Ознакомительная версия.
В конце мая перебазировались на китайский аэродром (вблизи границы с Кореей). Тогда полку была поставлена задача: уничтожать авиацию противника в зонах севернее 38 параллели. Боевые действия авиаполков 64-го корпуса были жестко ограничены территориально: над морем летать запрещалось; южнее Пхеньяна — не заходить (Пхеньян расположен вблизи 38 параллели); на свободную охоту не ходить.
Ограничения были связаны с попытками скрыть участие советских летчиков в боевых действиях. Впрочем, для американцев никаких секретов не было. Бывали случаи, когда противники, расстреляв боеприпасы, летели на параллельных курсах и сближались на расстояния, когда можно разглядеть лицо противника. В этом случаи американские летчики, держась одной рукой за ручку управления, другой пытались изобразить раскосые глаза — так они подкалывали наших.
Быть сбитым над территорией Северной Кореи было не менее опасно, чем южнее 38 параллели. Для бойцов армии КНДР что американцы, что наши — все были на одно лицо. К тому же летное обмундирование отличалось незначительно. Они всех подряд пытались брать в плен, иногда расстреливали в воздухе, считая, что любой, спускающийся на парашюте — американец. Так было потеряно несколько советских летчиков, катапультирующихся из поврежденных самолетов.
Из записной книжки отца.
01.07.51. Полковая работа. Завалили шесть. Два за моим первым. Мы без потерь.
09.08.51. Андреев потерял машину. Вернулся на базу через два дня.
23.09.51. Работа объединенной группы. Отражение крепостей (В-29) и их сопровождения. За полком — шесть крепостей, одна за моим первым, я завалил сопровождавшего.
26.10.51. Безвозвратно Ваня Ш. из третьей.
08.11.51. Потеряли Сашу Ц. Неожиданная засада от солнца.
15.11.51. Перехват из засады силами двух пар. Со стороны солнца. Сходу завалили — два 84-х и еще один Тандер (Тандерджет — прим.). На втором заходе мой первый завалил еще — 84-й, за мной — 86-й. У наших машин очень мощное вооружение: одна — 37 и две — 23 (калибр пушек). Залп должен быть коротким — до секунды, тогда запаса может хватить на 5–6 атак. Это и есть максимальные теоретические возможности в одном вылете. На деле более, чем о четырех — не слышал.
У меня новичок — стал давить на гашетку за 1000 метров, а когда подошел на дистанцию, оказался пустой.
28.11.51. Полковая работа. Перехват колонны звеньев бомбёров над полем. Всего уложили пять. Один за моим первым, один из сопровождения — мой. Первый из третьей эск. потерял машину. Попал на нашу сторону. Пока без известий. У 86-го большое преимущество — радиодальномер. Чтобы работать наверняка, нужно подходить близко — до 200 метров. Это риск. Долго. В это время второй — не спи!
05.12.51. Потеряли Лешу М.
К Новому году итоги: у меня — 3 истребителя, 2 бомбёра (1 — крепость). Перевели из ведомого в ведущие. Теперь повоюем!
На этом записи заканчивались.
Гл. 3. Со снижением в сторону моря
В конце марта 1952 года наш дом посетил товарищ отца. Рассказ боевого товарища о последнем бое отца:
— Мы не были друзьями, хотя относились друг к другу хорошо, с уважением. А я, так просто боготворил его. Он летчик был от бога. А человек был редкий: справедливый и честный. Если кто провинился, он мог очень жестко прямо в лицо сказать ему об этом. Но зла не держал. Мы в эскадрильи его этой прямоты все немного побаивались. Конечно, он был у нас самый старший. В общем, к нему относились, как к отцу. Мы его так и звали — батя.
После Нового года долго не летали. Погода не летная. В марте срок нашей командировки заканчивался, и мы должны были возвращаться домой, оставив матчасть сменщикам. Уже стали расслабляться. А в конце февраля, когда установилась погода, американцы поперли. Массированные налеты — один за другим. Мы вылетали почти каждый день. Потом наступило затишье. 1-го марта мы двумя парами вылетели на свободную охоту. Собственно, свободная охота у нас официально не разрешалась. Но командир, под видом перехвата, такую возможность иногда предоставлял тем летчикам, которые по числу побед претендовали на звание «ас» — 5–6 побед.
Я был ведомым у твоего отца. Мы зашли в район зоны боевых действий и стали ожидать противника. Наша пара стала барражировать в ожидании противника на высоте девять тысяч. Вторая пара, в качестве прикрытия — выше нас на две тысячи. Мы поздно увидели, что звено Ф-86 с превышением, заходит на нас со стороны солнца. Ведущий Ф-86 уже подошел на дистанцию огня и готовился стрелять в моего ведущего под ракурсом три четверти — сзади слева.
