– Смотря по какой методике,- возразил Дональд.- Валовой внутренний продукт включает все услуги.
– Нас не так учили,- настаивал замминистра.- Да и вообще, скажу я вам, не бывает таких доходов. Деньги не могут возникать из воздуха. Правда, господин Дональд? Или у вас в Америке по-другому?
– У нас в Америке по-всякому. Иной биржевой спекулянт может стать миллионером за один день. Даже миллиардером. Ну и разориться, конечно.
Похолодев, я заметил, что из сумочки стоявшей рядом корреспондентки (которая при желании вполне могла бы сойти за одну из девиц, работавших в заведении) торчит нечто, весьма напоминающее микрофон. В тот же момент к нам приблизился АТ, успевший надраться бесплатным шампанским до положения риз.
– Паша,- сказал он,- я оставлю вашу лавочку. Получайте свое фальшивое золото без меня, стройте египетские пирамиды, завоевывайте мир. Я все-таки родился не купцом, а брамином. И первородством своим торговать не намерен. Зачем мы обманывали всех этих несчастных, несущих нам последние деньги?
Последние свои слова он почти выкрикнул. Окружавшие нас гости замолкли, недоуменно прислушиваясь.
– Вам не идет морализировать, господин Татаринов.- Впервые в жизни я увидел в глазах у Верлина настоящую злобу.- Советую вам проспаться, а утром принести фирме и лично мне свои извинения. Простите, господин заместитель министра,- он пожал плечами,- наш аэд иногда подвержен приступам алкоголизма.
– Ничего,- благодушно сказал Прядилин.- С кем не бывает!
Я оглянулся на корреспондентку, но она уже исчезла из моего поля зрения и даже, видимо, покинула "Мануфактуру".
76
Наутро АТ, разумеется, одумался, извинился перед Верлином и как бы в наказание был отстранен от сооружения завода и направлен на дежурство в главный фондовый магазин на Тверской. "У тебя опыт строительства,- ядовито сказал пан Павел,- а магазин как раз расширяется. Будешь надзирать за рабочими. А заодно и познакомишься с нашей финансовой деятельностью". В субботу АТ взял меня в гости к родителям. Пироги, особенно с капустой, оказались не хуже тех, которые пекла моя мать. После того, как АТ с отцом и я опустошили поллитровую бутылку и АТ были заданы всевозможные уважительные вопросы насчет его экзотерических и литературных дел, отец пристроился в кресле и развернул свежий выпуск "Столичных новостей".
– Что за клевета? – пробормотал он.- Слушай, Алеша, тут про вас всякие гадости пишут. Смотри. "Впрочем, власти ведут себя по отношению к "Ауруму" на удивление либерально, чтобы не сказать попустительски, ссылаясь на то, что фирма не является банком, а следовательно, не подлежит ни лицензированию, ни контролю со стороны ЦБ. Законодательство же о небанковских финансовых учреждениях находится в стадии разработки. С другой стороны, в частных беседах официальные лица – например, замминистра финансов Прядилин,- не стесняются говорить о смехотворности претензий фирмы на то, что она не является пирамидой… Того же мнения придерживаются и иностранные наблюдатели, достаточно назвать имя Дональда Уайта, третьего секретаря посольства США по экономике, который прямо называет деятелей из "Аурума" авантюристами. Известно также, что не вполне потерявшие совесть члены правления "Аурума", можно назвать хотя бы известного аэда Алексея Татаринова, уже увольняются из фирмы, которая намерена производить на священной русской земле радиоактивное искусственное золото, а пока промышляет финансовыми махинациями и организовывает сеть публичных домов, замаскированных под ночные бары…" Что это такое, Анри?
– Это конец,- сказал я с поразившим меня самого спокойствием. Вам даже не надо было просить об увольнении, Алексей Борисович. Самое позднее к среде фирма обанкротится. Пакуйте чемоданы. Я бы на вашем месте вылетел в Монреаль завтра же, первым рейсом. Пока выездную визу не аннулировали.
– Анри,- с детской растерянностью сказал АТ,- мы же не нарушали никаких законов.
– У нас в "Ауруме" три тысячи долларов,- сказала Елена Георгиевна.- Все деньги за бабушкин дом в Оренбурге и остатки архива Ксенофонта.
– Обзвоните всех своих близких знакомых и родных,- сказал я, поморщившись.- Заставьте их поклясться могилами предков, что они будут молчать. Скажем, человек шесть предупредите. Нину Ивановну в том числе, Алексей. Вы же не хотите, чтобы ваша наставница лишилась всех сбережений. Я слышал, она чуть ли не квартиру продала? Нет? Все равно позвоните. Пусть привезут свои акции сюда и отдадут мне. Я думаю, что в течение первых трех-четырех часов мы в понедельник еще сможем выкупать акции.
