– Он хотят предупредить, но через тебя, а ты настолько туп, что не понимаешь, о чем они хотят предупредить, а они настолько высшие существа, что придумать что-то – например, словами все объяснить нам, низшим, – ну никак у них не получается. Так? Я все правильно рассказал? Бред какой-то! Чушь. Это все лишено логики.
– Женя, я не могу объяснить.
– Я понимаю.
– Ты все время хочешь все упростить.
– А почему бы все не упростить? Объясни мне. Да, я не понимаю. Что в этом такого ужасно сложного? Ведь если оно высшее существо, как ты говоришь, то почему бы ему не использовать что-то простое?
– Женя, ну ты же не используешь язык шимпанзе для общения с шимпанзе. У них свой язык. «Что может быть проще, используй мой язык», – скажет нам шимпанзе.
– Хорошо. Согласен. Мы для них шимпанзе. Хорошо. И поступают они с нами как с шимпанзе. Вместо того чтобы сказать: не ходите туда, там опасно, они просто к забору подводят ток. Все правильно. А ты – шимпанзе – все никак не поймешь, куда тебя ведут и что от тебя хотят. Ты то и дело хватаешься за ограду, и тебя бьет током. Так?
– И так и не так.
– Хорошо, объясни, что не так.
– Их мир говорит образами. Видениями.
– Это они между собой так общаются или только с тобой?
– Я не знаю.
– Ты не знаешь, но утверждаешь, что они общаются видениями?
Дима видел, что Женю он ни в чем не убедил. Да и говорил он так, что все это выглядело… черт его знает, как это выглядело.
– Ну хорошо! – Женя вздохнул. – Хорошо! Допустим, ты общаешься.
Дима кивнул:
– Допустим.
– Хорошо. Что тебе нужно для этого общения? Если тебе нужно снотворное, то вот оно. – Женя выложил таблетку на стол перед Димой.
Дима поднял на Женю глаза, а потом взял и проглотил таблетку, запил ее водой и медленно лег на кушетку. Потом он закрыл глаза. Через минуту он спал.
Дверь амбулатории открылась, вошел командир. Он знаком показал Жене, чтоб тот не вставал.
– Как он? – спросил командир.
– Спит.
– Снотворное?
Женя кивнул.
– Хорошо. Есть что-то новое?
– Трудно сказать, товарищ командир.
Был припадок, очень похожий на эпилептический.
– Вы считаете, эпилепсия?
– Непонятно. Тут целый набор – эпилепсия, шизофрения, черт знает что. Стационар нужен.
– Нам неделю продержаться.
– Это может быть аневризма.
– В головном мозгу?
– Да. Местное расширение артерии. Хотя я не уверен.
– Если это аневризма, то тогда чем это нам грозит?
Женя посмотрел командиру прямо в глаза.
– Тогда он может умереть в любую секунду.
– Пойдемте, я вас проведу.
Было темно, они двигались по какому-то коридору. Впереди него шла закутанная в шаль фигура. Это была женщина, он догадался.
Он шел за ней.
– Вот и дошли, – сказала она и толкнула дверь, та заскрипела, и они вошли.
В глаза ударил свет. Много света. Комната была полна людей.
Он вошел, с ним начали здороваться. Казалось, они были с ним знакомы, он же не помнил никого. Все лица были чужие. И одежда. Какие-то туники, что ли, покрывала…
– Здравствуй!
Он то и дело отвечал: «Здравствуй».
– Как хорошо, что ты пришел. Мир тебе!
Я пришел? Куда пришел? Мир мне? Какой мир?
– Мы теперь тебя не отпустим!
Как не отпустим? Куда не отпустим?
Круг людей вокруг него становился все теснее и теснее, его то и дело хватали за руки, их улыбки теперь не казались ему доброжелательными. И вот уже вокруг него встали несколько человек, в него вцепилось не меньше десятка рук…
Дима метался на кушетке в поту, Женя сидел рядом, он ничего не мог сделать, а потом Дима вдруг успокоился и затих.
– Герцогиня!
Он был на балу. Всюду мелькали шали, танцующие пары.
– Вам повезло, – к нему обращалась молодая женщина. – Герцогиня вас просит пройти к ней. Она имеет к вам одно дело. Это очень важно.
Женщина увлекла его в сад. Из окон лилась музыка, бал продолжался. Они прошли мимо окон.
– Это в часовне, недалеко.
– В часовне?
– Да. Герцогиня всегда принимает в часовне. Прошу вас.
Они подошли к небольшому зданию, увитому плющом. Внутри горели свечи.
В самой середине стояла женщина. Его довели до нее и оставили. Он оглянулся – никого сзади не было.
Женщина, похоже, молилась. Он старался ступать неслышно. Он подошел и остановился в нескольких шагах рядом.
– Прошу вас подойти ближе, – у герцогини был низкий приятный голос.
Он подошел. Лицо ее было покрыто вуалью, ему показалось, что он ее уже где-то видел.
– Я рада, что вы пришли.
Он ответил легким поклоном.
