Полицейский напрягся, чтобы выдержать взгляд проповедника.
— Человеческие существа не творят чудес, — возразил он.
— Верно, один только Бог творит их. При посредстве тех, кого Сам избрал.
— И Он избрал тебя?
— По доброте Своей, чтобы оделить милосердием и прочих смертных.
— Как тебя зовут?
— На что тебе мое имя? Я лишь слуга Всемогущего. Если ты нуждаешься в Его милосердии, Ему и надо молиться.
Начальник полиции потерял терпение.
— Все это увертки! Ты скрываешься в мечети и не хочешь назвать свое имя. Так себя ведут виновные!
— В чем же я повинен, полицейский?
— В нарушении общественного порядка! Ты критикуешь нашу страну, критикуешь нашу армию, осуждаешь наше вооружение. Ты должен это прекратить!
— Должен ли я прекратить напоминать людям слово Божье, полицейский? Должен ли я прекратить напоминать им слово пророка? Ты хоть сознаешь, чего требуешь?
— Бог никогда не осуждал атомную бомбу!
— Лишь Он один вправе истреблять людей с лица Земли. Бомба же изобличает потуги на соперничество с Ним. Только Сатана желает своими кознями превратить землю в ад. Вспомни слова пророка, полицейский: «Людские преступления навлекли бедствия, которые опустошили землю и моря».
Муллы и мавланы закивали головами. Начальника полиции это не убедило. Он опять уставился на человека:
— Говорят, ты творишь чудеса. Сотвори одно здесь и сейчас, чтобы я удостоверился, что ты не обманщик.
Человек посмотрел на него с сочувствием.
— Полицейский, ты ничего не понял. Чудеса творятся милосердием Всевышнего. И не ради того, чтобы доказать такому червю, как ты, что Он существует. Твоя просьба недостойна. Уходи.
Он повернулся спиной и направился туда, откуда пришел.
— Достопочтенный начальник полиции, — заявил старейшина духовенства, — ты хотел видеть святого человека, ты его видел. Ты хотел говорить с ним, он удовлетворил твое желание. Чего же ты еще хочешь?
— Я хочу, чтобы он последовал за мной и ответил за свои действия.
— Правосудие людское не есть правосудие Божеское, — ответил незнакомец, обернувшись. — Ты хочешь принудить меня к замалчиванию слова Божия. Покайся, полицейский. Иначе завтра будет большой удачей, если сможешь найти убежище в этом доме.
Начальник полиции глубоко вздохнул и ушел, сухо распрощавшись с хозяевами.
Спустя два часа сто пятьдесят полицейских окружили мечеть Тарик эль-Улям. Их командир кричал в громкоговоритель:
— Мы требуем выдачи проповедника-подстрекателя!
Полчаса спустя их самих окружили три тысячи человек. Столкновение началось с перебранки полицейского и женщины, упрекнувшей его в неверии. Полицейских разбили в пух и прах, сорвали с них оружие и мундиры, обругали, надавали пинков под зад и прогнали прочь ударами палок.
Раненная в потасовке женщина бросилась в мечеть, где в это время находился проповедник. Она стала умолять его, вся в слезах, чтобы он исцелил ее поврежденную руку. Тот явился и исцелил ее. Она разрыдалась и бросилась ему в ноги. Он уверил ее в сострадании Господа и отправил домой.
Несколько позже был смещен начальник полиции — за неуклюжесть и некомпетентность.
Министр внутренних дел призвал на помощь армию. Но при одной только мысли, что правительство хочет осадить мечеть, где обитает святой проповедник с базара, в казарме на востоке Карачи вспыхнул мятеж, а потом еще один, в другой казарме. Некоторые полки объявили, что лучше погибнут, чем станут пособниками такого кощунства.
Армия, становой хребет страны, взбунтовалась.
Когда опустилась ночь, в городе царил хаос. Когда занялся день, страна, казалось, осталась без правительства.
По телевидению показали встречу начальника полиции с безымянным проповедником.
В полдень делегация духовных лиц отправилась к президенту, чтобы потребовать уважения к проповеднику и его полной неприкосновенности, где бы тот ни находился.
Это было только предварительное условие. Делегация потребовала также прекратить либерализацию экономики и заморозить ядерные программы. Или Пакистан мусульманская страна, где почитают слово пророка, или же это страна нечестивая. Атомная бомба — оружие нападающих, способное погубить только невинных. Стало быть, она противна учению пророка.