На экране включенного телевизора возник пан Верлин на фоне тушинского завода. Сочувствующий длинноволосый корреспондент держал перед ним микрофон на длинном черном шнуре. Старик явно помчался в Останкино сразу же после того, как получил газету. Странно, что рядом с ним не было Зеленова с Безугловым. Зато на заднем плане, несмотря на субботний день, сновали непроспавшиеся турецкие строители в ярко-желтых касках, явно вытащенные из коек за сверхурочные.
– Удивительно, насколько легкомысленны российские журналисты! -гневался и печалился господин Верлин.- Опубликовать без подписи клеветническую статью против процветающей компании, на защиту которой выступят сотни тысяч вкладчиков,- верх цинизма, верх любви к так называемым жареным фактам. Я с полной ответственностью заявляю, что дела у фирмы обстоят прекрасно. Возрастающая котировка собственных акций с гарантированным выкупом остается ядром нашей политики. Я полагаю, что эта атака на "Аурум" инспирирована нашими недобросовестными конкурентами.
– В статье упоминается радиоактивное золото,- сказал корреспондент.
– Сапоги всмятку! – негодующе отпарировал Верлин.- Алхимическое золото готовится без всякой радиоактивности и по всем параметрам практически не отличается от настоящего. В одном Гонконге таких заводов шесть штук.
– Дома терпимости?
– Считаю ниже своего достоинства отвечать на это обвинение. В завершение хочу сказать, что в понедельник мы возбуждаем против "Столичных новостей" иск на миллион долларов. Не сомневаясь в выигрыше, замечу, что полученное за диффамацию вознаграждение фирма "Аурум" полностью передаст в фонды помощи.
Печально сидели мы в родительском доме Алексея, где благодаря "Ауруму" появились некоторые признаки зажиточности, вроде японского телевизора и финской морозильной камеры. Так бывает на похоронах, когда люди ведут в общем-то обычные разговоры, иногда даже смеются, но в воздухе разлита неприятная тяжесть, а кое-кто из гостей иной раз вдруг срывается с места иубегает на кухню или в другую комнату. К восьми часам у меня в портфеле уже лежало акций тысяч на пятнадцать долларов, уж не помню, сколько это было в рублях. Мы пили бесконечный чай и разговаривали о постороннем. Однажды потеряв сына, как им казалось, навсегда, Борис Александрович и Елена Георгиевна всегда трепетали от блаженства, когда он был рядом, и не хотели тратить драгоценное время на вопросы и упреки. А может быть, они предчувствовали, что видят его в последний раз.
77
Денег на выкуп акций в понедельник хватило не на три часа и не на четыре, а почти до самого конца рабочего дня. Два или три человека из обслуженной тысячи с лишним даже не продавали акции, а покупали. Нам с Алексеем, однако, не удалось разыскать ни одного из остальных членов правленияСП "Аурум". Дела в конторе шли как обычно, даже очередной директор завода, лживо глядя голубыми глазами, совал Любочке мятые накладные на партию красной ртути. Но шефа не было. Ничего не имелось и за настежь распахнутой дверью его сейфа, где всегда хранилась кое-какая наличность. Домашний телефон не отвечал. В "Народном кредите" мне ответил заместитель Зеленова, неласково сообщивший, что все связи между СП "Аурум" и его банком расторгнуты. Впоследствии выяснилось, что еще в четверг мерзавец по фиктивным платежным требованиям изъял свою часть уставного капитала – деньги сравнительно небольшие, но достаточные для выплат двум-трем тысячам вкладчиков. В чистом арбатском особняке, куда месяца полтора тому назад переехало из своего подвала ТОО "Вечерний звон", озадаченная секретарша сказала, что сама ищет
Безуглова. (Впрочем, сейф у Ивана в кабинете, как обычно, был закрыт.)
Я вернулся в фондовый магазин с небольшой бутылкой бурбона. АТ, бессловесно выпив, мрачно посмотрел из-за своего министерского стола сквозь стеклянную дверь в операционный зал. Пятеро кассирш работали, не разгибая спины. Даже в кабинет доносилось пощелкивание машинок для счета денег. Через полтора часа, правда, оно смолкло.
– Дамы и господа! – Я вышел из дверей с мегафоном, отстранив утомленных и взвинченных охранников. Толпа, как стоголовый зверь, подползла ко мне, прислушиваясь. День был жаркий. Ветер донес до меня запах прогорклого пота. В толпе было много стариков и старух. Не знаю, отчего мне стало так жаль этих людей, наказанных за собственную алчность.- Вызывать еще одну инкассаторскую машину поздно. Банк уже закрыт. Завтра в девять тридцать выплаты возобновятся.
