Георгий послушно остановил машину на обочине Ленинского Проспекта, напротив светилась вывеска какого-то иностранного банка. Шумно, с большой скоростью проносились машины. Молодой человек начал копаться в кошельке.
— Вот, двести рублей, — протянул он две засаленные бумажки. — Спасибо.
— И вам спасибо, — сказал Георгий. — Хорошего вечера.
— Хорошего вечера, — приятным тонким голоском сказала девушка.
Молодой человек открыл дверь, согнулся и вышел из машины на улицу. Взял сумку девушки и аккуратно помог вылезти ей из машины, придерживая за локоть.
— До свидания, — сказала девушка и захлопнула дверь.
— До свидания, — сказал Георгий уже в пустой машине. — До свидания.
Дождь на улице усилился, Георгий включил дворники. Мерно и методично они начали стирать капли со стекла, размазывая дождь и не успевая за один взмах вытереть поверхность досуха. Георгий посмотрел вперед на дорогу и подумал, что дворники похожи на маятник часов. Вправо-влево, вправо-влево…
Молодой человек взял сумку девушки в одну руку, а другой обхватил ее за плечи, стараясь защитить от ветра и дождя. Девушка прижалась к молодому человеку и хотела побыстрее попасть домой, туда, где сухо и тепло.
Георгий завел мотор, аккуратно выехал на Ленинский проспект, влился в поток машин и окончательно решил поехать домой. Завтра новый день и необходимо выспаться.
Субботнее утро прервалось телефонным звонком. Телефон надрывался, пел голосом солиста британской группы и настойчиво ерзал по поверхности деревянной тумбочки.
— Але, дружище, здорово! Узнал? — прокричал бодрый мужской голос из трубки.
— Э-э, честно говоря, не узнал, — прошептал я. — А вы точно не ошиблись номером?
Спросонья всегда тяжело соображать, в субботу утром — особенно. Я попытался примерить голос на подходящих знакомых, но неудачно. Слишком грубый и веселый для Андрея, недостаточно высокий для Олега. Но определенно откуда-то знакомый.
— Да нет, ты же сам мне давал этот номер, я еще два раза тогда переспросил, — сказал незнакомый голос. — Вообщем, не буду дальше интриговать, это Ваня. Удивлен? Ты хоть помнишь меня?
— Блин, Ваня, конечно помню! Ты меня за кого принимаешь, как я тебя могу забыть? Судя по внезапному звонку, либо у тебя случилось что-то важное, либо ты в Москве.
— Да, на сей раз ты угадал, — важно сказал Ваня. — Вообщем, слушай внимательно — я только прилетел, днем у меня дела, а вечером уже обратно. Но я не хочу засиживаться в городе, боюсь пропустить рейс. Поэтому, если хочешь со мной увидеться, приезжай вечером в аэропорт. Посидим, поговорим, и потом ты меня посадишь. ОК? Там не слишком поздно самолет, вроде в одиннадцать двадцать.
Такое предложение слегка ошарашило. На вечер уже были планы недельной давности. Планы, которые крайне неудобно отменять. Но в таких случаях не отказываются.
— Хорошо, я обязательно буду, — согласился я. — Давай тогда договоримся к девяти в Домодедово. Продиктуй свой рейс. Я приеду в аэропорт и там уже созвонимся.
— Отлично, с удовольствием буду ждать тебя, дружище. — Он продиктовал номер самолета, время вылета и повесил трубку.
Я лежал в кровати и долго смотрел прищуренными глазами на телефон. Потом встал, с трудом попал в потертые тапочки и побрел в ванную. Говорят, что контрастный душ и чистка зубов — начало хорошего утра. Неправда. Начало хорошего утра — стакан апельсинового сока, яичница и свежий кофе. И полчаса без суеты.
После завтрака меня начала атаковать большая лохматая собака с холодным носом и длинным языком. Собака прыгала, просила свой завтрак и погулять. Перед таким напором тяжело устоять. Пришлось одеваться и идти на улицу.
На улице светило яркое солнце, только-только начала проступать весна. Талый снег и слякоть говорили о том, что уже совсем скоро все будет сухо и чисто. Собака самозабвенно бегала от одной помойки к другой, а я сел на лавочку, закурил и начал думать.
Я попытался вспомнить Ваню. Последний раз я видел его очень давно, наверное, лет семь назад. К тому времени я уже переехал в Москву, а он учился в Омске на курс младше. На таком расстоянии тяжело постоянно общаться, но по приезду домой на каникулы встреча с Ваней была обязательным пунктом. Мы много пили, много разговаривали и не думали о будущем. Я попытался заглянуть в воспоминания еще раньше, там всплывали в основном экстремальные моменты: неясные посиделки в грязных подъездах, спортивный лагерь и много курева в туалете, поездки за город на природу, длинные телефонные разговоры ни о чем. В основном школьная романтика.
