Маркуа знал все это. У журналиста есть осведомители везде, даже во дворце. Он хорошо понимал, что бракосочетание эрцгерцогини и Антона (или же эрцгерцогини и эрцгерцога) позволит семье править по меньшей мере еще одно поколение. Но рондийцам нравился этот роман. Поэтому Маркуа должен был действовать осторожно и распространить слухи среди молодежи до свадьбы.
В первые недели своей кампании он организовал в газете колонку светской хроники, посвященную эрцгерцогине. Колонка была достаточно безобидна и не содержала прямой критики в адрес эрцгерцога, лишь туманные намеки на то, что с любимицей рондийцев что-то происходит. Она выглядела задумчивой и бледной. Говорили, что из окон дворца она тоскливо всматривалась в беспечную толпу гуляющих. Не могло ли произойти отчуждение между эрцгерцогом и его сестрой, не искала ли она избавления от надвигающегося брака, которого требовали обычаи двора?
«Цветок Ронды, — писал Маркуа, — часть нашего народа. Если бы она поступала так, как ей хочется, то могла бы выйти замуж за простого рондийца, однако устаревшая традиция запрещает ей сделать это. Прекраснейшая девушка страны никогда не сможет быть свободной».
В тот самый вечер, когда в «Рондийских новостях» появилось это утверждение, эрцгерцогиня и ее кузен Антон находились в особняке на Рондерхофе. Они оказались наедине и воочию убедились, сколь сильна их любовь. Но за пределами дворца этого не знали. Поэтому в глаза бросилось отсутствие эрцгерцогини в столице, ведь она обычно приветствовала народ из окна. Не впала ли она в немилость? А может быть, она в заточении?
Маркуа распустил слух, будто эрцгерцогиня действительно содержится под стражей высоко в горах и будет оставаться там до тех пор, пока не покорится воле эрцгерцога и не согласится стать его супругой. Непреклонная любимица рондийцев должна получить урок и уступить. В течение последующих дней горячо обсуждались все «за» и «против» этого дела и зачинщиками споров выступали сторонники Маркуа и Грандоса.
«Так было всегда и так будет, — говорили старые, наиболее консервативные рондийцы, как правило, горцы и жители деревень. — Ничего хорошего из смешанных браков не выходит. Посмотрите хоть на европейцев или американцев. Пусть эрцгерцогиня перебесится и родит хорошенького бессмертного».
«Но для чего лишать ее счастья? — спорила интеллигенция в столице. — Почему она не может выбрать сама? Неужели большинство из нас менее образованны и развиты, нежели ее родственники? Если эрцгерцогиня хочет выйти за кого-то из нас, то почему ей этого не сделать?»
«Кто говорит, что она хочет кого-то из вас?» — спрашивали горцы.
«Все», — отвечали горячие головы.
Вечерний ритцо, разжигающий кровь, превращал вероятное в очевидное. В теплой ночи, опускавшейся на столицу, молодые люди глазели друг на друга, пытаясь догадаться, кто же тот счастливчик, что заставил влюбиться в себя Цветок Ронды. Слухи называли то одного, то другого. На заснеженных скалах Рондерхофа нашли носовой платок, в котором была записка со словами «Спаси меня!». В цветке, переброшенном через стену дворца, обнаружили запрятанную серьгу. К ногам молодых охотников, возвращавшихся в город на рассвете, упала медаль с профилем эрцгерцогини и словами «Я тебя люблю», и никто не знал, кому она предназначалась и откуда свалилась.
Как можем мы спасти ее? Кто из нас ее возлюбленный? Довольно легко представить, как разгорелись страсти и как были посеяны семена будущей революции. Выход эрцгерцога на балкон был опять встречен молчанием. Даже старики держались в стороне, а некоторые и вовсе ушли.
Тогда Маркуа сменил тактику. На неделю эрцгерцогиню оставили в покое, и предметом дискуссий стали воды источников. «Ученые из Северной Европы, — гласила передовица, — которые недавно исследовали воду рондийских источников, утверждают, что она содержит ценные минералы, до сего момента неведомые нашему народу. Мы не можем с уверенностью сказать, известны ли эти свойства воды эрцгерцогу. Но все свидетельства говорят в пользу этого. Данные минералы, заявляют ученые, продлевают не только жизнь, но и любовь, и к тому же обеспечивают иммунитет против болезней. Ученые выразили удивление по поводу того, что столь ценные воды остаются собственностью одного человека». Далее статья подробно рассматривала химические свойства минералов и завершалась перечнем благ, которые они могут принести всему миру.
