Ознакомительная версия.
Когда Вадим впервые услышал имя нового американского президента, вспомнил своих друзей детства — Славика Зубова и Абама Школьника (вообще-то, он имел имя Абрам, но Абамом его даже родная мать называла). Друзья окончили первый класс с похвальными грамотами. После второго класса разошлись по разным школам и в детские годы виделись эпизодически.
Со Славкой Вадим неожиданно встретился на Дерибасовской через восемь лет. Оказалось, что они направлялись в одно место — на улицу Мечникова. Шли сдавать документы для поступления в Институт инженеров морского флота. Разговорились. Славик был в полном порядке: отец заместитель начальника порта по снабжению. Служебная машина, четырехкомнатная квартира на Французском (тогда Пролетарском) бульваре, дача на Каролино-Бугазе.
Вадим сразу, как-то завял: отец после фронта болеет, служебная, нет — не машина, а квартира в пригородном совхозе, личный транспорт марки ХВЗ да дикий пляж в пяти минутах от дома.
Снова встретились уже после экзаменов. Славка набрал 23 балла и был зачислен на самый престижный факультет — судомеханический. Вадима зачислили на заочное отделение, на очное не прошел по конкурсу — срезали на физике. Предмет, который он знал превосходно — в школе одни пятерки, участник городских олимпиад. Его «резали» явно, в открытую. Когда он закончил отвечать на вопрос, который хорошо знал, принимающий с улыбкой констатировал: «Не верно». В конце с сожалением произнес: «Вынужден поставить тройку, все-таки задачу ты решил». Это был первый большой жизненный удар, вместе с которым стало приходить осознание понятия «блат» (слова «коррупция» тогда еще не знали).
Славка тогда спросил:
— Тебя кто курировал?
— Что? — Вадим и слова такого не знал, не понял и вопроса. Славка посмотрел на него с сочувствием:
— Эх, ты, Александр Матросов.
В том же году Вадим встретился и с Абамом. На Дерибасовской. Ну, а где же еще? В Одессе все неожиданные встречи в прежние годы происходили на Дерибасовской. Абам поступил в Новосибирский архитектурный. Приехал на несколько дней, чтобы собрать вещи и ехать на учебу в далекий сибирский город. Вадим удивился:
— Ты, что ближе институт не мог подобрать?
— Архитектурный есть только в Москве, да еще в Новосибирске. В МАРХИ поступать не рискую. Вадиму подумалось: «Молодец, здраво рассуждает. В отличие от меня».
В последний раз Вадим с Абамом неожиданно встретились в 92 роковом году в подмосковной электричке. Оба оказались на переломе. Вадим закончил службу в звании полковника ВВС. Последней его работой было место доцента а академии имени Ю.А. Гагарина. Теперь нужно было начинать жизнь заново. Ни прежний опыт, ни ученые степени и звания — все это в новой стране не имело никакого значения.
Абам, отработав в проектной мастерской Новосибирска два десятка лет, вернулся в родную Одессу. Однако оказалось, что теперь архитекторы не нужны, как и многие другие специальности. Наступила перестройка, и каждый выживал как мог. Абам был из тех евреев, которые не имели своего семейного клана, жил он с одной матерью. Когда мама умерла, понял, что в этой стране он больше никому не нужен. Стал оформлять визу в Израиль.
Осознав, что в жизни это их последняя встреча, бывшие одноклассники сошли с электрички на Лосино-Островской и продолжили разговор в кафе.
Там Абам рассказал Вадиму о судьбе Славки, с которым они до того изредка виделись в Одессе. Окончив институт, Славка в качестве судового механика объездил весь мир. Имел все, что положено было иметь уважаемому одесситу. Начиная от шитой в салоне на Ришельевской капитанской фуражки до банальных: квартира, дача, машина и т. п. И, конечно, семья. Здоровая и счастливая. Ну, еще кое-что, о чем не принято распространяться.
Когда случилась перестройка, и процесс пошел, Славка в одночасье стал миллионером. Как? Просто потому, что имелись наработанные зарубежные связи. Тогда, как грибы, вырастали обеспеченные люди новой формации, которые вместе с выходящими из тени подпольными миллионерами еще с советских времен стали формировать новый класс хозяев жизни. Этому классу нужна была соответствующая атрибутика.
— Знаешь, как появились в стране первые шестисотые «мерсы»? Через Вячеслава Михайловича Зубова. А на него вышел его знакомый из Болгарии, который был готов предложить этот ходовой товар почти в неограниченном количестве. Тогда такие сделки еще не были официально разрешены, но их уже никто и не преследовал. Вот и стал Славик гнать эти «мерсы». Вскоре у него появился и посредник — грузин, который гнал товар на родину целыми партиями — по два — три десятка. Условие было одно — стопроцентная предоплата.
Как рассказывал потом Славка, этот грузин очень ловко втерся к нему в доверие. Несколько партий взял с полной предоплатой. Однажды прилетел в страшной горячке: «Есть заказчик на большую партию — пятьдесят машин, но сейчас оплатить может только тридцать. За остальные — на следующий день после поставки». Клянется, божится: «Рассчитаюсь, можешь меня держать в качестве заложника».
Как Славка поддался — удивляюсь. Говорит: «Загипнотизировал его грузин». Как и следовало ожидать, смылся грузин вместе с двадцатью «мерсами». А Славка разорился. Продал все — квартиру, дачу. Кое-как рассчитался. Остался почти голым. В однокомнатной квартирке (в свое время была прикуплена в резерв). Жена ушла. Обратился Слава к знакомым ребятам из «конторы». Попросили они пять штук зеленых и месяц срока. Через месяц сообщили: «Нашли беглеца. В Австралии». Но чтобы его достать, другие деньги нужны — в двадцать раз большие. Вот тут Славик и запил. Пил две недели. Потом «очухался» — надо как-то жить.
Оставалась у него вторая машина — примитивные Жигули. Стал «бомбить». Больше трех недель работать не может — впадает в запой. На две недели. Теперь, вроде, стал меньше пить, собирает деньги. Знаешь на что? Появилась навязчивая идея — хочет уехать в Новую Зеландию. Спрашиваю: «Почему именно в Новую Зеландию? Может, хочешь до грузина в Австралии добраться?». «Нет», — говорит, — «Сам сдохнет. Остаток жизни хочу по-человечески прожить». — В Новой Зеландии большая русская диаспора. Там не просто русские, а те, которые сохранили свои обычаи, совесть и сострадание к людям. Живут дружно, соборно. Как раньше на Руси: дома строят, свадьбы гуляют, в последний путь провожают — вместе, одной улицей, одной деревней!
Выпили одноклассники по сто грамм коньяка и расстались. По-видимому, навсегда. Дерибасовская осталась далеко позади. В прошлой жизни. А на первое мая Вадим получил телеграмму из Новой Зеландии: «Днем солидарности трудящихся. Привет Велингтона, ВМЗ». Из троих перспективных когда-то первоклассников Вадим остался один. Куда ехать-то? Да и годы…
Ознакомительная версия.