Визг собаки вывел меня из ступора, пришлось разнимать его с дворовым псом, и меланхолический настрой моментально исчез. Мы догуляли и поднялись домой. Я сел работать за незавершенный годовой отчет и совершенно забыл о Ване. Поработав три часа, я оделся и поехал в город.
Москва в субботу, с солнцем и весной — хороший город. Немного народу в метро, мало машин, даже люди почти улыбаются. Я походил по магазинам, купил три пары носков и клетчатую рубашку. Вкусно пообедал в районе Арбата и сходил в кино. Просто погулял по московским улицам, поглазел на прохожих.
Ближе к восьми пришло время ехать в аэропорт. Я спустился в метро и с двумя пересадками добрался до Павелецкой. Купил билет на Аэроэкспресс, сел к окну в первом вагоне и попытался почитать. Неожиданно подсел какой-то мужчина, и я тут же пожалел, что не поставил сумку на соседнее сиденье. Я отнюдь не сноб, но идея личного пространства мне не чужда. Книжка сразу же перестала читаться, да еще любопытный сосед постоянно пытался засунуть в нее свой нос. В итоге я решил, что лучший выход из ситуации — немного вздремнуть.
Когда я проснулся, соседа уже не было. Судорожно проверив карманы и сумку, и убедившись, что все в порядке, вышел на перрон. Ваня уже ждет. Мы договорились встретиться около большой пиццерии на втором этаже. Мне опять стало немного не по себе. Не видел человека семь лет, а ведь за это время многое произошло. Не то, что больших и важных событий, а скорее мелочи, детали. Но из таких деталей и соткано время. Большие события нужны только для фотографий.
Я остановился перед входом в аэропорт, закурил, и решил собраться с мыслями. Обязательно нужно спросить, зачем он тогда решил остаться в Америке. Ведь многие ездили по этой программе, да, понятно, что там хорошо, удобно, благоустроено, но ведь все находили веские доводы вернуться домой. Сигарета подошла к концу, я подумал про свою жизнь и уверено шагнул в здание аэропорта.
Толпы встречающих и провожающих всегда подсыпают ностальгии в настроение. Вот яркий и красивый мальчик лет четырнадцати вылетел навстречу женщине в дорогой песцовой шубе. Вот красное и потное лицо с тяжелым чемоданом проходит регистрацию в Челябинск. Книжные лавки с непомерно высокими ценами и жутко неудобные металлические кафе. И очень высокий потолок. Я неуверенно поднялся на второй этаж. С легким страхом и дрожью дошел до пиццерии.
Ваню я узнал со спины. Широкие плечи, бежевая куртка и мешковатые джинсы. Он стал значительно больше. Даже больше чемодана, приютившегося около его ног. Я осторожно подошел и тронул его за плечо. Он обернулся. Он действительно изменился, но не очень сильно. Тонкие серебряные очки на широком скуластом лице выглядели насмешкой. Он набросился на меня:
— Здорово, дружище! Спасибо, что приехал. Я уже начал волноваться.
— Привет! — сказал я. — Что ты волновался? Я не мог не приехать. Не каждый день выдается шанс тебя увидеть. Давай присядем где-нибудь. Сколько у тебя есть времени?
— До окончания регистрации еще полтора часа, думаю, на пару пива хватит.
Мы нашли столик в пиццерии, поместили под ноги норовистый чемодан и встали в очередь.
— Ну что, давай рассказывай! Как там? Что там? Как у тебя дела? Чем занимаешься? — меня охватило торопливое волнение. Хотелось побыстрее глотнуть свежего пива, сесть поудобнее и слушать.
— Да подожди, сейчас возьмем, сядем и расскажу, что успею.
Мы взяли два разливных пива и по куску пиццы с пепперони. Сели за столик. Ваня хитро улыбался и оглядывался вокруг. Он начал:
— Ну что, не ожидал? Давненько не виделись. Много времени прошло. Long time no see как говорят в Америке. Кто первый будет рассказывать? Я в принципе про много слышал, что происходило, но хотелось бы в деталях.
Я начал рассказывать, а он сидел и очень внимательно слушал. Зеленые глаза поблескивали за стеклами очков. Рыжеватый жесткий ершик волос и эта блуждающая улыбка. На самом деле он ничуть не изменился. Просто повзрослел. И немного погрустнел. Я говорил без умолку почти полчаса, рассказал все обстоятельно и в деталях. Ваня изредка прерывал меня вопросами и комментариями. Наконец я не выдержал и спросил:
— Вань, а как дела у тебя? Ты давай не отмалчивайся, расскажи все по порядку.
