Попасть в волшебный муравейник, туда, где другие считают тебя писателем и радуются этому, оказалось много проще, чем я думала. В то время существовала настоящая богема — и впрямь обособленная от остального общества и совершенно на него непохожая, — и стоило в нее попасть, как ты становился ее частью.
На старом заводе, например, расположилась кофейня под названием "Посольство Богемы", там раз в неделю собирались поэты и читали вслух свои произведения. Как только я «напечаталась», меня тоже попросили «почитать». Такое «выступление» не имеет ничего общего с актерством. Для актера слова автора — экран, маскировка, но встать и произнести свои собственные — какая беззащитность! как легко попасть в идиотскую ситуацию! От одной мысли о слушателях мне становилось плохо. ("Чтение поэзии" быстро входило в обычай среди поэтов, и вскоре только этого от вас и ожидали. Не думала не гадала я тогда, что последующие десять лет буду мечтать попасть не на сцену, а за кулисы.)
Сборища в кафе во всех отношениях были замечательными. С одной стороны, собирался разношерстный народ, то есть в кафе встречались полные противоположности. Молодые и старые, женщины и мужчины, печатавшиеся и непечатавшиеся, маститые и неофиты, оголтелые социалисты и крайние формалисты, все рассаживались как придется за столы, накрытые клетчатой скатертью и с обязательной винной бутылкой в качестве подсвечника. С другой стороны… как бы это сказать? Меня не оставляло чувство, что здесь есть и не очень хорошие люди, даже среди тех, кто публиковался, даже среди самых уважаемых. Одни подчас бывали просто неподражаемы, но длилось это недолго, другие каждый раз читали то же самое, третьи были неисправимыми маньеристами, четвертые приходили сюда в поисках любовных приключений. Неужели принадлежность к кишащему поэтическому муравейнику сама по себе ничего не гарантировала? Что же тогда есть истинное Признание? Как узнать, оценили ли тебя и какова эта оценка? Ведь многие здесь обманывались насчет своих талантов, может, обманывалась и я? И если задуматься, кто же «настоящие»? Кто это определяет, какой лакмусовой бумажкой пользуется?
Остановлюсь здесь на воспоминаниях о 1961-м (тогда мне исполнился двадцать один год и я как раз начала кусать локти: осознала, куда угодила) и вернусь к литературе как виду творчества и к писателю как наследнику и хранителю всех общественных упований на искусство в целом и на писательство в частности.
В отличие от всех других искусств, писательство обладает неким особым свойством — оно очень демократично и как средство выражения всем доступно. В одной назойливой газетной рекламе говорится: "Все в писатели! Опыта или специального образования не требуется". Некий уличный плут у Элмора Леонарда[13] однажды выразился так:
Спрашиваешь… как я пишу? Так и пишу, приятель, сначала одно слово, потом следующее, друг за дружкой, как на ум приходят… Тебя ж учили в школе письму? Надеюсь, учили. Хватаешь мысль и — на бумагу. А потом просишь кого-нибудь, чтобы за тебя запятые и прочую муть расставил… Он и ставит, вот и все.
Чтобы быть оперным певцом, нужен не только голос, но и долгие годы учебы; композитору нужен слух, танцору — гибкое тело; для игры на сцене надо вызубрить текст и так далее. В последнее время считается, что рисовать так же легко, как и писать, и когда слышишь: "У моего четырехлетнего сына получилось бы лучше", чувствуешь, как в людях просыпается зависть и презрение, они и правда думают, что художник, на чью картину они смотрят, либо бездарен, либо везунчик и ловкач и им подсунули подделку. Такое обычно происходит, когда зритель не выделяет художника из толпы — не может распознавать его дар или уникальную способность.
Что касается литературы, то многие считают, будто носят в себе великую книгу, которую обязательно напишут, как только появится время. Доля истины тут есть — ведь каждый обладает опытом, который может быть интересен другим. И все же это еще не значит "быть писателем".
