Ознакомительная версия.
Милиционер поцокал языком и со словами «ну что ж, делать нечего: назвался груздем — полезай в кузов» и «ура! награда нашла своих героев», вытащил из кармана… печать, на которую подышал и вопросительно уставился на ребят:
— Что ж вы, доставайте свой документ…
Орина, тяжко вздохнув, — она уж представила, как будет смотреться на плюшевой жакетке медаль, — протянула больничные выписки, на которых Милиционер тщательно оттиснул по печати Пургинского районного отдела внутренних дел.
Афина Ивановна от избытка чувств захлопала в ладоши и воскликнула:
— Ах, вот вы какие!.. Задания выполняете! Через речку туда-сюда шныряете… Ну, что сказать: вы сильно выросли в моих глазах! Герои, просто герои! Увидев, как вас вытянуло, я поняла, что вам приговор еще не вынесен. (Те, кто приговорен, я, кажется, говорила, уж не растут.) Что-то они долго тянут с вами… Обычно-то все быстро решается: приговор особой тройки — раз-два, и готово! Дел-то немеряно… А вам вон как повезло, все дороги перед вами пока что открыты: можно пойти, а можно вернуться… А знаете что, — коль вы опять тут оказались и такими, можно сказать, взрослыми людьми, — нынче у нас экзамены: приглашаю вас в комиссию! Выглядите вы вполне авторитетно… для членов экзаменационной комиссии. Бредников-то давно согласился… Как, Антиох Антонович, не забыли? Не передумали? — повернулась она к Милиционеру.
— Ну что вы… Для меня большая честь… так сказать, присутствовать… Молодое поколение, и все такое прочее…
— Ну, вот и отлично! А вы, ребята, конечно, согласны? — с нажимом на слове «согласны», спросила Афина Ивановна.
И Орина вынуждена была кивнуть — одновременно с Павликом.
А Покати-горошек Горохов покатился вдоль плинтуса — и закатился в щель под ближайшей дверью.
— А… где живут ваши ученики? — спросила Орина, проводив взглядом веселую горошину.
— Как где? Прямо здесь, в школе, — и директор-библиотекарь ткнула пальцем в потолок. — В мансарде расположены спальни. Пойдемте покажу… Как членам комиссии вам, конечно, не мешает узнать, как существуют наши дети… Это мое упущение… Как я сама не догадалась предложить вам! Пойдемте, пойдемте…
Пока поднимались по лестнице с крайне частыми ступеньками, — так что приходилось семенить, — ребята попытались выспросить Милиционера, не слыхал ли он чего о карте личности, но Бредников покачал головой, после подумал и предположил: дескать, у каждой личности свои отпечатки пальцев, так, может, о них и идет речь… Эти отпечатки вполне могут называться картой личности!
Орина поглядела на кончики своих пальцев, полускрытых навесом лакированных ногтей: выходит, у нее целых десять карт… А если на ногах пальцы посчитать, так все двадцать… Павлик Краснов, судя по выражению его лица, был тоже в большом сомнении.
— Дресвянников сказал, что карту надо искать, — шепнул он, — а твои пальцы всегда при тебе.
Но Антиох Антонович, подняв указательный палец, воскликнул:
— Оттяпываешь перст — и на границе предъявляешь документ! Вот вам и карта личности!
Орина невольно сжала пальцы в кулаки, но, подумав, решила, что Милиционер шутит.
Афина Ивановна указала налево: дескать, тут у нас спальни девочек, а направо — мальчишеские спальни. Вошли в одну из комнатенок, которая оказалась похожа на больничную палату — столько в ней стояло коек: и больших, и маленьких, самой разной величины. На квадратном столе обычных размеров была устроена кукольная спаленка: в ряд стояли совсем уж шуточные кроватки — для Покати-горошков. Орине хотелось спросить: «Уж не отсюда ли выкатилась та горошина, на которой спала Принцесса-на-горошине и которая так страшно ей мешала…» — но передумала. А директриса-библиотекарь, подняв одну из кроваток на ладони, с азартом говорила, что всю малогабаритную мебель — есть еще столики, стулья и шкафчики, а в классах — парточки — за одну ночь сработала бригада Злобиных, дескать, спасибо им огромное, выполнили такой сложный заказ, и ведь все совсем-совсем как настоящее… Не Злобины — а просто Левши! Училась бы тут блоха — и ту бы подковали!
Афина Ивановна оглядела весь ряд мизерных кроваток и сама себя спросила:
— А где ж спичечный коробок Горохова? Дело в том, — принялась объяснять директриса, — что Горохов, как привык спать в коробке и задвигаться крышкой, так и продолжает поныне… Так прямо на спичках вместо матраса и дрыхнет — тоже мне Рахметов! Ни за что не захотел менять коробку на настоящую кроватку с матрасиком, такой упрямый! Ну ладно, мы это выясним: куда он задвинул свою коробчонку!
