Неожиданно дон Хайме заметил, что тоже думает об этом таинственном письме. Что же произошло? Луис де Аяла доверил ему лишь часть документов? Одно было ясно: никакого письма он не читал... Он замер, едва дыша, губы его приоткрылись; он с усилием пытался припомнить любую затерявшуюся в памяти мелочь. Он так напряженно размышлял, что на лице его появилась судорожная гримаса, и Адела де Отеро посмотрела на него с удивлением. И вдруг его осенило. Это было невероятно! Невозможно представить, что все произошло именно так. Это было просто смешно! Непостижимо! И все же...
– Что случилось, дон Хайме?
Не произнеся ни слова в ответ, маэстро медленно поднялся. Взяв в руку фонарь, он мгновение постоял, оглядывая комнату, как после долгого сна. Он все понял.
– Что-то произошло, дон Хайме?
Ее голос звучал словно издалека; маэстро изо всех сил напряг память. В тот день, после смерти Аялы, когда, вернувшись домой, дон Хайме распечатал документы, он решил их немного разобрать, прежде чем приступить к чтению. Внезапно бумаги выпали у него из рук и рассыпались по полу. Это было в углу гостиной, возле комода из орехового дерева. Осененный внезапной догадкой, он прошел мимо Аделы де Отеро, встал на четвереньки возле комода и засунул под него руку. Когда он поднялся на ноги, в руке у него был лист бумаги. Он смотрел на него не отрываясь.
– Вот он, – пробормотал дон Хайме, помахав листком в воздухе. – Он все это время пролежал там... Какой же я болван!
Адела де Отеро подошла к маэстро, недоверчиво глядя на письмо.
– Вы хотите сказать, что письмо валялось на полу?.. Что оно было под комодом?
Дон Хайме побледнел.
– Боже мой... – пробормотал он чуть слышно. – Бедняга Карселес! Его истязали, а он не мог сказать им то, чего попросту не знал. Вот почему они так его отделали...
Он поставил фонарь на комод и поднес письмо к свету. Адела де Отеро стояла рядом, завороженно глядя на листок.
– Прошу вас, не читайте, дон Хайме. – В ее голосе угроза странным образом смешивалась с мольбой. – Пожалуйста, отдайте его мне. Мой друг считает, что вас тоже надо убить, но я настояла, чтобы он позволил мне прийти к вам одной. Сейчас я вижу, что поступила правильно. Наверное, у нас есть время...
Серые глаза дона Хайме смотрели на нее холодно.
– Время для чего? Чтобы вернуть жизнь умершим? Чтобы заставить меня поверить в вашу невиновность или в благие намерения вашего покровителя?.. Идите вы к дьяволу!
Он опустил глаза, читая документ в неверном свете фонаря. Действительно, в этом письме был ключ к тайне.
Высокоуважаемому сеньору
Дону Рамону Марии Нарваэсу,
Президенту Совета.
Мой генерал,
Дело, о котором мы с Вами беседовали один на один в прошлый раз, принимает несколько непредвиденный и, как мне кажется, многообещающий оборот. В махинациях Прима замешан некто Бруно Касорла Лонго, представитель отделения Итальянского банка в Мадриде. Уверен, что это имя Вам знакомо: он участвовал в Саламанкской группе коммерческого проекта Северной железной дороги. У меня есть сведения, что Касорла Лонго оказывал щедрую помощь группировке графа Реусского, с которым он давно уже регулярно видится в его роскошном кабинете на площади Святой Анны. В течение длительного времени я пристально слежу за этим типом и считаю, что час пробил и пора вступить в игру. Мы можем устроить грандиозный скандал, который приведет Касорла Лонго к полному краху и заставит на досуге хорошенько подумать о своих ошибках в каком-нибудь славном местечке на Филиппинах или Фернандо-Пу. Для человека, привыкшего к роскоши, это было бы незабываемым впечатлением на всю оставшуюся жизнь.
Однако, учитывая, что в прошлый раз мы говорили о необходимости раздобыть побольше информации об интригах Прима, я считаю, что мы можем выудить из этого кабальеро нечто большее. Договариваясь о встрече, я приготовил ему неплохой сюрприз. Этот человек очень умен, а его либеральные убеждения по глубине значительно уступают любви к деньгам, так что в конце концов он согласился предоставить нам определенного рода услуги. Он отлично понимает, что потеряет, если мы уличим его в сочувствии революции, а как делец и банкир, трепещет от слова «банкротство». Он вынужден действовать с нами заодно с тем условием, разумеется, что мы будем благоразумны и осмотрительны. Он обязуется держать нас в курсе всех операций Прима и его агентов, которым он по-прежнему будет предоставлять займы, но снабжая нас подробнейшей информацией об их адресате и назначении.
