Я лежала на матраце, прислушиваясь к бурчанию в животе. В комнате было темно. Из-под двери не пробивалось ни лучика. Внутренние часы подсказали мне, что сейчас больше семи вечера. Обычно мои внутренние часы идут довольно точно, вряд ли погрешность была слишком большой.
Я встала и прошлась по комнате, вытянув руки перед собой, пока не уткнулась в стену. Затем принялась шарить по стене, ища выключатель. Когда свет зажегся, я увидела свою одежду, аккуратно сложенную в ногах матраца. Я схватила рубашку и поднесла к носу. Ткань благоухала альпийской свежестью, как и прочая одежда, даже трусики не забыли погладить! Я стащила с себя банный халат и быстро оделась, желая поскорее выбраться отсюда и увидеться с Юдзи. Волосы торчали в разные стороны, я без особого успеха попыталась пригладить их рукой.
У стены стоял низкий столик с. большой плетеной корзиной – такие корзины используют, чтобы укрыть продукты от мух. Я подняла крышку и обнаружила тарелку с рисовыми шариками и кувшинчик с ячменным чаем. Изголодавшись, я набросилась на рисовые шарики, водоросли заскрипели на зубах. В середине шариков был тунец под майонезом. Водоросли, рис и тунец под майонезом; никогда не ела ничего вкуснее! Я запивала третий рисовый шарик чаем, когда дверь отворилась. Вошла Мама-сан в полной боевой раскраске, с шарфиком от Гермес, в коротком черном платье, открывавшем колени в ямочках. Господин Бойанж свернулся у нее на руках. Шерсть на загривке была подстрижена и стояла, словно воротничок.
– Как спалось? – спросила Мама-сан.
– Нормально. Спасибо, что выстирали мою одежду.
– На Нагахори-стриттебя будет ждать машина. Знаешь, как туда добраться?
Я кивнула.
– Она отвезет меня к Юдзи?
– Да. Выйдешь из здания через заднюю дверь. Девушки не должны тебя увидеть.
Я успела забыть, что этажом ниже находится бар. Наверное, мои коллеги уже пьют свой первый за вечер джин с тоником. Я подумала об унылом прокуренном месте, которое оставляю навсегда, о дружбе и соперничестве, скуке и быстрых деловых связях. Мне будет не хватать только Кати. Я еще долго буду помнить о ней.
– Катя внизу?
– Да, как обычно.
– Могу я поговорить с ней?
– Не стоит, Мэри. Мы спешим, да и лучше бы никто не знал, что ты здесь, даже Катя.
– Всего пару минут…
– Нет.
Почему нет? Мне хотелось кричать. Затем я вспомнила, что скоро увижу Юдзи.
– Может быть, передадите ей, что… Скажите Кате, что мне будет не хватать ее…
Мама-сан кивнула, лицо ее разгладилось.
– Передам, – сказала она. – Давай же, Мэри. Надо спешить.
Мгновенная вспышка вины заставила меня проснуться между станциями Нода и Фукусима. Я сел в вагон в 5.16, когда дневной свет начал тушить огненные печи звезд. Сейчас было 10.16, и поезд сделал семнадцать и три десятых круга по кольцевой линии. Мой план заключался в том, чтобы присоединиться к Мэри на станции Умеда и стать ее верным невидимым щитом. Однако двух бессонных ночей оказалось многовато для моего истощенного путешествиями в гиперпространство мозга. Он отключился независимо от моей воли. Может быть, мой мозг и обладает исключительными способностями, но, к несчастью, его органическое происхождение требует восстановления нейронов. Раздираемый виной и беспокойством, я нырнул в неэвклидову вселенную. Отыскал моего растерзанного, обессиленного слезами ангела и вздрогнул, когда увидел, что случилось за время моего невольного сна.
Я поправил бейсболку и приготовился выйти на следующей станции. Пришло время воссоединиться с Мэри и исправить то, что произошло по моему недосмотру.
Около бара меня ослепило радостное предчувствие, что я в последний раз открываю эти двери. Вечер за вечером я наблюдал, как это место вытягивает из людей душу. Призраки погибших душ толпились вокруг.
Темные химеры корчились с досады. Искореженные это плутали между ножками кресел и исчезали в щели автомата по продаже сигарет. Несчастные служащие и бизнесмены, жалкие кривые душонки… Когда они поймут, что непомерно дорогое виски, выпуклости грудей т изгибы бедер не излечат от их безнадежной болезни, что одурманив себя, они не смогут забыть ничтожности своей жизни? Избавление наступит, только когда они сбросят цепи трехмерного пространства.
