С самолетом явно что-то было не в порядке: он летел очень низко и слишком быстро снижался. Кейти была уверена, что они разобьются. Ничто, связанное с Новым Орлеаном, теперь не внушало ей доверия, даже небо над городом. Она вцепилась в подлокотники. Огляделась по сторонам: как ведут себя другие пассажиры? По селекторной связи пилот объявил, что они специально летят низко, чтобы пассажиры получше разглядели разрушения. Кейти не могла заставить себя посмотреть в иллюминатор.
Когда они приземлились, аэропорт был почти безлюден — если не считать работников охраны, полицейских и национальных гвардейцев. Складывалось впечатление, что, кроме пассажиров, сошедших с трапа Кейтиного самолета, здесь нет никого в гражданском. Все магазины закрыты. Лампы притушены. Полы завалены мусором: газетами, бинтами, какими-то предметами первой помощи.
Аднан встретил ее и повез в квартиру, которую они с Абир снимали. Кейти, уставшая от дороги и впечатлений, уснула, не раздеваясь.
Зейтун ничего не знал о действиях, предпринимаемых Кейти и Рейли. Ему до сих пор не дали позвонить. Пока он сумел добиться только одного: давешний миссионер и те двое, из министерства, обещали позвонить Кейти. Но было неизвестно, выполнили ли они свои обещания.
После обеда Зейтуна забрали из камеры, снова надели на него наручники и привели в уже знакомое здание рядом с въездом в тюрьму. Там его провели в маленькую комнату с шлакобетонными стенами, где стоял стол и несколько стульев. По одну сторону стола сидел человек в костюме, лет пятидесяти, по другую — двое мужчин в пиджаках и при галстуках. В дальнем углу сидели на стульях трое заключенных. Это было что-то вроде зала суда.
Один из молодых за столом представился: общественный защитник, сегодня будет представлять интересы Зейтуна. Зейтун изложил суть своего дела, рассказал про ошибки, из-за которых оказался в тюрьме, потребовал, чтобы ему немедленно дали позвонить жене. Общественный защитник закрыл глаза, словно давая понять, что Зейтуну стоит замолчать.
— Вас здесь не будут судить, — сказал он. — Сегодня только определяется сумма залога.
— Но разве вы не хотите…
— Прошу вас, — сказал молодой человек, — ничего больше не говорите. Позвольте мне все сказать за вас. Если можно, просто сидите и молчите. Ни слова.
Были зачитаны выдвинутые против Зейтуна обвинения: владение краденым на сумму 500 долларов. Прокурор предложил установить залог в размере 150 тысяч.
Защитник возразил: поскольку у Зейтуна нет приводов в полицию, залог должен быть ниже — 35 тысяч.
Судья снизил сумму до 75 тысяч. На этом слушание по делу Зейтуна закончилось. Защитник протянул Зейтуну руку, они обменялись рукопожатием. Когда Зейтуна выводили из комнаты, защитник открыл папку со следующим делом. Зейтун снова попросил разрешить ему телефонный звонок. Защитник в ответ только пожал плечами.
— Какой смысл назначать залог, если я никому не могу сообщить, что нахожусь в тюрьме? — удивился Зейтун.
Ни от судьи, ни от прокурора, ни от защитника объяснений не последовало. Зейтуна отвели обратно в камеру.
Рейли позвонил Кейти.
— Все хорошо, — сказал он, — дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Мы уже знаем, на какой день назначено слушание в суде. Они не меньше нашего хотят побыстрее разобраться. Собери как можно больше свидетелей, которые смогут прийти в суд и выступить в защиту Зейтуна.
Кейти эта идея показалась разумной, задача была ясна, и она сразу кинулась ее выполнять. Но, составляя список свидетелей, вдруг сообразила, что забыла спросить у Рейли, в какой суд надо явиться. Перезвонила ему, но попала на автоответчик.
Тогда Кейти позвонила в приемную прокурора Нового Орлеана. Автомат дал ей номер телефона в Батон-Руже. Кейти позвонила туда, ожидая услышать автоматический голос, но, к ее удивлению, после второго звонка ответила женщина. Кейти попросила адрес суда.
— У нас такого пока нет, — сказала женщина.
— Как это? Я хочу узнать, где проходят судебные слушания по делам заключенных из «Ханта». Мне просто нужен адрес суда.
— Да нет у нас его, — ответила женщина.
— Суда нет?
— Нет.
— А как же со штрафами?
— Никто штрафы пока не оплачивает, — сказала женщина.
