Они стали препираться, а я, подоткнув щеку ладонью, слушала далекий шум электрички. Наконец, Мишаня одержал верх. Я, задумавшись, пропустила начало фразы, но окончание мне понравилось.
– …довольно приличное офисное помещение. Там сейчас заканчивают ремонт. Так что, думаю, уже в начале следующего месяца можно будет его занять.
– Я сама разрабатывала для офиса дизайн интерьера, – подхватила крокодилица, – но вы должны будете продумать детали. Как мне видится, рекламное агентство должно иметь свой стиль. Может быть, какие-то забавные картинки или статуэтки. Что-то фирменное. Вы понимаете, о чем я?
– За этим дело не станет, – утешила я ее.
Мишаня улыбнулся. Его явно забавляло мое спокойствие.
– Ну а на первых порах вам необходимо предоставить бизнес-план, – сказал он. – Что нужно из техники, каков необходимый минимальный штат сотрудников и с каким окладом. В общем, полную выкладку того, с чем можно выходить на плодотворный рабочий график.
– Об этом тоже не беспокойтесь, Михаил…
Тут в беседку вошел Лихоборский.
– Вы уж извините меня, господа. Но прямо помираю от любопытства. Какие между вами могут быть дела, а? – он как-то подозрительно посмотрел на Мишаню.
Талов пригладил редеющие волосы.
– Ну скажем так. К нашему с тобой общему делу они не имеют никакого отношения.
– Скрытничаешь, Мишаня? – ядовито улыбнулся Лихоборский. – С каких это пор?
– Да я не скрытничаю. И даже говорил тебе как-то. Мы с Вероникой собираемся создать собственное рекламное агентство. Вот Оксану привлекли…
– М-м? – теперь Лихоборский вопросительно посмотрел на меня. – А что же ваша Могучая кучка? Распалась?
– Отчасти, – ответила я. – Кстати, Михаил! Вам я еще об этом ничего не говорила. Дело в том, что в нашем коллективе действительно произошел раскол. Мы втроем с Ириной и Полей собираемся отделяться. Помнится, вы как-то говорили, что я могу подобрать себе команду. Так вот считайте, что это одна ее треть! Поверьте мне: эти две дамы дорогого стоят!
Лихоборский, показав большой палец, почему-то заржал:
– Круто, Оксана Александровна! – но больше никак свою безобразную выходку не прокомментировал.
Талов перевел рассеянный взгляд с меня на него, а Вероника, нахмурившись, спросила:
– И с чем же связан раскол?
– Ну, практически – как по учебнику истории: верхи не могут, низы не хотят, – туманно ответила я.
Лихоборский уже не смеялся, а только, глядя на меня, улыбался в кулак.
Я не выдержала.
– Что вы нашли в этом такого смешного? А? Всеволод Григорьевич?
Он в ответ заулыбался еще шире, но промолчал.
А Мишаня вдруг как-то суетливо поднялся и произнес:
– Ну что ж, Оксана! Я подумаю насчет ваших дорогостоящих дам. А так примерно через неделю жду от вас бизнес-план. Пойдем, Вероник! Думаю, уже начался турнир Афоня – Арсэн. Не хочу пропустить.
Вероника скрыла удивление за раздражительностью:
– Ну, если это все, то пойдем!.. Я не прощаюсь, – бросила она мне уже на ходу.
Они ушли. Пока было слышно, как под их ногами шуршит гравий, Лихоборский молчал. Но как только все стихло, он задумчиво произнес:
– Уже почти пять месяцев прошло…
– После чего? – спросила я.
Хотя отлично все поняла.
– После того, как ты решила, что хочешь прожить эту жизнь без меня.
– Давай оставим эту тему в покое!
– Скажи, что произошло, и оставим.
Я усмехнулась. Теперь уже не было решительно никакого смысла скрывать свое знание.
– Да ничего не произошло, – глядя куда-то сквозь виноградные листья, сказала я. – Просто в тот день, когда я собиралась к тебе в больницу, я слегка задержалась. И застала тебя с Татьяной. А потом я узнала от Полины, что ты для остроты ощущений трахаешь еще и ее… Ну вот. Разве можно сказать, что что-то произошло?
Всеволод стоял с застывшим выражением лица. Потом, словно очнувшись, громко кашлянул:
– Нда-а, сильно! – вытащил из кармана сигареты и закурил.
– Да не сильно. Банально слишком… – объяснившись, я вдруг почувствовала страшную усталость. Очень захотелось прилечь куда-нибудь. – Слушай, мы договаривались, что, как только я расскажу, мы закроем эту тему. Так что давай я уже домой поеду!
Я предприняла попытку уйти, но Всеволод, упершись рукой в косяк, преградил мне дорогу.
– Нет, не давай!
– Лихоборский, пусти, а?
– С чего бы?
– Ну пусти!
– Может быть, ты все-таки теперь меня послушаешь?
– Не хочу!
Внезапно в тишину прорезалась кукушка. Она куковала где-то неестественно близко и неправдоподобно громко.
