Не расскажешь же старшине милиции, какие в ту минуту одолевали меня противоречия. Василий заметил в купе пыль на белых занавесках. Разбитая бутылка, разбитый стакан... Вероятно, в купе открывалось окно. Если оно открывалось, то совершено преступление.
Подошла "Волга". Я вышел навстречу Авдюшину.
Па переезде он встретил показавшийся ему подозрительным самосвал ЗИЛ-130, он хотел было его задержать, но торопился ко мне.
— Вы разглядели кабину самосвала? — спросил я Авдюшина.
— Мы ослепили его встречным светом на переезде...
В кабине сидел одни человек за рулем... Мне показалось, товарищ полковник, что водитель похож на того, кого вы ищете.
— На кого? На Притыкова или на Гусейнова?
— Нe на Притыкова... Притыков маленького росточка... Этот высок, у него восточный тип лица... Поэтому я и хотел задержать... Не знал... Не было вашей команды! Но мы его догоним! Немедленно догоним. Здесь он никуда не уйдет! У нас отличные посты ГАИ...
Я оглянулся на старшину милиции Артюхина, попросил его связаться с дежурным по станции Проня и от моего имени организовать тщательнейший осмотр перегона между Шиловом и Пропей.
Искать надо было труп выброшенного из поезда человека...
Старшина милиции побежал к селектору, Авдюшин — к машине. И мы в погоню...
Авдюшни не напрасно утверждал, что посты ГАИ у них отличные. Он тут же из машины связался по рации с постами в Шилове и Соколовке. Куда бы ни свернул с проселка самосвал, налево или направо, он был бы перехвачен. Радиоволны опередили его сразу и намного...
Ночь... Выпала на асфальт роса. Мы остановились на шоссе. Вышли с Авдюшиным.
Покрышки самосвала наволокли с проселка пыль на мокрый асфальт и четко пропечатали следы. Самосвал повернул направо к Рязани...
К Рязани... К областному центру, к железнодорожному узлу, к точке, где он мог встретить наибольшую насыщенность милицейских постов? Не может быть, чтобы он сворачивал по наитию, не обдумав, куда свернуть?
Если бы он почувствовал хоть в какой-либо степени, что кто-то идет по его следу, он повернул бы налево, подальше от Рязани, в районы поглуше... Стало быть, он спокоен... Надо ли его пугать?
Мы выехали на шоссе. Шофер нажал на акселератор, стрелка спидометра склонилась до отказа направо.
ЗИЛ-130 снабжен восьмицилиндровым двигателем. Это быстроходная машина. До Рязани было пятьдесят километров. Мы должны были его догнать где-то на полпути.
Авдюшин вызвал навстречу оперативную машину ГАИ. Мы его взяли бы в коробочку. Действительно, деваться ему было некуда. Оставалось одно-бросить машину и скрыться в поле. На всем пути от Прони и до Рязани леса не было.
Я чувствовал, как шофером и Авдюшиным овладевает азарт погони. У меня азарт проходил. Или мы возьмем его, или он уйдет, обнаружив нашу погоню.
Я казнил себя за то, что мы не успели к Шкаликову, надо было опередить этого господина!
Кто же ему сказал, что Шкаликов жив? Кто? Кто ему указал его адрес? У Шпаликова журналы со статьями Раскольцева, фотография. Конечно же, это луч света во мраке. Без этого обстоятельства Сальге не нашел бы Шкаликова... Это пока еще смутно прорисовывалось, но я решился на риск!
Я попросил Авдюшина включить рацию и приказать встречной оперативной машине, не останавливаясь и не задерживая самосвала, следовать нам навстречу. Авдюшин поразился. Он не удержался:
— Товарищ полковник, вы за наших товарищей из ГАИ боитесь?
— Передайте также на пост Соколовку, — продолжал да и на все посты ГАИ, чтобы этот самосвал нигде и ни при каких обстоятельствах не задерживали...
Авдюшин понял, наконец, что вот теперь и начинается наша операция.
Вернемся немного назад.
Милиционер Рыжиков очень переживал свою ошибку.
Сальге приехал в село к Притыкову. Как мы знаем, Притыкова не оказалось. Ему нужно было, конечно, ухватиться за его след. Он отправился в колхозную чайную.
Разговорился за столиком с каким-то местным жителем и решил угостить его водкой для более задушевной беседы. Подошел к стойке. Заказал две порции водки по сто пятьдесят граммов. Пока рассчитывался, из-за его спины протянулась чья-то рука, схватила стакан... Сальге оглянулся. Невзрачный человек допивал большими глотками его водку. Буфетчица подняла крик. Оказывается, это был давний и излюбленный прием окончательно спившегося человека. Вызвали милицию, хотя Сальге просил не обращать внимания, отказался от всяких претензий. Но всем надоела назойливость пьяницы. Пришел Рыжиков и составил протокол. Сальге пришлось предъявить паспорт как пострадавшему. Но когда Рыжиков узнал, что Гусейнов ищет Притыкова, подсказал ему, что тот оформился проводником на железную дорогу...