Я тут же сманеврировал влево, оставив неприкрытой заднюю полусферу ведущего. Не знаю, может быть это была моя ошибка. Неожиданно для себя я увидел повисшую у меня на хвосте вражескую пару. Таким образом, мы оказались одновременно атакованы превосходящими силами противника.
По-видимому, мы напоролись на домашнюю заготовку. Я по рации сообщил о ситуации ведущему нашего прикрытия и продолжал атаку, несмотря на опасное сближение противника со мной. Мой командир (отец) оценив ситуацию, закладывает «косую петлю» и выходит из-под обстрела. Дает по рации команду: «Выходи переворотом. На базу возвращайся самостоятельно». Собственно, это он меня спасал, а сам продолжал бой.
А я слышу барабанную дробь по плоскостям и тряску. Попали. Но самолет управляем. Ухожу переворотом, но не к земле, а после снижения вхожу в боевой разворот, чтобы вновь вступить в бой. В процессе маневра я успеваю увидеть «картинку», которая у меня запечатлелась на всю жизнь.
Вот командир после «петли» заходит в хвост паре, ранее атаковавшей меня, и с малой дистанции (не более сотни метров), дает очередь по ведомому, тут же, прошивая вражеский боевой порядок, его обгоняет и почти втыкается в хвост ведущему. Очередь — и тот разлетается на куски. Однако первый противник оказался недобитым и всаживает очередь в самолет командира. Его самолет, вяло, отвернув в сторону, пошел со снижением в сторону моря. Через несколько секунд за ним появилась струйка дыма. Я ору по рации: «Горишь. Мы в зоне противника. Уходи, куда сможешь!». Но уйти он, по-видимому, уже не мог. Был ранен или было повреждено управление. И его самолет продолжал полет по той же траектории — со снижением в сторону Японского моря. Там он и исчез в дымке. Только облачко дыма еще некоторое время висело над берегом. Взрыва я не видел. Это означало, что самолет, скорее всего, просто ушел в воду. Судьба пилота? Никому не известна.
В рапорте я указал, что видел, как его самолет взорвался над морем. Таким образом, командир погиб, и какие-либо подозрения, что он мог попасть в руки противника, не правомочны. Наши прикрывающие, которые прибыли на подмогу слишком поздно, мои показания подтвердили. А я получил взыскание зато, что не сумел прикрыть командира. Таскали в особый отдел. Вопрос один: «Может быть, он остался жив и попал к врагу?». Самым хорошим исходом данной ситуация стала бы та, при которой он оказался погибшим. А я думаю: «Дай бог, может быть, как-нибудь спасся». Но сильнее всяких взысканий и подозрений меня угнетает мое собственное чувство вины. Бой, в котором мы потеряли командира нашей эскадрильи, для нашей части был последним в Корее. Ему тогда было тридцать пять лет. А через неделю личный состав нашего полка вернулся в Союз.
В конце разговора товарищ, звали его Алексеем Павловичем, сказал уже лично Виктору:
— Знаешь, в моей памяти твой отец так и остался «батей» — командиром с большой буквы. И еще я скажу только тебе: он очень сильный человек. До сих пор не могу поверить в его гибель. Ну, а нужна будет помощь — обращайся. Приезжай в гости, рыбку половим. Ведомый отца жил на Волге под Астраханью.
Гл. 4. Начало пути, начало разочарований
Виктор окончил школу очень прилично — с серебряной медалью. Но более весомыми достижениями он считал другое. Он упорно работал по своей программе — совершив пять прыжков с парашютом, с гордостью носил значок парашютиста. Получил разряд по боксу.
Сразу после окончания школы спортивный комитет города направил его на первенство Украины по боксу среди юношей. В финале встретился с представителем столичной спортивной школы. Тренер настраивал на серьезный бой:
— Этот парень физически силен. Старайся не подпускать его на близкую дистанцию. Помни о защите, в особенности в первом раунде. У тебя преимущество в росте и длине рук.
Виктор выиграл. Выиграл уверенно. У него было преимущество не только в росте, но в реакции и скорости действий. За весь бой он пропустил только один удар, который, однако, обозначился у него синяком под левым глазом. Ему было присвоено звание чемпиона и первый взрослый разряд. Тренеры отмечали его великолепную реакцию и сулили хорошую карьеру. Поступили приглашения в институт физкультуры, и в столичную команду «Динамо». Но он следовал своей цели — прошел летную комиссию в военкомате и получил направление в летное училище. Сразу после поездки в Киев он должен был ехать в училище. Добился, чтобы его послали туда, где когда-то работал отец — В Тамбовское (бывшее Качинское) училище.
Ознакомительная версия.