– Вы, кажется, хотели бы знать, чем вы могли бы мне помочь?
– Я к вашим услугам, герцогиня.
– Благодарю. Вы мне нужны как судья. Хотя правильнее было бы назвать вас арбитром.
– Сделаю все, что в моих силах.
– Я расскажу вам историю моей семьи.
– Буду рад ее услышать.
– Я происхожу из древнего рода, главным достоянием которого всегда почиталась родовая честь.
Женщина взглянула на него, он поклонился.
– Мы всегда были богаты, и мы всегда жили в мире со своими соседями. Но вот однажды двое соседских мальчиков были найдены мертвыми. Подозрение пало на нас. Результатом была вендетта, которая уничтожила оба рода. Даже если и случалось кому-то избежать ножа или пули, то все равно он умирал от болезни, разорялся, кончал с собой. Оба наших рода словно преследовало проклятие. И вот сегодня, сейчас, настал час. Я хочу знать – кто. Кто это сделал. Кто убил тех детей.
– Но, герцогиня, что же могу сказать я?
– Это очень просто. Есть то, что дано вам, и я это знаю. Настал час. Он дается нечасто. Только вы найдете убийцу. По одному только его лицу. Я должна знать того, кто всех нас погубил. Я призову всех, вы же только заглянете в их лица. – Герцогиня смотрела на него с мольбой и надеждой.
– Хорошо, – сказал он, – я согласен, но прошу вас не судить меня слишком строго, если мне не удастся этот эксперимент.
– Отлично! – Глаза герцогини засверкали. – Я ждала очень долго. Пригласите всех! – последняя фраза была обращена к мажордому, неизвестно откуда тут взявшемуся. Тот поклонился и ударил жезлом, что держал в руке, в пол.
И сейчас же стены часовни состарились, с них облетела штукатурка, а сами стены пронзили корни деревьев, потом обвалилась часть стены, из проема на землю упал гроб. Крышка его отлетела, и из него встал человек. Он поклонился герцогине и почтительно занял свое место у стены.
Сейчас же раздался грохот, и можно было не сомневаться, что это еще один гроб упал на землю, и из него тоже вышел человек. А потом они начали падать, как спелые яблоки, и вскоре все вокруг заполнили люди. Они приближались к нему отовсюду. Они смотрели на него с надеждой.
– Смотрите на них. Смотрите внимательно, – сказала герцогиня. – Он должен быть здесь.
Было очень холодно. Особенно спине. Он вглядывался и вглядывался в окружающие лица. Все вертелось, кружилось. В лица. Он вглядывался в лица. Они ничем не отличались друг от друга, но потом…. потом он заметил одно лицо. Оно с ужасом ждало его приближения. Губы его дрожали, глаза вылезли из орбит, лицо почернело.
Он подошел к нему и остановился, пораженный всеми этими превращениями. Человек не выдержал. Он подбежал к герцогине и рухнул перед ней на колени. Герцогиня наклонилась к нему:
– Он нашел тебя.
– Да, герцогиня, да! Но умоляю, выслушайте меня, – завопил несчастный. – Я был самым преданным вашим слугой. Любое ваше желание я исполнял сейчас же. В то утро дети играли. Они играли за оградой. Они очень шумели, и вы сказали, что хорошо бы, чтоб они замолчали… навсегда… Я же…
– Ты погубил оба наших рода.
– Я никогда…
– Все из-за усердия одного слуги?
– Госпожа…
– Все рухнуло из-за преданности?
Герцогиня выпрямилась.
– Уйдите все! – произнесла она, и все в тот же миг пропали. Герцогиня сделала ему знак следовать за ней. Страха не было, он повиновался. Герцогиня, казалось, скользила по земле, совершенно ее не касаясь.
– Я благодарю вас, – сказала она у входа. – Теперь я знаю, что мне сказать на суде.
В тот же миг она исчезла.
Дима открыл глаза. Он не понимал, где он. Еще больше он не понимал, кто он. Женя был рядом.
– Ну, – спросил он, – говорить можешь?
Дима кивнул.
– Что теперь?
– Там была герцогиня.
– Час от часу не легче. Где была герцогиня?
– В часовне. Там была часовня.
– И что произошло на этот раз?
– Я нашел убийцу детей.
– Дима, ты хоть сам понимаешь, что ты говоришь?
– Да.
– Давай так. Давай вместе попытаемся выстроить логику. Ты сейчас выглядишь так, будто явился с того света, а минуту назад у тебя тут только что пена изо рта не шла, и я уже не думал, что ты в себя придешь. А потом все стихло, ты лежал, как мертвец, белый, пульс почти не прощупывался, но вот ты начал розоветь, появилось дыхание, ты очнулся, и как только это произошло, ты начал говорить мне о герцогине. Теперь что было до этого. До этого у тебя болела голова, я дал тебе таблетку, потом – снотворное, потом ты начал говорить на древнемонгольском, потом исчезающие шрамы, потом припадки, потом пошли видения, которыми, как ты думаешь, тебе пытаются что-то сказать. Я ничего не упустил?
