– Нет, у него другая фамилия, – Ирка тяжко вздохнула. – Слушайте, девки, я устала доказывать, что нам нужен этот контракт.
– И не доказывай! Все равно не докажешь. Говорю тебе: Лихоборский – маньяк!..
Я победоносно выдохнула и уже собралась было объявить заседание закрытым, как вдруг возле нашего столика кто-то деликатно кашлянул.
– Прошу прощения за вмешательство. Я услышал свою фамилию и решил, что имею право поучаствовать в разговоре…
Глава 2. Вот ты какой, северный олень!
Он оказался светловолосым, зеленоглазым, молодым и рослым. Приятное лицо – благородный высокий лоб и абсолютно мужской внушительный подбородок. Выигрышное телосложение. Целый выводок хорошо отработанных жестов.
Стоило ему появиться, как в воздухе запахло сытой, обеспеченной жизнью.
Лично меня в нем зацепили две вещи. Его улыбка, в которой было больше снисхождения, нежели дружелюбия. И демократичная небритость.
Лихоборский, чиркнув по нам равнодушным взглядом, сказал:
– Прошу еще минуту терпения. Избавлюсь от верхней одежды, и будем знакомиться.
Он отошел, скидывая на ходу свое заснеженное пальто. Мне показалось странным, что на этом отрезе черного кашемира нигде не наблюдается росчерка какого-нибудь именитого кутюрье. Пока он возился у вешалки, доставая что-то из карманов, Ирка успела шепнуть:
– Девки! Какой роскошный мужик!
И тут же замолчала. «Роскошный мужик» возвращался обратно.
Под пальто на нем оказалась теплая стеганая рубаха навыпуск, вероятнее всего, чьей-то авторской работы. И плотные темно-синие джинсы. Я также отметила, что ботинки из лоснящейся замши смотрятся весьма легкомысленно для двадцатиградусного мороза.
Впрочем, чему удивляться? Ирка на днях тоже вышагивала по сугробам в открытых туфлях. Собираясь на встречу с каким-то концерном, она так волновалась, что забыла переобуться. Опомнилась, когда уже под пятки набился снег. Возвращаться не стала – плохая примета, зато всю дорогу умилялась собственной незаурядности. А на встрече неуверенно задвигала ноги под стул.
Еще не дойдя до нашего столика, Лихоборский развел руки в стороны:
– Я весь внимание!
– Присаживайтесь, Всеволод, – позволила Ирка. И, улыбаясь своей коронной улыбкой, подразумевающей расположение, а на деле полной кокетства, протянула руку для знакомства. – Ирина! Это со мной вы разговаривали по телефону.
– Понял, – вместо рукопожатия, он поцеловал ее руку. Перевел взгляд на Полю.
Бедняжка! На нее было жалко смотреть! На скулах Полины рдели алые пятнышки. А в глазах смешалось столько невысказанных чувств, что я по неволе подумала: «Вау! Вот Айвенго и нашел свое воплощение!»
– Полина, – слабым голосом представилась та.
– Как? Полина? – переспросил Лихоборский, завладевая миниатюрной Полиной ручкой. – А вы знаете, что у вас очень красивое, редкое имя?
– Не знала, – ее губы едва шевельнусь. Казалось, еще немного – и Поля лишится чувств. Благо в этот момент вмешалась Ирка.
–
А у меня разве не красивое имя? – с вызовом спросила она.
– Разумеется, красивое. Просто менее редкое.
Теперь Лихоборский взялся за мою руку. Пальцы у него оказались длинными и такими горячими, что мне моментально обожгло кожу. Вдобавок ко всему я почему-то вдруг страшно застеснялась. Наверное, оттого, что, в сравнении с его ухоженными, обработанными в салонах ногтями, мои собственные огрызки выглядели уж слишком по-простецки. Я поджала пальцы. И в результате получилось, что Лихоборский коснулся губами моего воинственно сжатого кулака. Заметив это, он бросил на меня насмешливый взгляд:
– Боже мой, за что вы меня так ненавидите?
– Я – Оксана, – как-то невпопад отозвалась я.
– Очень приятно. А я – Всеволод Лихоборский… – мне показалось, он с трудом сдержался, чтобы не добавить к этому – маньяк.
Наконец, он подсел к столу, заняв место между мной и Иркой. Аккурат напротив Поли. Оглядев наши пустые чашки, сказал:
– Пожалуй, закажу себе кофе, – махнул официантке. – Что будут дамы?
Ирка с готовностью схватила меню, целенаправленно полистала, открыла на нужной странице.
– Давно хотела попробовать этот напиток, – она ткнула пальцем в надпись, занимавшую добрую половину листа. Судя по всему, это был какой-то сложный коктейль.
Лихоборский молча кивнул.
– Я буду минеральную воду без газа, – пискнула размякшая под его взглядом Полина.