Четыре сердца пульсировали в темноте бара. Полумесяцы клапанов открывались и закрывались, прогоняя литры крови по кровеносной системе. Одно сердце принадлежало Маме-сан (61 удар в минуту), второе Айе (68 ударов), бывшей хостессе, которую Юдзи бросил три года назад. Дьявольское отродье тоже присутствовало. Словно напичканный гормонами голубь Мама-сан ворковала над внуком Кацу (84 удара в минуту), спящим на своем складном троне. Господин Бойанж (131 удар) смотрел с ревностью. Для него ребенок был самозванцем, лишенным шерсти низшим существом, в котором пес ощущал зависимость и слабость. Мама-сан отодвинулась от Кацу и уселась на стул рядом с Айей, приподняв полы красного шелкового халата.
Я выбрал это мгновение, чтобы проскользнуть в дверь. Мама-сан разливала чай. Она подняла глаза над струей, состоящей из молекул воды и танина.
– Ватанабе, – спросила Мама-сан, – чему мы обязаны честью?
Айя улыбнулась. Она была в хорошем настроении, потому что сегодня с нею пришел ее воображаемый муж. Он стоял рядом, сто восемьдесят сантиметров, подтянутый и мускулистый, расплывающееся лицо менялось, приобретая сходство с актером, которого Айя видела утром в рекламе бритв.
– Э-э-э… я пришел на работу, – ответил я.
Последовавшее продолжительное молчание дало мне возможность ощутить всю глубину презрения Мамы-сан.
– Ватанабе, твоя смена начинается через восемь часов. Если ты думаешь, что я заплачу тебе за то время, что ты будешь слоняться здесь до семи, советую выбросить эти мысли из головы.
– Хорошо, – сказал я.
– Ладно, – продолжила Мама-сан, – ты задумал что-то особенное?
– Можешь разобрать и почистить духовку.
– Хорошо.
Я прошмыгнул на кухню. Мама-сан покачала головой. Пусть он и простофиля, но хотя бы вычистит духовку. Айя озадаченно улыбнулась. «И где только был этот дурачок, когда мозги раздавали?» – мысленно обратилась она к воображаемому мужу.
Я не собирался оправдываться. Пусть считают меня простофилей. Если бы они только знали, что мое положение равно Богу, ибо я принадлежу этому миру и одновременно возвышаюсь над ним. Что я способен вычислить число «π» до миллионного знака? Способен проникнуть в мысли лишайника, что растет в подземной пещере в тысяче километров отсюда? Отмеченный способностью к перемещениям между мирами, я – иконоборец, я – еретик… Впрочем, я отвлекся.
На кухне я постучал ножом для разрезания пиццы по стенке духовки, чтобы Мама-сан знала, что я приступил к работе. А в баре Айя наклонилась к Маме-сан, чтобы возобновить разговор, который я прервал.
– Она симпатичная? – спросила Айя.
Мама-сан скривила губы.
– Слишком высокая. Слишком полные губы и бедра, на носу – шишка. Все, что в ней красивого, так это волосы, да и то потому, что светлые.
Я закипел, словно кастрюлька с молоком. Да что она понимает? Эта женщина подвержена ультрасубъективизму. Там, где все видят яблоко, она видит банан. Где все видят банан, она видит бобы. Впрочем, как бы то ни было. Мама-сан могла лицезреть Мэри только снаружи. Ей никогда не проникнуть в прекрасную бесконечность, что скрывается внутри нее.
– Скоро она придет? – спросила Айя.
– Через час-другой… Мне звонил Мизутани. Он приезжал мимо, когда она голосовала недалеко от квартиры Юдзи. Он сказал, что на ней не было туфель!
– И он просто проехал мимо? Даже не предложи подбросить ее? – Айя рассмеялась. – Да уж, Мизутани настоящий джентльмен! Может быть, она убежала, потому что в квартире Юдзи был кто-то из людей Ямагавы-сан?
– Мизутани сказал, что слышал, как Хиро угрожал ей пистолетом.
Руки мои дрогнули, и я с грохотом выронил поднос на пол. Странная реакция, ведь я уже знал об этом.
– Ватанабе, осторожнее! – Мама-сан округлила налитые кровью глаза. – Почему я позволяю этому кретину возиться на своей кухне? – спросила она у Айи.
Айя улыбнулась.
– Что вы намерены делать с Мэри, когда она придет?
– Отошлю ее к Юдзи. Сейчас ему особенно нужна женщина…
Мозг мой затуманил гнев. Да как она смеет считать Мэри женщиной по вызову, годной только на то, чтобы удовлетворять низменные потребности Юдзи в его гнидой норе?
_ Впрочем, прежде чем что-то предпринимать, я должна дождаться звонка Ямагавы-сан. Он прекрасно понимает, что отпустит Юдзи, но хочет создать видимость власти и контроля над ситуацией. Мужчины все такие. Сколько раз я присылала ему женщин? Сколько раз мои лучшие девушки шпионили для него? Из-за его беспечности я потеряла лучшую из них! И после всего, что я сделала для него, ему доставляет удовольствие держать меня в неизвестности!
