Воскресенье, 18 сентября
Все утро Зейтуна одолевала сонливость, его разморило от жары. Оранжевый комбинезон промок от пота. Он услышал объявление, что им после обеда разрешат выйти на улицу, но не знал, найдутся ли у него силы.
Он был очень собой недоволен. Одна часть его души полностью сдалась, а ту, которая еще сопротивлялась, раздирали сомнения.
В коридоре затарахтели колеса тележки. У Зейтуна не было никаких оснований надеяться, что медсестра захочет ему помочь, и все же он встал, решившись еще раз к ней обратиться. Но вместо медсестры увидел в конце коридора неизвестного мужчину, толкающего перед собой тележку с книгами в черных обложках и поочередно останавливающегося перед каждой камерой. Мужчина был чернокожий, лет шестидесяти на вид; о чем он говорил с заключенными, Зейтун не слышал, но по манере вести разговор понял, что он служит Богу. В тележке у него лежали экземпляры Библии.
Закончив очередную беседу, миссионер двинулся дальше. Зейтун его остановил.
— Здравствуйте… Понимаете… — сказал он.
— Здравствуйте, — откликнулся миссионер. У него были миндалевидные глаза и широкая улыбка. — Не хотите ли послушать про Иисуса Христа?
Зейтун замотал головой.
— Прошу вас, — обратился он к миссионеру. — Мне здесь не место. Я не совершал никаких преступлений. Но никто не знает, что я здесь. Моя жена думает, что я погиб. Не могли бы вы ей позвонить?
Миссионер закрыл глаза. Наверняка он слышал подобные заявления — и не раз.
— Прошу вас, — сказал Зейтун. — Понимаю, трудно поверить сидящему в клетке человеку, но я прошу вас… Можно, я дам вам номер телефона?
Зейтун помнил лишь номер мобильного Кейти, но надеялся, что этого будет достаточно. Миссионер посмотрел по сторонам и кивнул.
— Давайте, только быстро.
— Спасибо вам, — сказал Зейтун. — Ее зовут Кейти. Мою жену. У нас четверо детей.
У Зейтуна не было ни ручки, ни бумаги.
— Мы нарушаем правила, — сказал миссионер, ища ручку у себя в тележке. Бумаги у него не было. Оба нервничали. Миссионер слишком надолго задержался у камеры Зейтуна. Открыв Библию, он вырвал из нее страницу. Зейтун продиктовал номер телефона. Миссионер сунул листок в карман и заспешил дальше.
В душе у Зейтуна загорелась надежда. Он не мог усидеть на месте: ходил взад-вперед по камере, чуть не подпрыгивая от радости. Представлял, как миссионер выходит из ворот тюрьмы, садится в машину, достает бумажку с телефоном Кейти и прямо с дороги ей звонит. А может, позвонит из дома. Сколько у него уходит на дорогу? Зейтун отсчитывал минуты до того момента, когда Кейти все узнает. А она обязательно узнает! По его подсчетам получалось, что через несколько часов она прибудет в «Хант», чтобы его освободить. Он готов подождать, если она будет знать, что он жив. Зейтун понимал, что может пройти еще несколько дней. Но он готов ждать, лишь бы увидеть жену. Ну конечно. Он уже все себе представил. Не сегодня завтра он выйдет на свободу.
В ту ночь Зейтун изо всех сил старался уснуть. Есть все-таки человек, знающий, что он жив. Он нашел посланца.
После завтрака к камере Зейтуна подошли два охранника и сообщили, что его вызывают.
— Куда? К кому? — спросил Зейтун. А сам подумал: «Вот, началось!»
Ответа он не получил. Охранники отперли дверь, надели на него наручники и кандалы. Потом вывели в коридор и куда-то повели; путь занял несколько минут. Зейтуна поместили в пустую камеру. Минут через пять дверь распахнулась, и один из охранников сказал, что вэн ждет. Потом передал Зейтуна другому, который повел его к выходу. Калитка открылась; снаружи стоял белый вэн. Зейтун сощурился: больно было смотреть на солнце. Его посадили в вэн, охранник уселся рядом. Вэн проехал через весь комплекс, пока не остановился перед административным зданием у главного въезда.
Зейтуна вывели из вэна и передали другому охраннику, который повел его внутрь здания. Сверкающий чистотой коридор привел их в скромное помещение с шлакобетонными стенами.
В коридоре перед дверью сидели на складных стульях Нассер, Тодд и Ронни. Зейтун удивился, что их собрали всех вместе; они обменялись недоуменными взглядами. Зейтуна провели мимо товарищей в маленький кабинет.
