— Ты смелый!
Мальчик снова, с разбега, стремительно влетел на дерево — а не так и страшно, если не бояться! Попробовала то же сделать и девочка, но на нее сразу зашикали родители. Да она и хотела лишь попробовать.
Мальчик стянул майку, повернулся опять к солнцу. И снова тотчас впал в полузабытье. В лице проступило уныние.
— А ты в каком классе учишься? — спросила девочка.
Мальчику вовсе не хотелось говорить, что он только еще пойдет в первый.
— А ты?
— Во второй перешла.
— Хочешь мороженое?
— Хочу. А где оно здесь?
— Я схожу, к магазину.
— А у тебя есть деньги?
— Как без денег…
— Я с тобой. Мама, можно я со Степой схожу за мороженым?
— Какое еще мороженое?! — удивленно посмотрела женщина.
— К магазину, там есть.
— К какому еще магазину?! Не выдумывай. Пойдут они к магазину!.. Пойдем обратно и купим. Нечего выдумывать.
— Я один схожу, — сказал Степка девочке.
— Степа же может. Он и пришел один. Что сделается — сходим…
В девочке заговорил каприз, слезы мигом подкатили.
Отец девочки недовольно поморщился, перевернулся на живот. Мальчик понял: не хочет вмешиваться.
И мужчина уловил взгляд мальчика. Прищуренный взгляд детских внимательных глаз. Неуютно пошевелился, похмыкал, забормотал:
— Что в самом деле тут страшного? Ходит же в школу одна. Воспитываем… Вон парень, гляди, какой самостоятельный.
— Сколько говорить?.. — зашептала-зашипела женщина. — Разве можно при ребенке… Какой я потом авторитет?!
— Ну, конечно! У меня прав нет…
— При чем здесь!.. Ну, хорошо, сходите. Возьми деньги, — обрадовало женщину собственное великодушие.
— Я куплю, — оживился мальчик: ему самому хотелось угостить девочку.
— Хм… Куплю! Богач нашелся. Возьмите и нам принесете, — вовсе женщина просветлела.
Мальчик и девочка перешли по подвесному мостику с острова на большой берег.
— А почему папа твой не купается? Сопрел совсем, — поинтересовался Степка.
— Не любит… Он бы и не пошел, он очень занят всегда. И мама не пошла бы. Из-за меня пошли. Я просилась… Они боятся, что я потом к ним не захочу…
— Как не захочешь?!
— Я живу то у них, то у папы. А это не папа… Я его раньше, когда маленькая была, тоже звала папой. И того, настоящего, звала папой, и этого. И жену папину звала мамой: папа сначала один жил, а потом тоже женился. Было два папы и две мамы. Из садика забирали то одни, то другие. Надо мной ребята стали смеяться. Я поняла тогда: бывают только — один папа и одна мама. Перестала звать этого папой, а ту — мамой… Ты понимаешь, что я говорю?
— Понимаю… Бывает один папа и одна мама.
— Мне сначала очень нравилось, что у меня два папы и две мамы — мне те и другие куклы покупали и игрушки. Ни у кого из девочек столько кукол нет! А потом поняла… Мама родить ребенка этому… не может, и у папы новая жена не может. Я одна. Папа, тот, настоящий, хороший. И жена его хорошая. Эти хуже. Скучные такие… Ужас! Но что сделаешь, мама же… А у тебя, наверное, хорошие папа с мамой? Пускают тебя одного!
— Хорошие, — согласился мальчик, — но тоже вместе не живут. По отдельности хорошие, а вместе не могут.
— Разлюбили друг друга?
— Не знаю. Мама говорит, что папа разлюбил. Папа ничего не говорит, переживает только…
— Что сделаешь…
Дети купили мороженое, два брикетика распаковали, стали есть. Другие два — понесли взрослым.
— Больше всего люблю мороженое! — говорила девочка. — Мороженое и землянику.
— А я еще арбузы и пельмени.
— И я арбузы и… пельмени не так. А еще виноград, клубнику, малину… ананасы!.. А ты, — зашептала она, — курить пробовал?
— Пробовал. Не понравилось.
— Мне тоже…
Мальчик издали еще заметил и, приближаясь, то и дело поглядывал на стайку пацанов постарше около подвесного моста. Он догадывался, зачем они там стоят. И не ошибся.
— Жених с невестой поехали за тестом, — поддразнил один, самый малый, но Степки покрупнее, постарше.
Мальчик напрягся, сделал вид, что ничего не слышал. Шел с девочкой мимо, нес мороженое.
— Дань! Куда? Дань за проход, — перекрыл путь другой.
Мальчик знал все заранее, весь ход событий.
— Мы мороженое несем папе с мамой, — сказал он с тоской, по возможности спокойно.
— Обойдутся. Дань: или мороженое, или по десятику с рыла.
Как он, Степка, ненавидел драку! Люди — и друг друга бьют! Неужто самим не противно?! Пусть победил, пусть даже нехорошего поколотил, но ведь само же по себе — противно!
— Пусти.
— Дань! Давай или сам возьму.