– А я – двойной эспрессо, сладкий со сливками – подытожила я.
– Будьте добры, – обратился Всеволод к подошедшей официантке: – Один «Мексиканский поцелуй», минеральную воду без газа и два двойных эспрессо… Да! И еще принесите, пожалуйста, какого-нибудь хорошего шампанского, – он почему-то посмотрел на меня. – Не возражаете, если мы немного отметим наше знакомство?
– Я? Нет, – ответила я и заерзала на стуле.
Как-то странно он на меня глянул! Неужели подумал, что я – непьющая?
Я незаметно покосилась в зеркало. По-моему, у меня на лице написано, что цирроз не за горами!
– Оксана!
– Да?
– Вы прекрасно выглядите, – в его глазах блуждал все тот же насмешливый огонек.
Заметил, гаденыш! Я для проформы щипнула свои выделенные воском виски.
– Правда? Благодарю вас. Вы тоже сегодня хороши, как никогда…
Предотвращая очередную нелепицу в адрес клиента, Ирка встряла в разговор:
– Давайте обсудим рекламную кампанию! – предложила она.
– А зачем? – Лихоборский, улыбаясь, развалился на стуле. – Я не занимаюсь рекламой. Просто хотел лично убедиться, что с вами можно иметь дело. Не более того.
Странный какой-то! Назначает нам деловую встречу, а сам не собирается говорить о деле. Или он уже все про нас понял? Мелковаты мы для него? Тоже мне, крутышка выискался! Капиталист проклятый!
– Убедились? – почти с ненавистью спросила я.
– Убедился.
– Тогда о чем же мы с вами будем говорить? – раздался нежный голосок Полины. Она, напротив, вложила в свои слова как можно больше любви.
– Да о чем хотите! О музыке, о кино, о политике… о чем угодно… – вдруг лицо Лихоборского озарилось, как будто в голову пришла гениальная идея. – А хотите, я по почерку определю характер каждой из вас? Это очень увлекательно, поверьте мне!
– Вы что, ходите на курсы психологов? – скептически спросила я.
– Нет, к господам психологам я не имею ни малейшего отношения. Меня интересует исключительно графология. Это, если угодно, мое хобби.
– Здорово! – воскликнула Ирка. – Давайте попробуем! У кого есть бумага и ручка?
– У меня! – быстро отозвалась Полина. И стала дрожащими пальцами расстегивать молнию на сумочке.
Когда перед каждой из нас лежало по чистому листу, Лихоборский сказал:
– Теперь напишите произвольную фразу. Первую, которая придет вам в голову. Но учтите, фраза должна содержать не менее пяти слов.
Я призадумалась. Что бы такого написать? И тут мне вспомнилось одно занятное высказывание. Из книги, ставшей моим настольным пособием с незапамятных времен.
Я старательно вывела цитату и сдала свой листок Лихоборскому. Девчонки проделали то же самое.
Прежде чем приступить к анализу, Всеволод закурил сигарету. Долго всматривался в наши каракули, пускал клубы дыма, щурился. И чему-то улыбался.
Потом, наконец, изрек:
– Начнем с Оксаны, – он отложил листочки моих подруг и громко зачитал: – «Не вари козленка в молоке матери его». Хм, очень интересный выбор фразы. Это свидетельствует о неординарности вашей натуры, – ухмыльнувшись, Лихоборский поглядел на меня, затем продолжил: – Почерк у вас ровный, красивый, с острыми буквами. Вы – чистюля. Терпеть не можете беспорядка. Окружающим вы кажетесь очень спокойным, уравновешенным человеком. В действительности же вы чрезвычайно вспыльчивы. Пишете убористо. Расстояний между словами почти не оставляете. Это означает, что круг ваших знакомых весьма ограничен. Вам присущи склонность к самоутверждению и непостоянство во взглядах. Скорее всего, ваша стихия – огонь.
Закончив, он вопросительно приподнял брови.
– С точностью до миллиметра! – восхитилась я.
Лихоборский неопределенно шевельнул плечом. Мол, ничего удивительного: научный прогресс. И снова обратился ко мне:
– Если не секрет, какой у вас знак Зодиака?
– Стрелец, – ответила я.
Вопрос почему-то задел меня за живое. Точнее, тон, которым он был задан. Это заставило меня пристально посмотреть Лихоборскому в глаза. Он не только не отвел взгляд, но как будто примагнитил к себе, потянул меня куда-то – на самое дно… Я обомлела. Так остро в эту минуту в груди что-то екнуло. Забилось. Затрепыхалось. И кубарем вдруг покатилось в этот зеленый омут.
Смешно. Первый раз в жизни я четко отследила момент, когда влюбилась. Вот так легко и непринужденно, без заламывания рук, без предварительных поцелуев на предварительной лавочке…
Должно быть, мы смотрели друг на друга достаточно долго. Потому что Ирка неожиданно сказала:
