– Вообще такой возможности нет, но исключения бывают, ты скажи прямо, в чем дело, а там подумаем.
Оказалось что у него на точке бойцы пролупили пулемет РПК, и ему теперь в случае чего – хана одним словом. Если я ему помогу, то обещал по возможности сделать все, что я попрошу. Я предложил ему ПК, летеха без раздумья сказал:
– Подойдет, конечно, лишь бы пулемет был и номер совпадал.
Номер я ему наклепал, в летучках был специальный набор клейм. Летеха радовался как дите, говорил, чтоб я в любое время подходил, просил, что хочу, все сделает. Через недельку этот летеха зашел ко мне в оружейку, принес 2 бутылки кишмишовки и дал мне 500 чеков, и после этого не раз подгонял мне бакшишы (подарки), бывало, чарс присылал с бойцами, хотя я у него ничего не просил, просто помог и все.
Хочу отметить полковую разведку, наши разведчики были лучшие в дивизии, по крайней мере, так сказал комдив. За два года, которые я там пробыл, у разведчиков не было ни одной потери, раненые были, но убитых ни одного. Командира рзведроты представляли к званию Героя Советского Союза за захват крупного душманского каравана с оружием, медикаментами, одеждой и продуктами для банды, но наградили орденом Красного Знамени. Разведчики в полку вообще не жили, а постоянно мотались по иранской границе (она была от нас в 50-ти километрах) и окрестностям Герата, вычисляя караваны с оружием и духовские притоны.
Как-то раз разведчики притащили захваченный караван в полк, оружие и боеприпасы с него они подорвали на месте. Пару барбухаек (так называли духовские машины) загнали в ремзону. Одна барбухайка была загружена мукой, а другая разной дрянью. Мы естественно начали растаскивать все, что осталось после разведчиков. Там было навалом разной дряни, конфеты, чай в мешках, тушенка импортная, лекарства разные, от витаминов до опиума, шмотье всякое, в общем, прибарахлились немного. А барбухайку с мукой решили отдать в союзный (те, что помогали нашим, потому что другого выхода не было, так как стояли недалеко от полка) кишлак, этот кишлак позже духи вырежут весь. Потом пришел парнишка из разведки и сказал, что в кузове с мукой лежит раненый дух. Мы посмотрели в кузов, и точно – дух лежит, только не раненый, а мертвый, по дороге, наверное, окочурился. Ротный сказал, чтоб утащили его за ремзону и закопали, я тогда первый раз увидел мертвого духа. Мы отперли его за ремзону на свалку, облили солярой и подожгли, лень было яму копать.
В окрестностях Герата заправляла банда Турана Измаила. Сам он закончил Ташкентское высшее военное училище, и в Союзе его звали Толик Измайлов. А потом он в Афгане организовал свою банду и воевал против нашей армии. Замполит 101-го полка, в последствие он станет командиром этого полка, тоже учился в этом училище в одно время с Тураном, и знал его лично. Они часто встречались на переговорах, и благодаря этому многих стычек удавалось избежать, а значит, сохранить жизни многих солдат.
Как-то нас отправили сопровождать подорванную технику, снарядили колону из БТРа, тягача и двух тралов с подорванными БТРами. Должны мы были доставить разбитую технику на границу с Союзом в Тургунди. Был август месяц жара страшная, какая обычно бывает в Афгане, еще ветер-афганец и пыль столбом. Старшим был наш зампотех, подполковник по прозвищу «Жменя», у него привычка была отказывать словами «х..й тебе в жменю», ну его и прозвали «Жменя», да и по натуре он был мужик прикольный.
Мы на тягаче заскочили на точку перед Гератом, механик на тягаче был башкир на полгода старше меня призывом, на этой точке служил его земляк, а колона дальше пошла по бетонке. Пока туда-сюда постояли, чарса курнули, минут 15-20 прошло и мы давай колону догонять. Механик говорит, что догоним моментом, тягач, мол, 80 км/ч прет. Разогнал он эту дуру по Герату, а тягач легче танка и теряет управление на такой скорости. Смотрим, через бетонку барбухайка переезжает, и видим – не успеет перескочить, а мы ни затормозить, ни повернуть не можем. Водила с барбухайки вылетел пулей, механик мой нырнул в люк, а я в башню, через пару секунд треск такой, а тягач лишь чуть качнуло. Когда высунулись наружу, я назад оглянулся и увидел, что барбухайка вся раздолбанная валяется возле бетонки, а тягач как пер, так и прет.
Колону догнали сразу, они оказывается в дуканы заскакивали, Жменя там водку брал, и поэтому далеко от нас не оторвались. Едем дальше, Жменя сидит на броне БТРа в трусах и панаме, в одной руке литровый пузырь в другой железная кружка, а жара кошмар. И вдруг на бетонку выскакивает тойота с кузовом, увидали нас, развернулись, и обратно, а в километре от бетонки была зеленка. В кузове тойоты ДШК спаренный на станине, а оба духа в кабине, они не ожидали нас встретить. Жменя подпрыгнул и орет мне: – Стреляй давай, возле пулемета же сидишь!