Девочка жалась к нему, Степке. Искала защиты. В Степке из маленького цепенеющего комочка в груди разрастался зудящий шар. Жег. Что же делать, когда унижают, издеваются? Бить в ответ? Бить или поддаться. Неужто только это?..
— Ой!.. — вскрикнула девочка: кто-то сбоку дернул ее за кудряшку. И одновременно потянулись руки к мороженому.
— Бабий пастух!
Шар лопнул. Все померкло. Осталось только лицо, от которого потянулись руки… Резкий, взрывчатый, Степка бил и бил, наступая. И ошарашенный мальчишка, явно старше и крепче его, свалился под напором. Но тотчас кто-то из компании сбил Степку подножкой. Противник, упавший первым, вскочил, уселся верхом, стал молотить Степку кулаками.
И девочка все видела!.. Как его, как он внизу, в пыли!.. Степка пытался встать, изворачивался, приподнимался, но руку, которой он упирался, то и дело подсекали ногой.
В пылу он не сразу расслышал истошный девочкин крик, зов на помощь. А как-то враз, словно сдуло компанию, рядом взрослые, тоже кричат, мать Оли, а за ней и отчим.
— Что, сходили за мороженым?! — дергала за руку девочку мать, повернулась к мужу: — Говорила, нет, куда там — он больше знает! Обязательно надо на своем настоять! Обязательно на своем. Что за человек?! Лишь бы по его! Чуть девчонку не зашибли!..
Девочку уводили! Как на привязи тащилась она за матерью, оборачивалась, растерянная, не знала что сказать… Уходила! Давно Степке не было ни с кем так хорошо. Хотелось крикнуть, спросить, придет ли она еще сюда, когда придет?! Но молчал. Смотрел. Разве знает она: когда и придет ли… Стоял, не отряхивался, не вытирался. Скорее всего никогда — никогда они не встретятся больше…
Какое-то сплошное невезение!
Днем раньше мальчик проделал большой и интересный путь. Узнав, что заезжал отец, Степка решил — неспроста. Представил «Икарус» возле бабушкиного дома: посадил бы его папа рядом с собой, и поехали бы!.. Ждал целый день — вдруг он снова приедет! Даже далеко от дома не отлучался. Ждал, ждал да и отправился сам. Сначала все складывалось хорошо. Доехал на пригородном автобусе до пересечения с той дорогой, по которой отец водит свой «Икарус»: всего лишь две остановки, а в толкучке и дела нет никому, что маленький да один.
Встал у перекрестка, заглядывал в лобовые стекла всем проходящим «Икарусам». Считал, сколько с одной стороны прошло, с другой, сколько остановилось. Потом сбился: с холма неподалеку взлетел дельтаплан — засмотрелся. Не заметил, как проскочил мимо автобус: может быть, его-то как раз и вел папа! Мальчик подосадовал на свое ротозейство, но недолго: на холме брал разгон еще один дельтапланерист. И Степка мысленно разбежался с тем крылатым человеком, взмыл ввысь и стал парить над землей. Видел внизу скрещивающиеся полоски дорог, ползущие по ним жуки-машины, игрушечные будто деревья, деревню вдали… Себя на бугорке, до мокроты в глазах от солнца смотрящего на дельтаплан в небе.
Ждать было не надоедливо. Дельтапланы поднимались на холм и опять взлетали. Степке хотелось дойти, посмотреть, потрогать. Но в это время мог проехать папа!
И вдруг вместо папы Степка увидел дядю Сашу: остановился очередной автобус, подбежал ближе — дядя Саша за рулем, папин друг.
Дядя Саша поудивлялся, расспросил, похмыкал, взял с собой. Довез прямо до самого дома, где папа живет.
А после все пошло наперекос. Позвонил — никого. Подождал в подъезде, послонялся по двору — без толку. Проголодался. Отправился на трамвае домой, к маме. Отворяя своим ключом дверь, услыхал противные эти, горластые разговоры. Маме станет неловко, сорвалась опять… Не надо бы ее оставлять одну. Да ведь не спрашивает она, отправляет к бабушке…
Повернулся Степка, прикрыл за собой тихонечко дверь.
Купил в кулинарии два кекса, съел: денежек было накоплено больше рубля, бабушка сдачу не брала, когда он в магазин сам ходил, говорила: «Не баловной мальчонка, зря не потратит». Дотемна пробыл на детской площадке. Когда вернулся домой, никого уже не было, мамы тоже.
Утром пожевал хлеб с сыром и редиской, отправился на реку. И вот встретил девочку хорошую, только подружился — драка!.. Опять один.
Степка отряхнулся, вымыл в реке руки, купаться больше не стал, пошел домой. Мамы все еще не было. На столе не прибрано, бутылки пустые. Степка представил мать: когда у них бывают гости, а потом уходят, становится она грустной, молчаливой, ляжет, ничего делать не хочет, смотрит куда-то перед собой… Степка и сам прилег на диван: а то от всей этой сумятицы голова пухнет, как бабушка говорит. Но бабушка еще и говорит, что под лежачий камень вода не течет. Надо что-то делать. Есть захотелось. Картошки бы горячей с молоком! Встал, попил из крана холодной водички. Можно бы еще раз съездить к папе, но далеко это, и дома, пожалуй, его нет, в рейсе.
