— На выходные иногда приезжает!
— Ну, купи картошку!
— Ты что? Издеваешься? Знаешь, почем она теперь? Молодая, всегда в цене! А какие наши заработки? Купи картошку — на хлеб не хватит!
— Можно подумать, что ты готовишь! — усмехнулся человек.
— А то как же? Суп варю, жарю картошку, по столовкам не ходим, — обиделась баба и спросила:
— Так ты смотаешься на дачу?
— Вике позвони, пусть привезет!
— Ага! Жди! Она десяток картох кинет в сумку, тяни их неделю! Много ли в руки возьмет. Ты ж в машину и мешок закинешь. Иль жалко? Для меня, ладно. О дочке вспомни!
— Не знаю, как получится, — не хотел связывать себя обещанием. Но Валентина насела:
— У нас ни одной картошки нет. А ты и клопа не давишь. Совсем о семье не думаешь. Короче, не валяй дурака и не грузи мозги своей занятостью. Все работаем, не ты один! Привези картошку на выходных! Понял? — хлопнула трубку на рычаг.
— Черт бы тебя побрал! — разозлился человек на бывшую жену и в субботу поехал на дачу.
Девчонки еще спали, когда Николай подъехал к домику, развернул машину, поставил ее возле забора и стукнул в двери.
Вика не ожидала отца в такой ранний час. Она едва успела накинуть халат и выскочила в коридор босиком.
— Чего так рано приехал?
— Мать картошку потребовала срочно. И сразу не меньше мешка!
— Куда ей столько? Зачем?
— Тобой прикрылась, хочет супом, жареной картошкой кормить! — смеялся Николай.
— Я у нее не ем ничего! Для себя просит. Но зачем сразу мешок? Молодая картошка долго не лежит. Хватит и сумки.
— Ладно, Викуля, не будем с нею спорить. Пусть ест. Заодно щавель и укроп привезем. Тебе же меньше мороки будет, — взял человек мешок, лопату и пошел в огород. Вскоре дочки к нему выскочили.
— Пап, давай и нам заодно накопаем. Мы на следующий выходной домой приедем, помыться надо. Все ж в ванне комфортнее! — заметила Вика.
И вдруг все услышали громкое:
— Привет! Салют семье!
Николай резко повернулся. Он никого не ждал. А тут сразу несколько голосов, — и увидел совсем рядом двух парней, женщин и пожилого мужчину, сидевших за столиком соседской дачи.
Дочки приветливо поздоровались, Николай сдержанно кивнул головой.
Вскоре соседи подошли. Без просьб взялись помогать выбирать картошку. Радовались, что уродилась она крупная и много. Ее быстро очистили от земли, собрали в мешки. Николай хотел сразу уехать в город, но соседи придержали, позвали на кофе.
Человек уже познакомился с новыми дачниками. Они понравились, и Николай решил пообщаться, познакомиться поближе с веселыми, приветливыми людьми.
Его усадили за стол между двух женщин. Одну из них звали Ева, вторую Линда, мужчина назвался Джимом, а парни: Артур и Бернар.
Линда сносно говорила по-русски, Джим свободно общался с Николаем. Вся эта компания шумно восторгалась русской дачей и была очень довольна ее покупкой.
— Коля, здесь все прекрасно! Мы вместе с вашими девочками ходили купаться на речку и даже ловили рыбу, за какую никто не потребовал денег! Мы загорали на берегу, и нас никто не прогнал, Гуляли по лесу, собирали ягоды и грибы! Мы пели и нас не ругали. Мы видели белок и ежей, настоящих, живых. В лесу слушали иволгу. Она так красиво пела! А Вика сварила русскую уху. Я первый раз ее ела! Настоящая вкуснятина. Никогда не ела такое! — восторгалась Линда, как ребенок.
— Мы пробудем здесь до конца лета. Нам обещают показать диких кабанов, волков и лосей. И все натуральное, в живой природе. Мы и не думали, что так повезет! — говорил Джим.
Пока Николай общался с ним, женщины уже принесли сдобу: крохотные пирожные, печенье и настоящий пирог с лесной малиной. Молодежь пекла картошку под контролем Вики. Та обложила ведро с картошкой горяченными углями и теперь все ждали, когда она будет готова.
Печеную картошку никто из соседей еще не пробовал. А потому ждали ее с нетерпеньем.
Анжела набрала помидоров и огурцов, укропа и петрушки, делала салат для всех. Ей помогали Эльза и Ева. Они мыли и нарезали овощи. Коля, вспомнив, достал из машины свежий хлеб, какой привез из города. Линда, понюхав буханку, поцеловала Николая. Неожиданно и звонко, человек растерялся, его давно не целовали женщины, да еще вот так, от души, благодарно и тепло.
Мужчина улыбался, не зная, как ответить на это? Не хотелось обидеть, оставить без внимания такую сердечность. Выручила Вика, крикнув звонко:
— Картошка готова!