А я и сам знаю, что стрелять надо, но как назло пулемет не взводится, пылью забился. С АКСа долбить начали, не берет, а тайота сваливает в зеленку. Я схватил канистру с солярой и налил на затвор, после чего кое-как его взвел и давай долбить, а от соляры дым из затвора валит прямо в глаза, и не видно ни хрена, куда стрелять. Жменя сзади орет матом, я мочу куда попало, а пулемет дымит все больше, соляра с маслом была вперемешку. Наводчик с БТРа на броне сидел, и пока он запрыгнул и подключился, тойота нырнула в зеленку. Жменя на меня всю дорогу орал из-за этой тойоты. А взведенный пулемет оставлять опасно, иногда бывает, что оставляешь затвор взведенный с патроном, ленту только снимаешь, а когда надо, ленту кинул в лентопротяжный механизм, и стреляй, это экономит время.
Раз был случай, я оставил взведенный ДШК, дело было в рейде и мы остановились на привал. А механик мой приколоться решил от нечего делать, но не посмотрел на затвор и навел дуло на котелок с кашей, этот котелок офицеры-танкисты поставили греть на костер, а сами рядом сидели. Механик дрочил-дрочил этот пулемет, и нажал на спуск, раздался грохот, котелок вдребезги и оба лейтенанта в каше с обалдевшими глазами. Начался кипеш, думали что духи напали, потом разобрались и механик мой по башке получил, а меня пронесло, я в это время в танке с земляками зависал. И после этого случая я стал страховаться, взведенным пулемет оставлял лишь при крайней необходимости и под личным контролем.
Бражка в Афгане самый ходовой напиток, мероприятия всякие без нее не обходятся. На афганской жаре бражка быстро бродит, три дня и готово, самогон тоже гнали, но не часто, этим занимались офицеры, а мы пили брагу и курили чарс. Один раз у меня в оружейке взорвалась фляга с бражкой. Прапор – техник наш – попросил поставить в оружейку ко мне брагу, а когда поспеет, обещал литров 5 отлить, и предупредил, что мой взводный в курсе. Оружейка у меня была капитальная, и в ней никто кроме меня не лазил. Я согласился поставить в оружейке брагу, какие проблемы. Был август месяц, и как-то утром идем в ремзону, вдруг, не доходя до оружейки, чую запах браги, открываю, а там труба что творится. У фляги дно вырвало и все в браге: оружие, детали, стены, полы, а еще жара и духан распространился на всю ремзону. Офицеры приходят за оружием и понять не могут, что здесь творится, говорят:
– Ты что, брагой оружие мыл, что ли, все оружие липнет от сахара и брагой от него прет вовсю.
А я им рассказывать заколебался, что тут произошло. А полы и стены впитали эту канитель, и запах остался там навсегда. Прапор, конечно, сказал, что это его вина, но в оружейке нюхать и всем объяснять в чем тут дело, и почему автоматы и пулеметы в браге, пришлось мне.
С брагой всегда проблемы были, помню, как брагу прятали от офицеров, и чего только не выдумывали, а те в свою очередь шарили везде, где можно. За чарс не очень гоняли, а за брагу гоняли страшно, вот и приходилось выдумывать, куда бы ее затарить. Особенно агрессия обострялась накануне праздников и разных традиций, наподобие стодневки. Водилы умудрялись в топливном баке ставить, пока машина в парке или в ремзоне, и для этого специально готовили баки. Некоторые привязывали за проволоку канистры и опускали в бочки с водой или топливом. Летом проще, закопал где-нибудь, и все, а зимой надо выдумывать заначки. Я в оружейке прорубил под шкафом погребок, в него как раз влезал 20-тилитровый бутыль. У летучек (автомастерские) в комплекте были маленькие дистилляторы на 3-5 литров, а это отличный самогонный аппарат, так что по мере надобности можно было и самогон забацать, только хлопотное это дело, и в основном мы пили бражку.
В общем, служба в ремроте проходила размеренно, всего было понемногу, и продолжалась она, как я уже писал раннее, почти год. А потом я встретил старлея из пехоты, а он, оказывается, служил до Афгана в Казахстане на ракетном полигоне, как раз там, где я жил, и у него там осталась семья. Мы разговорились о том, о сем, сам он родом с Питера и его после училища направили служить в Казахстан. Прослужил он на полигоне пять лет, там же женился и хорошо знал моего дядьку, который служил на полигоне прапором. А потом написал рапорт, чтоб его направили в Афган, о причине я его не расспрашивал.
