менты пошли дальше, в сторону Малой Грузинской.
Максим с Котиком выпили ещё по одной и переместились на чёрную лестницу. Поднялись на третий этаж, поставили бутылки, закуску на подоконник, сели рядом на старые, шаткие табуретки.
– Сколько там уже? – снова спросил Котик.
– Блин, достал! В кайф, думаешь, за временем всё время следить? – Но мобильник Максим достал. – Без пяти двенадцать.
– Матч посмотреть охота. Тем более что «Спартак» на подъёме сейчас. Рубилово, скорей всего, будет.
– Да ну и хрен с ним… Водки на пару приёмов всего. Выжрали и не заметили.
– Ещё возьмём, – оптимистично сказал Котик. – Денег-то нормально осталось.
Выпили. Посидели.
– Тёлок бы, – вздохнул Максим. – Хоть поговорить, пощупать.
– Позвони Мыше, позови. Или к ней можно… У неё муж на дежурстве должен сегодня… – Котик оживился: – Звякни, вдруг!..
– У меня в минус на счету. Отключат вообще скоро.
– Ой, твою-то!.. А хрен ли тогда про тёлок заводить?! – Котик привстал, плеснул в стаканчики. – Зря огурцы эти взяли, – проворчал, – уксус голимый. И ветчина химическая – аммиак какой-то.
– Ну а что ты хочешь за такие деньги?
– За свои по́том заработанные деньги я хочу нормальной еды, а не говна! Достало жрать!..
– Ладно-ладно, – Максим успокаивающе помахал рукой, – ты прав, Виталик. Давай.