Павлик Краснов, поглядев в косое окошко на открывшуюся даль — отсюда виден был кусок пустоши за Курчумом и извив Постолки, — спросил:
— А… как же эти… враги? Не беспокоят?! Не нападают на вашу школу… по ночам-то?
Афина Ивановна нахмурилась и сказала: дескать, существует договор, согласно которому школа и прилегающая территория — а проще сказать, школьный двор — выделены в особую зону, которая находится под защитой, как бы это сказать… высоких сил, стоящих над схваткой. Противоборствующие стороны договорились об этом очень давно, и договор пока что не нарушался.
— Другой вопрос, — продолжала она, — что с наступлением сумерек ребята не могут покидать территорию школы… Это… это не совсем безопасно… Но зато весь день — наш! Мы ходим на экскурсии по родным местам, в турпоходы, обошли все поля, были в селе, изучали деревенский быт… в отсутствие хозяев… Главное — вовремя вернуться! Да и, строго говоря, есть детское время, и все оно в нашем распоряжении… А есть время ночи, когда полагается спать… Еще и потому так опасны побеги, которые совершают некоторые наши подопечные — нарушители дисциплины: ведь, случается, они не успевают вернуться в школу до сумерек…
— А… Пурга что — взята? — обратилась Орина к Милиционеру.
Антиох Антонович отвечал, что все как обычно: днем город наш, по ночам — их!
Но тут зазвенел звонок, и все спустились из жилых помещений в учебные: Афина Ивановна, точно флагманский корабль, рассекала волны учеников, остальные члены экзаменационной комиссии следовали за ней.
Из кабинета биологии, куда привела их директор-библиотекарь, выскочили последние ученики, некоторые, точно муравьи, тащили один портфель впятером, а Покати-горошки зайцами ехали в чужих портфелях. У стены стоял ряд парт обычного размера, за ними, видать, сидели семилетки, рядом тянулся куда более длинный ряд парт, раза в два меньших, чем первые, за ним еще более длинный ряд парт, меньше обычных раза в три, и т. д. И на подоконниках спиной к солнцу стояли совсем крохотные парты-столы — с углублениями для Покати-горошков. Директриса горделиво указала на эти разнокалиберные ряды: дескать, это то, о чем я вам говорила: дело рук бригады социалистического труда. Члены комиссии покивали.
Учительницей биологии оказалась обычная по росту и мордахе первоклассница, правда вместо косичек на затылке девочки торчала дуля, и одета она была по-взрослому: в строгий темно-синий костюм — пиджак (тонкая шейка торчит из воланов кремовой блузки) и прямая юбка ниже колен.
— Как прошел урок, Наталья Ильинична? — осведомилась Афина Ивановна.
Наталья Ильинична страшно покраснела и, время от времени тяжко вздыхая, принялась отвечать:
— Ну… урок прошел хорошо. Три пятерки поставила и две четверки — за законы наследственности Менделя. А Дарвина, представляете, некоторые стали опровергать: выстроились, как на физкультуре, по росту, мол, поглядите-ка на нас… Мол, во внутриутробном развитии человек не проходил все те стадии, которые помещены в учебнике… Ну и что… А Дарвин, может, по-своему на них смотрел… У него свой взгляд на вещи — что ж теперь, из учебника страницы вырывать…
— Кто это страницы вырывал из учебника?! — разгневалась библиотекарь.
— Да нет, — испугалась Наталья Ильинична, — это я в переносном смысле говорю… А страниц никто не вырывал… Я говорю, что ж теперь, Дарвина выкинуть из учебников, что ли?! Столько лет учились по нему, и нате вам!.. А Горохов, Афина Ивановна, опять на урок опоздал, и руку он никогда не поднимает… ну, это простительно — раз у него нет рук, но когда я его к уху подношу, чтоб услышать ответ, ведь он вместо того чтоб урок отвечать, ведь он, знаете что… ведь он…
— Что, что — он?..
— Выражается… — шепнула, багрово покраснев, учительница. — Я до моих лет дожила, а таких слов не слыхала! Откуда он только нахватался — в его-то возрасте!.. Я его в угол поставила, а он со злости закатился под плинтус, пришлось его оттуда веником выметать… Такой неслух, Афина Ивановна! Просто никакого с ним сладу!
Тут учительница послюнила палец, и, задрав подол, принялась смачивать расцарапанную коленку, — и Орина заподозрила, что длинная юбка призвана скрыть дефект, никак не идущий к званию учительницы… Что и подтвердила Афина Ивановна, которая сильно нахмурилась и, наклонив к биологичке свою башню, строго сказала:
Ознакомительная версия.