И вновь за вечерним бокалом ритцо мнения молодежи и стариков разделились.
«Во всем этом деле с водой есть одна штука, — говорили осторожные, повидавшие жизнь фермеры и виноградари. — Можно быть спокойным, пока источники принадлежат эрцгерцогу. Кто знает, что случится, попади они в другие руки? С этими минералами шутки плохи, будь они твердыми или жидкими. А вдруг в источниках есть и что-то такое, что всех нас в куски разнести может!»
«Вот именно! — говорили горячие головы в столице. — И вся эта сила зависит от прихоти одного человека. Вся эта мощь может быть использована на благо и во вред. Эрцгерцог остается вечно юным, разве не так? А мы проживаем обычную жизнь, стареем и умираем. Для нас бессмертия нет».
«Эрцгерцог умирает во плоти, как и все мы, — отвечали старики. — Когда болезнь поражает его, он уходит из жизни».
«Но только после того, как урвет от жизни все, что может, в том числе и свою сестру, если она его сестра, а не правнучка, — возражала молодежь. — Почему мы не можем жить по сто лет и не стареть?»
«Потому что вам это ни к чему, — спокойно отвечали старцы. — Вы не будете знать, как употребить дар вечной юности».
«Почему?! — кричала молодежь. — Почему не будем знать? А он знает?»
Молодые тщательно пережевывали эту тему. В конце концов, что особенного в этом эрцгерцоге? Каждый вечер он всего лишь выходит на балкон, вот и все. Чем он занимается во дворце — никто не знает. Он мог быть тираном, заставляющим молодых родственников повиноваться своим приказам. Он мог быть чудовищем, убивающим старших родственников, дабы никто не мог поведать о его возрасте. Кто когда-либо видел во дворце кладбище? Какие тайные дела творились здесь? Какие заговоры плелись? Какие яды смешивались?
Слухи могут превратить храбрецов в трусов и посеять панику среди самых невозмутимых. Маркуа наблюдал плоды своей пропаганды, а сам держался в стороне, отвечая при случае, что он просто обязан обнародовать общественное мнение. Что касается его самого, то никаких взглядов на эту проблему у него нет.
В следующем номере передовица гласила. «Тревожные чувства возникают при мысли, что свойства минералов рондийских вод могли бы — мы намеренно используем выражение „могли бы“, поскольку не говорим, что данное событие уже произошло, — быть проданы какой-то другой державе за спиной народа и в конечном счете использованы против него. Что помешает эрцгерцогу при желании покинуть Ронду вместе с секретной формулой или же передать источники какой-то другой державе, во власти которой мы сразу же окажемся? Народ Ронды не имеет права определять собственную судьбу! Мы все живем на краю пропасти, которая может в любой момент разверзнуться и поглотить всех нас. Пришло время передать источники народу. Завтра будет уже поздно».
Как раз в этот момент в кампанию включился Грандос. Он направил в «Рондийские новости» письмо, бившее тревогу, ибо одного из его лучших мастеров с завода в низовьях Рондаквивира, где предварительно обрабатывали рыбьи хребты, нашли в реке мертвым. Его тело с привязанным камнем обнаружили в устье Рондаквивира. Семейному человеку, довольному своей жизнью, незачем кончать самоубийством. Не была ли это грязная игра, и если да, то кто мог ее инспирировать? Днем раньше видели, как он разговаривал со слугой из дворца, после чего слуга исчез. Может быть, власть имущие (слово «эрцгерцог» не упоминалось) пожелали заполучить секреты новой, прогрессивной рыбной промышленности, принесшей столько благ живущим у реки, и контролировать эту промышленность? Как должен поступить Грандос? Не говоря ни слова передать свою промышленность монарху или же отказаться, позволяя тем самым убивать своих рабочих? Одно дело, когда власть контролирует источники, что, возможно, несправедливо и даже опасно. Но это — не дело Грандоса. Его заботит собственный бизнес — рыбная торговля, которую он организовал сам, без помощи каких-либо традиций. И он хотел бы посоветоваться с рондийским народом, как ему следует поступить.
Трудно было выбрать более взрывоопасный момент. Воды источников. Да, это серьезная тема, о ней можно долго говорить. Но вот найден утопленник, которого, возможно, убили. Это уже совсем другой поворот событий.
В «Рондийские новости» посыпались письма со всех концов страны. Если под угрозой рыбная промышленность, то что же будет с виноградниками? А с торговлей вином? С кафе? Неужели отныне люди перестанут чувствовать себя в безопасности?