– Вот черт! – плюнул с досады Лихоборский.
Опустил руку и первым вышел из беседки. Выйдя следом, я увидела приближающуюся Татьяну.
– Сева! Ну где ты ходишь? Арсэн без тебя не начинает!
Внезапно кто-то громким шепотом позвал меня сзади:
– Оксана!
Я обернулась. Мишаня, обойдя беседку, появился с другой стороны:
– Ну что, вы договорились?
– О чем?
– Ах да… – Талов сконфузился.
– Послушайте, Миша, отвезите меня домой. Не хочу здесь больше оставаться!
– Конечно, пойдемте!
Я даже не стала подниматься, чтобы попрощаться. Мы сразу сели в таловский «Гранд Чероки» и уехали.
Дома на меня навалилась такая тоска, что я не могла даже сидеть. Лежала, поджав колени к самому подбородку.
На тумбочке горел ночник. Время показывало без четверти час.
Гарика, что ли, набрать – в жилетку поплакаться? Хотя чем Гарик лучше? Он даже не знает, вернулась я из Испании, нет ли… Если по его рассуждать, так пусть бы меня и вообще там убили!
Неожиданно раздался звонок в дверь. Он прозвучал так громко и внезапно, что я жутко перепугалась. А что, если грабители пришли? Позарились на мой новый мобильник с видеокамерой!
Я осторожно подкралась. На всякий случай сначала приложила к глазку ладонь. Насмотревшись фильмов, боялась, что могут выстрелить в глаз. Не дождавшись характерного хлопка, поглядела.
Прямо на меня, малость вытянутый вперед, смотрел Лихоборский.
– Ты?! – удивленно высунулась я в приоткрытую щель.
– Мы не договорили. Можно войду?
– Входи… – отступив на шаг, я впустила его в квартиру.
Он вошел. Хлопнув дверью, привалился спиной.
– Послушай, Оксан, ты зря так реагируешь на Татьяну… – вид у Севы был виноватый, даже жалкий. Никогда еще не видела его таким. – Да! Не стану скрывать… и, наверное, было бы глупо… У нас с Татьяной очень давние отношения. Еще с института. Она мне… ну почти, как жена. Я не мог с ней порвать. Не мог решиться на разговор. Все тянул, откладывал. Это тяжело очень, понимаешь?
– Понимаю! – сухо сказала я, задетая за живое словом «жена». – А как мне прикажешь реагировать на Полину?
Выражение его лица моментально переменилось. Из провинившегося мальчишки он сделался Малютой Скуратовым.
– Полину?! – вскричал он. – Да Полина – это вообще отдельная песня! Я таких женщин, как она, впервые встречаю! Что у нее с психикой? Ей лечиться надо!
– Послушай, не стоит при мне поливать Полю грязью! Ты ведешь себя нечистоплотно по отношению к ней.
– А что мне прикажешь делать, если я скоро уже как полгода не сплю с любимой женщиной?!
– Ну уж никак не оскорблять другую женщину, которую ты не любишь, но с которой спишь!
– Да с чего ты взяла, что я с ней сплю? Облажался один раз по пьяни! Это что, спать называется?
– Ну, Сева, ты дае-ешь! Хоть бы не сознавался… Она – моя лучшая подруга! Если бы я вон с твоим Мишаней, пусть даже по пьяни… ты бы мне что на это сказал?
– Да ты пойми: это же разные вещи! Я же мужик!.. – он говорил все более и более возбужденно, лицо его раскраснелось.
Хотела я выстроить линию защиты в пользу слабого пола, а потом только рукой махнула:
– Да какой ты мужик после этого?
Всеволод с досады даже губу закусил и башкой об дверь ударился. Потом вдруг сказал:
– Вот теперь я чувствую, что ты старше меня. Мне уже не хватает словарного запаса, чтобы переубедить тебя.
– А в чем ты хочешь меня убедить? Скажи в общих чертах. Может, я и помогу тебе сформулировать…
– В том, что ни Татьяна, ни Полина твоя для меня ничего не значат…
– Формулирую. Слушай внимательно! Все бабы – стервы. Я их недолюбливаю, но сплю с ними в силу физиологической необходимости.
Не знаю, показалось мне или нет, но, по-моему, Севу слегка затрясло.
– Может быть, и не все, – с трудом сдерживаясь, процедил он. – Но ты – точно стерва. Я уже час пытаюсь сказать только одно. Что люблю тебя! Каждую клеточку твоего тела! Каждый закуток твоей злобной, циничной душонки! А ты стоишь и глумишься, словно упиваешься этой игрой. Учти, мне было нелегко прийти сюда. Я переступил через себя. Больше я этого делать не намерен. У тебя последний шанс вернуться ко мне.
Я аж глазами захлопала:
– Да не собираюсь я к тебе возвращаться! Иди-гуляй, мальчик!
– Чего? – сощурился он, развернувшись ко мне ухом, как будто и впрямь не расслышал. – Как ты меня назвала?
