Певица её тоже разочаровала. Валентина Петровна раз-другой натыкалась на неё по телевизору, там она была симпатичной, длинноногой, сочной такой, с пышными волосами, а теперь вот стоял перед нею воробьишка какой-то, а не артистка. Лицо всё в мелких синеватых жилочках, глаза тусклые…
Сразу, с первого взгляда, ей понравился только поэт — «живой классик». Он был действительно известный, даже вроде бы недавно включенный в школьную программу. Метра два ростом, крепкий, подтянутый, лицо с волевым подбородком. Одет в добротное пальто и песцовую шапку, на ногах зимние сапоги. Видно, знал, куда ехал — не в Сочи загорать.
Оглядевшись, поэт восторженно пробасил:
— Красотищ-ща! Сосны-то, а! — И согнувшись чуть не пополам, полез в маленькую, похожую на яхточку, «Тойоту».
От аэропорта до города путь неблизкий — километров тридцать по бетонке. Когда Пионерск начали строить, мало кто думал, что он станет столицей огромного региона под названием «ООО “Обьгаз”» и ему понадобятся авиарейсы. Когда же это время пришло, удобное место для посадки и взлета лайнеров отыскалось только в получасе езды от города. Но может быть, и хорошо, что так — шума самолетов не слышно. А рано или поздно Пионерск разрастётся, и аэропорт станет ближе.
Словно бы заразившись от поэта восторгом, москвичи стали ахать и охать по поводу стоящих по обочинам бетонки сосен.
— Как свечи в церкви, как свечи… — приговаривал литературовед Михаил Аркадьевич.
— А мне раз такие же сосны жизнь спасли, — неожиданным для Валентины Петровны громким, звонким голосом, как-то очень весомо (а на вид лет двадцать пять, и одет, как пацан дворовый) объявил молодой писатель. Все притихли.
Он без промедлений стал рассказывать:
— Я в Карелии служил, под Вяртсилей, это на границе с Финляндией. И там в основном ёлки и березы, а сосны растут такими группками — там, сям — понемногу. Короче, как-то раз мы с одним, он сержантом был, а я рядовым-первогодкой, пошли в наряд по тылам. Километров двадцать пять кружище такой!..
Не знаю, зачем наряд этот вообще был нужен — пытка просто… Ну и вот… а зима, холодрыга, влажность, и мы на лыжах с сержантом. Без собаки, кстати, вопреки уставу… Половину где-то прошли, буран начался, и такой — прямо конец всему. И ещё резко так, сразу, из тишины — в-вху-у-у! Мы с сержантом сразу потеряли друг друга, я под ёлку залез… А там ёлки — до неба просто, внизу лапы огромные, как в шалаш под них забираешься. Я забрался, сижу. Метёт — вообще!..
«Как ошпарили его, — поморщилась про себя Валентина Петровна. — Пьяный, что ли?!»
— Часа три просидел, все сигареты скурил. Потом утихло кое-как. Вылез, откопался, лыжи надел на валенки, а куда идти — хрен его знает, — не сбавляя темпа, продолжал молодой писатель; Валентина Петровна заглянула в блокнот с фамилиями членов делегации, нашла его имя-отчество: Олег Романович, автор трёх книг прозы, переведён на немецкий и французский языки. Понятно…
— Куда идти? Тропы нет, сержанта нет, ориентиры потеряны…
— А компас? — вставил вопрос-подсказку маловзрачный мужчина в спортивной шапочке — фольклорист.
— Да не было у меня компаса, и не умею я по нему… Пошёл наобум просто. А это пограничная полоса — деревень никаких, ничего. Можно неделю бродить, и никого не встретишь. Ну, думаю, звиздец тебе, рядовой Шарыгин, — найдут по весне, если росомаха всего не сожрёт. Иду на этих лыжах армейских, которые не катятся ни фига, постепенно, чувствую, силы кончаются… «Вот щас, — думаю, — присяду, передохну». А впереди сосны такие же — с оранжевыми стволами почти от самого комля. «Ладно, — сам себя так уговариваю, — до них дойду, там посижу». Иду, дохожу. И как-то лучше сразу становится. Ствол потрогаю — тёплый, как живой, действительно. Обниму, отдышусь, дальше потихонечку, до другой кучки сосен. Вот так и спасся. Прямо на заставу вышел, только, хм, не на нашу, на соседнюю. Они меня на шестьдесят шестом к нам потом увезли…
«Говорун, — вспомнила Валентина Петровна. — Эт-точно».
Рассказ молодого писателя, видимо, произвёл впечатление — люди сочувствующе-уважительно вздыхали: «М-да-а…» А журналистка столичной газеты, девушка лет двадцати с небольшим, с короткой стрижкой, но страшненькая, спросила:
— Вы не писали об этом?
Молодой Олег Романович усмехнулся:
— Нет, вы что…
— А что? Интересный сюжет!