Там были двое мужчин в гражданском. Они сели и жестом пригласили сесть Зейтуна. Сказали, что они из Министерства внутренней безопасности. Приветливо улыбаясь, объяснили, что хотели бы задать ему несколько простых вопросов. Спросили, чем он зарабатывает на жизнь. Зейтун ответил, что он маляр и подрядчик. Они поинтересовались, почему он остался в Новом Орлеане после объявления всеобщей эвакуации. Он объяснил, что никогда не уезжает из города во время шторма и что у него есть несколько домов, за которыми нужно присматривать. Потом его спросили, откуда он знает Нассера, Тодда и Ронни; Зейтун рассказал, что его связывает с каждым. Напоследок спросили, почему у него не было с собой денег.
— А что бы я делал с деньгами в каноэ во время наводнения? — удивился он.
— Но ведь у Нассера были при себе деньги, — заметил один.
Зейтун пожал плечами. Откуда ему знать, почему Нассер таскал с собой деньги?
Весь разговор длился не более получаса. Зейтуна поразило дружелюбие этих двоих, простота вопросов. Его не спрашивали про терроризм. Не обвиняли в заговоре против Соединенных Штатов. Уже в самом конце извинились за все, что Зейтуну довелось вытерпеть, и спросили, что они могут для него сделать.
— Пожалуйста, позвоните Кейти, — сказал он.
Они обещали, что позвонят.
Кейти была в трансе. Несколько часов назад ей позвонил миссионер. И вот снова звонок. Юко, все последние дни дежурившая у телефона, растерялась. Трубку сняла Кейти.
Звонивший представился сотрудником Министерства внутренней безопасности. Подтвердил, что Зейтун в исправительном центре «Илэйн-Хант».
— Он в порядке, мэм. У нас к нему нет больше вопросов.
— У вас больше нет вопросов? Это хорошо или плохо?
— Хорошо.
— А за что его посадили?
— В деле указано: «мародерство». Но все обвинения будут сняты.
Разговор получился кратким и деловым. Повесив трубку, Кейти поблагодарила Аллаха за милосердие. Они с Юко прыгали по всему дому, вереща от радости.
— Я знала, что он жив, — твердила Юко. — Знала.
— Аллах всемилостив, — повторяли они в один голос. — Аллах всемилостив.
Потом позвонили мужу Юко и договорились пораньше забрать детей из школы. Такое событие необходимо отпраздновать. И подумать, как быть дальше, — впереди много дел.
Первое — пора собираться в дорогу. Кейти не сомневалась: надо ехать в тюрьму. Сегодня же. Она еще не знала, где находится тюрьма, но это не помеха. Где же эта тюрьма? Поискала в интернете: Сент-Габриэль, меньше, чем в часе езды от Батон-Ружа.
Кейти позвонила в «Хант» и долго продиралась сквозь трескотню автоматических голосов, пока не вышла на живого оператора. От волнения она едва могла говорить. Как бы ей хотелось перенестись по телефонным проводам к Зейтуну!
— Я хотела бы поговорить с мужем. Он находится у вас.
— Имя и фамилия заключенного? — спросила женщина.
У Кейти перехватило дыхание. Заключенный… сказали бы еще преступник! И она, называя его имя, невольно участвует в распространении этой лжи.
— Абдулрахман Зейтун, — сказала она и затем повторила по буквам.
Послышался стук пальцев по клавишам.
— Такого у нас нет, — сказала женщина.
Кейти снова произнесла имя мужа по буквам.
Опять стук клавиш.
— У нас нет никого с таким именем, повторила женщина.
Кейти старалась держать себя в руках. Она рассказала женщине, что ей только что позвонили из Министерства внутренней безопасности и сообщили, что ее муж, Абдулрахман Зейтун, находится в тюрьме «Хант».
— Он у нас не числится, — сказала женщина и объяснила, что на тех, кого доставили в «Хант» в связи с ураганом, дела не заводились. В компьютерной системе тюрьмы нет никого из Нового Орлеана. — Все данные о них — на бумаге, а бумаг этих у нас нет. Никто из этих заключенных у нас не зарегистрирован. Ими занимается ФАЧС.
Кейти чуть не потеряла сознание. От ощущения своей беспомощности у нее закружилась голова. Номера телефона у звонившего ей сотрудника Министерства внутренней безопасности она не спросила и теперь проклинала себя за это. А тут еще ей пытаются внушить, что мужа в том месте, где его видели люди из министерства и миссионер, нет. Они что, в прятки играют? Был вообще там Зейтун или нет? Может, его уже куда-то перевели. Сначала засунули в «Хант», а потом он еще кому-то понадобился и его отправили в какую-нибудь секретную тюрьму…
