Последние несколько дней шли проливные дожди, и, хотите верьте, хотите нет, я видел в своей жизни несколько болот, куда более сухих, чем это поле. Рыжеволосый парень, которого я приметил в «Зелёной свинье», подкинул мяч и заехал по нему ногой под одобрительные возгласы толпы, а мяч полетел прямо в Тяпу, сверкавшего голубой футболкой с оранжевыми полосами. Тяпа ловко его поймал и тоже заехал по нему ногой, после чего я понял, что матч Верхний Бличинг — Хокли-на-Местоне резко отличается от соревнований, проводимых по этому виду спорта.
Тяпа, сделав своё дело, с гордым видом продолжал стоять на месте, когда раздался топот огромных ног и рыжеволосый парень, схватив Тяпу за шею, швырнул его на землю и упал на него сверху. Я мельком увидел лицо бедолаги, на котором отразились неподдельный ужас, растерянность и недовольство положением вещей, а затем он пропал из виду. К тому времени как страдалец выбрался из грязевой ванны, толпа дралась на другом конце поля. Два отряда деревенских игроков, нагнув головы, пихались изо всех сил, а мяч находился где-то между ними.
Тяпа протёр глаза, отряхнулся, как собака, расшвыривая комья гемпширской земли, огляделся по сторонам и ринулся в гущу событий, где двое тяжеловесов схватили его под мышки и вновь бросили лицом в грязь под ноги третьему тяжеловесу, который не упустил своего шанса и пнул его под рёбра бутсой размером с футляр для скрипки. Затем рыжеволосый навалился на него всей своей тяжестью. Вообще, с того места, где я стоял, игра выглядела довольно живописной.
Понаблюдав за матчем несколько минут, я понял, в чём заключалась Тяпина ошибка. Он был одет слишком броско. В случаях, подобных этому, безопаснее выглядеть незаметным, а голубая с оранжевыми полосами рубашка поневоле привлекала к себе внимание. Скромный бежевый цвет, сливающийся с землёй, подошёл бы для этой игры лучше некуда. И помимо того, что Тяпина форма бросалась в глаза, я думаю, футболисты Хокли-на-Местоне возмущались тем, что он вообще появился на поле. Они наверняка считали, что ему не следовало совать свой нос куда не следует и вмешиваться в местные выяснения отношений.
Как бы то ни было, у меня сложилось впечатление, что Тяпе уделяли внимания больше, чем всем остальным игрокам вместе взятым. Каждый раз после того, как два отряда пихались, склонив головы (о чём я говорил выше), а потом падали друг на друга, последним всегда поднимался Тяпа. А в те редкие минуты, когда ему удавалось выпрямиться, кто-нибудь, — как правило, это был рыжеволосый, — обязательно накидывался на него и вновь сбивал его с ног.
По правде говоря, мне уже начало казаться, что жизнь Тяпы оборвётся прежде, чем он успеет прочесть телеграмму, когда в игре наступил короткий перерыв. Команды пихались рядом с тем местом, где я стоял, и, после того как игроки в очередной раз устроили кучу малу (Тяпа, как всегда, встал последним), один из громил в футболке, которая когда-то была белой, остался лежать на поле. Радостный вопль вырвался из горл сотен патриотов при известии, что Верхний Бличинг пустил первую кровь.
Жертву унесли на носилках его друзья, а остальные игроки уселись на землю, чтобы поправить гетры и, видимо, поразмышлять о жизни. Я решил, что настал момент удалить Тяпу с поля боя, и, перешагнув через канаты, подошёл к бедолаге, который тоже сидел на земле и пытался протереть глаза. Он был похож на человека, перенёсшего мучительные пытки. Залежи грязи покрывали его с ног до головы, и с первого взгляда становилось ясно, что в обычной ванне он никогда не отмоется. Чтобы Тяпа смог занять прежнее место в обществе, его необходимо было отправить в чистку. Впрочем, вопрос был спорным: многие посчитали бы, что проще выбросить его на помойку.
— Тяпа, старина, — сказал я.
— А?
— Тебе телеграмма.
— А?
— Я принёс тебе телеграмму, которую доставили, когда ты ушёл из дома.
— А?
Я ткнул в него кончиком трости и добился немедленных результатов.
— Поосторожней, олух царя небесного, — произнёс Тяпа слабым голосом, приходя в себя. — На мне нет живого места. Что ты там бормотал?
— Тебе пришла телеграмма. По-моему, очень важная.
Он фыркнул, как мне показалось, с горечью.
— Неужели ты думаешь, у меня есть время читать телеграммы?
— А вдруг это что-нибудь срочное? Обязательно прочти.
И я сунул руку в один карман, потом в другой, но телеграммы там и в помине не было. Не знаю, как я умудрился допустить такую промашку, но, видимо, переодеваясь, я оставил наше с Дживзом послание в другом пальто.