Кейти попросила соединить ее с кем-нибудь из начальства. Женщина переключила на другой номер; на этот раз ответил мужчина. Кейти объяснила: ей стало известно, что ее муж арестован и назначено судебное разбирательство. Она всего-навсего хочет узнать, где оно будет проходить.
— Мы не можем вам этого сказать, — заявил он.
— Как-как? Мне не можете сказать?
— Не можем, эта информация предназначена для узкого круга.
— Какого еще узкого круга! Я его жена!
— Мне очень жаль, но это закрытая информация.
— Ничего подобного! Это открытая информация! — закричала Кейти. — Общедоступная! И суды у нас открытые!
Она потребовала соединить ее с кем-нибудь более осведомленным. Мужчина вздохнул и попросил подождать.
Трубку взял третий по счету сотрудник прокуратуры, женщина.
— Что вы хотите? — спросила она.
Кейти заставила себя успокоиться — может быть, предыдущие двое не совсем ее поняли. Сказала:
— Я хочу узнать адрес суда. Суда, где выносят приговоры и определяют величину залогов.
— Мы таких справок не даем, — невозмутимо и твердо ответил женский голос.
Кейти сломалась. Она выла и кричала. Знать, что муж рядом, и не иметь возможности дотянуться до него сквозь стену бюрократических проволочек и некомпетентности… От бессилия и злости она зарыдала. Кейти чувствовала себя так, будто у нее на глазах тонет маленький ребенок, а она ничем не может ему помочь.
Немного успокоившись, Кейти позвонила на Си-эн-эн.
Она попала к продюсеру, женщине, и рассказала ей все: про арест мужа, про звонок из Министерства внутренней безопасности, про чинимые властями препятствия и несуществующие суды. Та пообещала разобраться и записала телефон Кейти.
Потом позвонил Рейли. Извинился. Сказал, что узнал, где будет разбирательство, — прямо в тюрьме. Попросил Кейти обзвонить всех, кого только можно, и попросить завтра к девяти утра прибыть в «Хант».
— Я попытаюсь на сегодня добиться свидания с Зейтуном, — сказал он.
Кейти молила бога, чтобы у него это получилось.
Она начала обзванивать друзей, соседей и клиентов. За два часа нашла семерых, пообещавших приехать на суд; в их числе был директор школы, где учились дочки.
Зейтуна снова куда-то вызвали. В который раз надели наручники и кандалы и посадили в белый вэн. Машина доставила его к знакомому зданию напротив въезда в тюрьму. Войдя уже в другую комнату с бетонными стенами, Зейтун увидел Рейли — первого за все время человека с воли.
Рейли улыбнулся, они тепло пожали друг другу руки.
— Я хочу отсюда выйти, — сказал Зейтун.
— За это придется заплатить, — Рейли тяжело вздохнул. — Тут такое дело с этим залогом…
Существовали две возможности. Зейтун мог заплатить 75 тысяч; если он выиграет дело, ему будет возвращено все полностью. Или же он платит тринадцать процентов от этой суммы суду и три процента — поручителю, все вместе — около десяти тысяч; эти деньги, как бы ни закончилось дело, он обратно не получит.
— Тебе не кажется, что 75 тысяч за мелкое воровство многовато? — сказал Зейтун.
Рейли был с ним согласен. Сумма залога, назначенного Зейтуну, в сто раз превышала ту, которую взимали в подобных случаях. Зейтун мог бы найти десять тысяч, но не хотел выбрасывать деньги на ветер. Глупость какая-то: будто он платит государству за то, что его месяц продержали за решеткой.
— А уменьшить эту сумму нельзя? — спросил Зейтун.
— Для этого придется с ними повоевать, — ответил Рейли.
— Ну что ж, повоюй.
— А вдруг проиграем?
— Тогда уточни, можно ли использовать мою недвижимость под залог.
— Стало быть, ты не хочешь платить столько денег?
— Нет.
Предположим, он заплатит за свое освобождение, а что дальше? Работать он не может. Пока ему в Новом Орлеане делать нечего. С другой стороны, Кейти и дети уже знают, что он жив, и ему не терпится выйти на свободу. Не получится ли так, что он заплатит десять тысяч, чтобы его побыстрее выпустили, а будет потом целыми днями слоняться из угла в угол в гостиной у Юко и Ахмада? Да, он увидит дочерей, что правда, то правда, но ведь они и так знают, что ему ничего не грозит. Не лучше ли потратить эти деньги на что-то путное, например, на их образование? Две с половиной недели он уже просидел — может вытерпеть еще несколько дней.
— Хорошо, я узнаю насчет залога под недвижимость, — сказал Рейли.