Разумеется, он ставит ряд условий. Во-первых, обо всем должны знать только Вы и я. Во-вторых, он просит некоторую денежную компенсацию. Такому скряге, как он, тридцать сребреников явно маловато, поэтому он требует передачи ему в конце месяца Мурсийских серебряных шахт, в которых очень заинтересованы как сам делец, так и его банк.
Я считаю, что дело очень выгодно Правительству и Трону, потому что этот человек находится в наилучших отношениях с Примем и большей частью его сторонников, а Либеральный союз считает его одним из своих основных столпов в Мадриде.
У этого дела множество различных тонкостей, однако не имеет смысла рассматривать их в письме. Хочу лишь добавить, что, по моему убеждению, Касорла Лонго – человек большого ума и амбиций. К нему за разумную плату будет приставлен наш агент, внедренный в самое сердце его структуры.
Было бы неразумно касаться этой темы на завтрашнем совете, поэтому предлагаю Вам обсудить ее приватно.
Сердечный привет.
Хоакин Вальеспин Андреу,
Мадрид, 4 ноября.
(Единственный экземпляр)
Дон Хайме закончил чтение и, не произнося ни слова, задумчиво покачал головой.
– Так вот в чем дело... – произнес он едва слышно. Нахмурившись, Адела де Отеро неподвижно смотрела на него, наблюдая за его реакцией.
– Да, теперь вам все известно, – подтвердила она, вздохнув. Казалось, она глубоко сожалела, что дон Хайме добрался до сути этой тайны. – Надеюсь, вы удовлетворены.
Маэстро посмотрел на нее растерянно, словно удивляясь, что она все еще здесь.
– Удовлетворен? – Он попробовал слово на вкус, и оно ему не понравилось. – Вряд ли здесь уместно это слово... – Он поднял письмо и слегка помахал им в воздухе, держа за уголок большим и указательным пальцами. – Думаю, сейчас вы попросите, чтобы я вам отдал письмо... Я не ошибся?
В глазах Аделы де Отеро отразился свет фонаря. Она протянула руку.
– Прошу вас.
Хайме Астарлоа пристально смотрел на нее, не переставая восхищаться ее выдержкой. Она стояла перед ним в полумраке комнаты, решительно и хладнокровно требуя отдать ей письменное свидетельство, где упоминалось имя негодяя, виновного в трагедии.
– Вы, должно быть, и меня собираетесь убить, если я не удовлетворю вашу просьбу?
На губах Аделы де Отеро мелькнула насмешливая улыбка. Это был взгляд змеи, парализующий добычу.
– Я пришла не для того, чтобы убивать вас, дон Хайме. Просто мне надо было кое-что объяснить. Поймите, никому не нужна ваша смерть.
Дон Хайме нахмурился, словно эти слова его разочаровали.
– Вы не собираетесь меня убивать? – Казалось, он серьезно обдумывал ее слова. – Черт возьми, донья Адела! Как это благородно с вашей стороны!
Усмешка, скорее озорная, чем коварная, исказила ее лицо. Дон Хайме чувствовал, что она тщательно взвешивает каждое слово.
– Вы должны отдать мне письмо, маэстро.
– Я просил вас не называть меня маэстро.
– Вы должны отдать письмо. Вы же знаете, сколько я сделала, чтобы оно попало в мои руки.
– Отлично знаю, сеньора. Я вам верю.
– Прошу вас. У нас еще есть время. Маэстро посмотрел на нее с иронией.
– Вот уже второй раз вы говорите, что у нас еще есть время, но я так и не понял, что вы хотите этим сказать. – Он взглянул на листок. – Человек, которому адресован этот документ, настоящий подлец, жулик и убийца. Надеюсь, вы не станете просить меня сохранять в тайне его преступления. Я не выношу оскорблений, тем более в такой поздний час... Кстати, хочу вам сказать еще кое-что.
– Прошу вас, скорее.
– Вначале, когда я еще не понимал того, что происходит, когда я увидел ваш... тот труп на мраморном столе, я решил отомстить за смерть Аделы де Отеро. Поэтому тогда я ничего не сообщил полиции.
Она смотрела на него задумчиво. Ее лицо смягчилось.
– Благодарю вас. – Ее голос дрогнул, в нем слышались глубокие и мягкие нотки. – Теперь вы видите, что мстить никому не надо.
– Вы так считаете? – На этот раз улыбнулся дон Хайме. – Вы ошибаетесь. Есть люди, за которых я должен отомстить. Например, Луис де Аяла...
– Он был пройдоха и шантажист.
– Агапито Карселес...
– Беднягу убила алчность.