— О, господи, — сказал я. — Забыл твою телеграмму дома.
— Это не имеет значения.
— Нет, имеет. Я думаю, тебе следует узнать, о чём там написано, как можно скорее. Одним словом, немедленно. Будь я на твоём месте, я тут же распрощался бы с этими убийцами и поспешил бы вернуться домой.
Тяпа поднял брови. Вернее, мне показалось, что он поднял брови, потому что корка грязи на его лбу шевельнулась, как будто под ней что-то произошло.
— Неужели ты воображаешь, — сказал он, — что я способен улизнуть с поля у Неё на глазах? Боже великий! Кроме того, — продолжал бедолага тихим, задумчивым голосом, — нет на земле такой силы, которая заставила бы меня выйти из игры, пока я не посчитаюсь с этим рыжеволосым вышибалой. Ты заметил, как он всё время атакует меня, когда я не владею мячом?
— Разве так нельзя?
— Естественно, нет. Ну, да ладно! Этот тип скоро узнает, почём фунт лиха. С меня хватит. Больше я не собираюсь с ним миндальничать.
— Знаешь, я немного путаюсь в правилах этой игры. Скажи, ты можешь его укусить?
— Это мысль, — заявил Тяпа, явно приободрившись. — Я попробую, а там видно будет.
В этот момент вернулись носильщики, и битва вновь закипела по всему полю.
* * *
Для испачканного с ног до головы грязью атлета нет ничего лучше короткого отдыха и, если вы понимаете, о чём я говорю, короткого раздумья. Итак, после небольшого перерыва хулиганство на поле возобновилось, а душой команды Верхнего Бличинга стал Тяпа.
Знаете, встречаясь с парнем за ленчем, или на скачках, или в загородных домах, и так далее, трудно, если так можно выразиться, представить себе, что находится у него внутри. До настоящей минуты, если б меня спросили, представляет ли Типа Глоссоп опасность для окружающих, я ответил бы, что он довольно безобидное существо и совсем не кусается. Но сейчас Тяпа носился по всему полю как ветер, напоминая то ли огнедышащего дракона, то ли тигра в джунглях.
Я не преувеличиваю. Воодушевлённый тем, что судья либо придерживался точки зрения «Живи сам и не мешай жить другим», либо забыл прочистить свисток от набившейся туда грязи, и в результате почти полностью отрешился от игры, Тяпа развил бурную деятельность. Даже мне, ничего не понимавшему в тонкостях регби, стало ясно, что, если футболисты Хокли-на-Местоне хотят выиграть, им необходимо устранить Тяпу во что бы то ни стало. И, должен признаться, они сделали для этого всё возможное, а в особенности старался рыжеволосый. Но Тяпа был неудержим. Каждый раз, когда ловкий соперник швырял его на землю и усаживался ему на голову, он поднимался, как Феникс из пепла, и, если вы следите за ходом моей мысли, кидался в бой с удвоенной силой. А спустя некоторое время падать лицом в грязь начал рыжеволосый.
Я не могу точно сказать, как это произошло, потому что начали сгущаться сумерки и появился туман. Я видел только, как рыжеволосый беззаботно бежит по полю, а в следующую секунду откуда-то сверху на него падает невесть откуда взявшийся Тяпа и вцепляется ему в шею.
Они упали с грохотом, от которого задрожала земля, а немного позже рыжеволосого, прыгающего на одной ноге, увели под руки его друзья.
Исход матча был предрешён. Футболисты Верхнего Бличинга, воодушевлённые дальше некуда, взялись за дело, засучив рукава. Они теснили противника по всему полю, а затем приливной волной хлынули за линию ворот. Когда груда человеческих тел рассыпалась, а крики и рёв толпы умолкли, я увидел Тяпу, лежавшего на мяче. На этом, — если не считать, что за последние пять минут ещё несколько игроков получили увечья, — игра закончилась.
* * *
Я вернулся в Бличинг-корт, как вы сами понимаете, в скверном расположении духа. Над тем, что случилось, раз уж так случилось, следовало серьёзно поразмышлять. Проходя через холл, я попросил одного из слуг принести в мою комнату виски с содовой, желательно покрепче. Я чувствовал, что мои добрые, старые мозги нуждаются во встряске. Не прошло и десяти минут, как раздался стук в дверь и через порог переступил не кто иной, как Дживз с подносом в руках.
— Привет, Дживз, — удивлённо сказал я. — Ты вернулся?
— Да, сэр.
— Давно?
— Не очень, сэр. Интересная была игра?
— В определённом смысле, Дживз. — Я вздохнул. — Весьма зрелищная, и всё такое, если ты понимаешь, что я имею в виду. Но, боюсь, из-за допущенной мной небрежности случилась беда. Переодеваясь, я оставил телеграмму в старом пальто, и поэтому Типа участвовал в битве до последней минуты.