— Все к столу! — взял Николай Линду под руку и усадил рядом. Он сам чистил для нее картошку, обжигался, морщился, но спешил, знал, что печеная картошка вкусна пока горячая.
— Ешь, — подвинул солонку, хлеб, салат. Пока не наелись, молчали, рты были забиты. Когда картошка закончилась, решили вечером повторить. Восторгам не было конца.
— Мы теперь будем часто есть печеную картошку. Она восхитительна! — говорили женщины, и Линда переводила их слова.
— Откуда знаете русский язык? — спросил ее Николай.
— Мои родители из России. А точнее: бабушка с дедом. Они жили в Одессе. Потом уехали в эмиграцию вместе со всеми. Дед имел в России свой бизнес, кондитерскую фабрику, пивзавод. Ну, еще мануфактуру. Все это отняли большевики и дед не стал ждать, когда вместе со всем заберут главное — жизни. Взял что смог. Вот так они оказались в Париже. Но вскоре переехали в Германию, там было спокойно, и дед открыл свое дело. Но снова не повезло. Появился Гитлер, запахло войной. Сколько скитались мои родители в поисках спокойного уголка, где можно было бы перевести дух…
— Линда! Глуши политику! Она очень скучная баба! — перебил Джим и напомнил:
— Мы на отдыхе!
Женщина сразу умолкла.
— Линда! Давайте я покажу вам родник! Из него будете брать воду для питья и кухни. Чудесная вода! Я всегда привожу ее в город. Вернемся, сварим на этой воде кофе, и вы сразу почувствуете разницу! Потом сами будете ходить за нею!
— А почему без вас? — удивилась женщина.
— Мне нужно вернуться в город. Там работа, квартира, друзья.
— И жена?
— Я в разводе.
— И я разведена.
— Это ваши дети? — указал на парней.
— Нет, они сыновья Эльзы. У меня нет детей. Не повезло с ними, — вздохнула Линда тяжко.
— Одна живете?
— С мамой. Она совсем старая. Я так боюсь за нее. И хотя крепится, пытается держаться, но годы дают знать о себе.
Они шли к роднику по высокой траве, между кустов и деревьев. Линда слушала голоса птиц, любовалась цветами.
— Нарвите себе букет, — предложил Николай.
— А ругаться не станут?
— Нет! Цветы, как и птицы, общая радость. За них не бранят и денег не берут. Жизнь наша и без того короткая. Зачем ее омрачать?
— Коля, а меня дома все зовут Лидой. Это русское имя, мне мой дед так говорил. А Линдой отец назвал. Ему это имя нравится.
— Ну, вот мы и пришли, — указал на родник.
Линда пила воду из ладоней, став перед родником на колени. Вставая, оперлась на руку Николая. Завороженная смотрела, слушала тихую песню родника:
— Знаете, я археолог. Во многих странах бывала с экспедициями. А в России — впервые, да и то с частным визитом. Давно хотела сюда приехать, но не получалось, откладывалось, срывалось. Много слышала о России. А теперь своими глазами увидела. Трудно будет уезжать. Мне с каждым днем все роднее становится моя родина. Нет, ее не забывали, мы глушили в себе боль по родным местам. Знаете, как это трудно! Мой дед часто, сидя у камина, вспоминал и плакал. Хотя он был очень крепким и смелым человеком. Но даже во сне видел свою Одессу. И тогда становился слабым, как ребенок. Мне обязательно надо там побывать.
— Я не одессит. Не знаю тот город. Я люблю свой Смоленск. И он мне кажется самым лучшим на земле. Хотите, я покажу его вам. У нас много удивительных уголков. Не пожалеете. Мой Смоленск небольшой, но он старше Москвы. Ему больше тысячи лет.
— Коля! Если будет возможность, я не откажусь. Но только ни в эти выходные. Они уже заняты другими делами. А посмотреть Смоленск хочется не спеша, основательно. Верно говорю? — глянула на Николая вприщур и спросила:
— А к себе в гости пригласишь?
Человек невольно стушевался и подумал:
— Куда же дену свой облезлый диван? Он такой страшный и скрипучий, что когда я на него ложусь, соседи хором спокойной ночи желают. А и выкинуть нельзя, где Иван будет спать? Может прикрыть каким-нибудь покрывалом, чтоб до икоты не напугал гостей?
— Николай, так пригласишь к себе в гости? — повторила вопрос Линда.
— Непременно!
— А я приглашу к себе в Стокгольм! У меня из окна хороший вид на город, все как на ладони.
— Мои окна выходят во двор. Там старики сидят на скамейках. Вспоминают молодость. Никакой экзотики. Лишь одно окно смотрит на улицу. Там машины, автобусы, спешащие люди. Сплошная проза жизни. Движенье и ночью не стихает. Но я уже привык… И не чувствую неудобств.