Кругом виноватым считал себя Рыжиков. Он решил переворошить все, что касалось Притыкова. К ночи, перерывая в который уже раз корзинку из-под бумаг в бухгалтерии колхоза, где работал счетоводом Притыков, он нашел обрывок квитанции, но которой Притыков ПОЛУЧИЛ перевод в пятьдесят рублей. Перевод до востребования... Удивило Рыжикова, что перевод пришел в почтовое отделение в другом селе, расположенном километрах в двадцати выше по Оке.
Зачем Притыкову понадобилась такая конспирация?
Добраться в село Инякино, где находилось это почтовое отделение, было не так-то просто. Оно находилось на другом берегу Оки. Надо было ехать два часа на катере, от катера и от пристани идти пешком семь километров. Неспроста все это было у Притыкова. Так решил Рыжиков. Невзирая на поздний час, он сел на моторную лодку и отправился в Инякино. На пристани он в колхозе поднял с постели знакомого ему шофера, в Инякиио разбудил работниц почты. Они ему рассказали, что Притыков получал ежемесячно вот уже два года по пятьдесят рублей из Москвы. Открыли ночью почту. Подняли корешки квитанций. Притыков получал переводы от Раскольцеза! Имя это, конечно, ничего не говорило Рыжикову, но квитанции он забрал.
В третьем часу ночи я приехал в управление. Дежурный мне сказал, что меня разыскивает Рыжиков. Звонить ему надо в Инякино...
В Инякино, так в Инякино... Название этого села в ту минуту мне ничего не говорило. Соединились с Инякином.
Рад, что чем-то может помочь.
— Товарищ полковник, еле нашел вас! Притыков получал в Инякинском почтовом отделении переводы из Москвы... По пятьдесят рублей в месяц... Переводил ему какой-то Раскольцев! Посмотрите на карту, товарищ полковник! Это далеко от нашего села...
— Раскольцев? — перебил я его. Меня уже не интересовало, где это село. — Раскольцев? — переспросил я.
Рыжиков повторил фамилию, расчленяя ее по буквам. Добавил, что у него квитанции в руках, но без обратного адреса. Адрес мне был не нужен...
— Спасибо, Рыжиков! Спасибо! — поблагодарил я его от души. — Квитанции лично доставьте в Москву ко мне... И немедленно...
В Москве утром меня застало еще одно известие. На перегоне Шилово-Проня нашли до неузнаваемости обезображенный труп человека. Нашли и паспорт на имя Притыкова в кармане железнодорожной формы...
Но теперь мы знали, где пересекутся наши пути с убийцей.
К концу дня должен был приехать Рыжиков. С часу на час в Москве должен был появиться и Сальге. Встречать его на вокзале в Москве не имело смысла. Он мог сойти на любой станции, пересесть в электричку, в автобус... Словом, вокзал я исключил как место встречи. Он должен был, как я считал, связаться с Раскольцевым.
На всякий случай только для подстраховки я позвонил в Томск и попросил наших товарищей поберечь Власьева.
Никаких оснований считать, что Сальге направится туда, у меня не было. Все сходилось к Раскольцеву. И не за пятьдесят же рублей убрали Шкаликова, убрали его за то, что он что-то знал о Раскольцеве. Вот когда зазвучали слова Власьева: "Раскольцев, тот был поглаже...
На голодного не смахивал"... Сохранилась у Власьева в памяти эта деталь. И не могла не сохраниться у дистрофиков, у голодных. Знал, видимо, Шкаликов, откуда прибыл к ним в лагерь Раскольцев. И не ради ли Раскольцева и весь побег удался? Голубев и Власьев бежали, потому что появилась такая возможность, а что ловить не будут, они знать не могли.
Теперь оживляют агентуру. Расчищают для Раскольцева возможность работать. Наверное, все эти годы его не трогали... Могло быть и так. А теперь почему-либо понадобился.
Сами по себе переводы Шкаликову от Раскольцева мыслей у меня таких не вызвали бы. Но он переводил Притыкову! Он знал, что Шкаликов скрывается, помогал ему в этом и считал, что есть у Шкаликова причина скрываться, причина "умереть"... Раскольцев переводил деньги в Инякино. Именно в Инякино приехал и Сальге. Раскольцев навел на след, направил... Он соучастник в убийстве, убийство совершено. Теперь Сальге должен дать отчет.
Их встреча с Раскольцевым предопределена.
Письмо? Телефонный звонок, условный знак? Нет!