— Джек Лондон опередил… Короче, испорчена тема.
Впереди показались очертания пятиэтажных домов. Валентина Петровна повернулась к гостям:
— Так, господа, сейчас мы едем в пансионат. Завтракаем, размещаемся, небольшое оргсовещание, потом отдых, обед, а в четырнадцать часов — открытие Дней журнала «Российский Север»… По окончании, в семнадцать часов — установочные мастер-классы… Извините, график сегодня очень плотный… А в девятнадцать часов — торжественный ужин в ресторане «Зори Югорья». На завтра у нас экскурсия в «Суеват Пауль»… это музей быта народа манси под открытым небом, уха…
В общем, — прервала себя Валентина Петровна, — я раздам программу. Ознакомитесь. Прошу учесть, что график работы, повторяю, очень плотный.
— Что ж, — отозвался кто-то с заднего ряда сидений, — не в отпуск приехали. — В голосе то ли понимание, то ли запрятанная под пониманием ирония — Валентина Петровна не смогла уловить, что именно.
Пионерск, как и многие маленькие города, начинался сразу с жилых домов — построенных в середине восьмидесятых годов типовых пятиэтажек. Когда-то они казались людям пределом мечтаний, а теперь лично у Валентины Петровны вызывали уныние — тёмно-коричневые коробки, и ничего больше, зимой ещё и стены вокруг окон и вентиляционных отверстий покрыты толстым густым куржаком. Тем более уныл их вид по сравнению с теми новостройками, что возводит «Обьгаз»…
— Ну, милости просим в наш Пионерск! — объявила Валентина Петровна, когда микроавтобус миновал постамент с отлитым из бетона названием города и синим бронзовым перышком огонька над буквой «П».
Проскочили квартал пятиэтажек, чёрные, уцелевшие ещё со времён первопроходцев, одноэтажные двухквартирные домики, прозванные в народе деревяшками. Геннадий сбавил скорость, хоть дорога стала лучше — покрошенная, со стыками и швами бетонка кончилась, пошёл свежий асфальт; Геннадий сбрасывал здесь газ всегда, когда вез делегации, комиссии, важных гостей — он давно привык, что Валентина Петровна по пути из аэропорта показывает приезжим достижения.
— У-у! Храм достроили?! — прилипая к стеклу, воскликнул Юрий Вадимович.
— На Благовещенье освящение состоялось, — доложила Валентина Петровна, — сам архиепископ приезжал.
— Где храм? — заёрзал на сиденье профессор-литературовед.
— Да вот, слева, — пробасил поэт и выдохнул: — Краса-авец!
— Кокошники-то какие, гляньте! Как у Николы в Хамовниках!
Церковь действительно была красива. И место выбрано как нельзя лучше — на пустырьке-холмике между почтой и зданием бывшего райисполкома, где всё собирались, но так и не разбили сквер. Окрасили церковь в белый и голубой цвета, пять позолоченных куполов слепили глаза даже в пасмурную погоду. Особенно нравилась людям высокая шатровая колокольня по образцу старинных русских церквей семнадцатого века.
— Образа Павел Дмитриевич на свои средства заказал екатерининским иконописцам. Как раз к освящению успели, — рассказывала Валентина Петровна. — Павел Дмитриевич очень хвалит, а он знаток…
— А кто это, простите, Павел Дмитриевич? — перебил профессор.
— Гм… — Валентина Петровна недоумённо-строго, как на не выучившего урок отличника, посмотрела на Бойко, и тот потупил взгляд, поёжился; потом она уставилась на профессора. — Павел Дмитриевич — генеральный директор компании «Обьгаз». Гм… При нём, не побоюсь выражения, Пионерск и стал похож на цивилизованный город. Почти всё новое, что появилось, — его заслуга.
— Понятно… понятно… — виновато закивал профессор и вместе со всеми заинтересованно продолжил смотреть в окна «Тойоты».
И было на что посмотреть, чем залюбоваться. Поэт даже воскликнул шутливо, но и восторженно:
— Мы в Финляндии или где?!
И Валентина Петровна тоже шутливо, но не без гордости ответила:
— В Ханты-Мансийском национальном округе.
В малоперспективной в недавнем прошлом низменности между Уральским хребтом и Обью.
— Не-ет, не верю… Не верю!..
Миновали всю центральную улицу города — улицу Мира — и, оставив позади строящийся крытый стадион для мини-фубола, снова оказались в сосновом бору.
— Почти прибыли. — Валентина Петровна достала мобильный телефон, нашла номер директора пансионата и, дождавшись, пока ответят, неслышно для окружающих заговорила: — Так, Георгий Юрьич, мы подъезжаем, накрывайте, готовьте бланки, ключи. Без тягомотины чтоб… — И, услышав: «Да естественно, Валентина Петровна! Всё на мази, не первый раз замужем!..» — удовлетворённо нажала клавишу с красной трубкой.