Под окнами президентского дворца над морем манифестантов, скандирующих: «Слово Аллаха и только слово Аллаха!», реяли белые флаги.
Первое, что пришло в голову президенту: уж не сошли ли все с ума? Ведь Пакистан — одна из ядерных держав XXI века; неужели они хотят, имея под боком Индию, другую ядерную державу, чтобы он перед всем миром объявил себя бессильным? Он попытался втолковать им это. Напрасный труд.
— Наш учитель, — ответил глава делегации, — напомнил нам, что нельзя мириться с нечестием или заключать сделку с шайтаном. Он нам это напомнил, и он прав: величайшая уловка шайтана — это компромисс, любезный безразличным душам. Горе безразличным!
— Но кто он, ваш учитель? У него даже имени нет!
Мулла посмотрел на него долгим взглядом.
— При чем туг его имя, президент? Допустим, его зовут Эманалла.
— Эманалла?
Это имя означает: «С нами Бог».
— Как же этот незнакомец стал вашим учителем, ведь вы же ученые люди?
— Как раз потому, что мы ученые люди, мы и признали в нем божественную силу. Этот человек — воплощение доброты на Земле. Он исцеляет смертельно больных. Каждый его вздох пронизан истиной. Все, кто воспротивится ему, президент, обречены на провал и несчастье. И, как он сам сказал, они будут выброшены в море, словно солома.
Президент понял предупреждение: не будет даже гражданской войны, потому что армия не окажет сопротивления. Генералы и полковники, которых он повидал немало, не умели обороняться от слова Божьего. Только половина лейтенантов последует за ними, а солдаты не последуют вовсе.
Он, президент Пакистана, не имел даже власти над телевидением: и вправду, тем же вечером проповедник появился на экранах.
— Все страны, забывшие слово Божие, вверглись в грязный разврат и разложение, — объявил он без предисловий. — Мы — народ мира и сострадания, а не народ торговцев оружием и биде. Мир нуждается в вере, а не в банках и воеводах.
Даже скептики, прозападно настроенные, холодные (если не сказать фригидные) умы, признали, что этот человек красив и обладает харизмой. «Charisma», выговаривали они на английский лад. Тем не менее они были недовольны творящимся в стране балаганом — еще одним в ее истории. Но в какой стране не бывало своего балагана?
Явления — определение было почти буквальным — безвестного проповедника производили в семьях бурное волнение.
Ночная жизнь в больших городах, не только в Карачи, но также в Лахоре, Пешаваре, Кетте, Равалпинди, совсем захирела. Если и оставались открытые по ночам лавки, то там продавали масло, бобы, сушеную рыбу, фрукты. Или же это были аптеки.
Золотая молодежь Карачи сочла обстановку унылой. И решила веселиться дома, но этому воспротивились родители. Не самое подходящее время, чтобы нарываться на скандал. Многие кинотеатры решили закрыться.
Журналисты национального телевидения, директор которого, уволенный накануне, вернулся через несколько часов чуть ли не героем, взялись за дело: они были вынуждены по требованию масс без конца прокручивать кадры, запечатлевшие нового пророка. Все прочие программы были приостановлены, за исключением тех, где показывали сынишку полицейского и женщину с исцеленным вывихом руки.
Мелькали на экране и Мурад Танзиль, раскаявшийся торговец оружием, чтобы рассказать про ракеты, превращенные в крыс, и Ради Зуль'Анзар — шпион ISI, пытавшийся привлечь к этому внимание своего начальника, Ияда Абу-Бакра.
Осажденный собственным разгоряченным народом, который устраивал под его окнами шествия со знаменами, столкнувшийся с опасностью какого-то неизвестного типа, с какой ему еще не приходилось иметь дела, президент все же попытался выиграть время и собрать полки, устоявшие перед головокружительным божественным откровением. Так, он поручил шефу ISI убить этого безумного смутьяна, этого шарлатана, этого вражеского агента, который, по его словам, толкал страну в пропасть. Но и сами секретные службы были в разброде, поддавшись смеси священного ужаса и угрызений совести. В самом деле, на этом большом базаре, каким всегда была каждая страна Востока и где субстанцию общественной жизни формируют слухи, уже шептались, что таинственный проповедник предрек конец времен.
Скоро каждый предстанет перед Творцом вместе с воскресшими мертвецами. Так что ни мужчина, ни женщина уже не пренебрегали пятью предписанными ежедневными молитвами.
Лучшие снайперы ISI отказались выполнить поручение. Убить посланца Божия — значит обречь себя на вечное проклятие!