Приведем другое, более мрачное сравнение: любой может выкопать на кладбище яму, но могильщиком от этого не станет. У могильщика гораздо больше выносливости и упорства. И род его деятельности глубоко символичен. Если вы могильщик, то вы не просто копаете. Вы несете на своих плечах огромный груз — мысли других людей, их страхи, фантазии, мечтания и суеверия. Вы выступаете от лица всех смертных, хотите вы того или нет. То же самое верно и для любой другой общественной роли, в том числе и для Писателя с заглавной буквы. Но ее значение, ее эмоциональное и символическое наполнение со временем меняется — как и у всех остальных ролей.
Название этой статьи было взято из сборника коротких рассказов Элис Манро. В Канаде книга вышла в 1978 году под названием "Кем ты себя воображаешь?", британские издатели сменили название на "Роуз и Фло", а американские — на "Нищая дева". По-видимому, издатели обеих стран решили, что название покажется публике туманным, но канадский читатель все прекрасно понимал, особенно тот, у кого были хоть мало-мальские художественные задатки.
Сама книга — "роман воспитания": о молодежи и образовании, о старшекласснице по имени Роуз, которая становится актрисой второго плана. Она живет в маленьком городке и как-то раз на уроке английского языка получает, наравне со всеми остальными, задание: переписать и выучить стихотворение. Роуз талантлива и может тут же прочесть его наизусть, ей не надо его переписывать. "Чего же она (Роуз) ждет? — спрашивает Манро. — Что люди восхитятся, захлопают и зауважают ее?" Да, именно этого она и ждет, но получается совсем иначе. Учительница решает, что девушка рисуется, и отчасти права. Она говорит Роуз:
— Может, ты и знаешь стихотворение, но это еще не дает тебе права не делать того, что задано. Садись и перепиши стихотворение в тетрадь. Будешь писать каждую строчку по три раза. Если не успеешь, останешься после занятий.
Роуз кончает только после четырех и, когда сдает переписанное стихотворение, учительница говорит:
— Нельзя считать себя лучше других лишь потому, что ты быстро запоминаешь стихи. Кем ты себя воображаешь?
Другими словами, Роуз не стоит надеяться, будто она вырвется из стада только потому, что у нее есть крупица таланта, пусть и крохотная, но отличающая ее от остальных. В общем — вместо «актриса» читай «писатель»; вместо "запомнить стихотворение" читай "написать рассказ". На протяжении двух сотен лет все западные писатели, особенно те, что жили в маленьких провинциальных городах, сталкивались с такими учительницами, как у Манро. И конечно, постоянно задавались и задаются теми же вопросами, что и Ники в романе "Женщина в песках": правда ли, что писатель, который дерзает считать себя не газетным борзописцем, не поставщиком массовой литературы, а художником, отличается от других людей, и если да, то чем?
Здесь и далее роман Кобо Абэ "Женщина в песках" цитируется в переводе В. Гривнина. (Здесь и далее — прим. перев.)
Амелия Эрхарт (1897–1937) — американская летчица 30-х годов, поставила несколько мировых рекордов.
Нэнси Дрю — персонаж писательницы Милдред Вирт, скрывавшейся под псевдонимом Кэролайн Кин. Первая книга "Тайна старинных часов" появилась в 1929 г. и явилась началом серии о приключениях девушки-детектива.
Б. Травен (наст. фамилия Торсван; 1890 (?) — 1969) — немецкий писатель, скрывал свое имя и происхождение.
Авраам Моисей Кляйн (1909–1972) — канадский поэт еврейского происхождения, родился на Украине, умер в Монреале.
Перевод А. Олейникова.
Эйн Рэнд (наст. имя Алиса Розенбаум; 1905–1982) — писательница, публицист, философ, эмигрировала из России после революции и стала в Америке ярым защитником системы капитализма, пользовалась огромной популярностью у молодежи.
Кристофер Ишервуд (1904–1986) — английский писатель; жил в Берлине, впоследствии — в Калифорнии.
Флэнн О'Брайан (наст. имя Брайан О'Нолан; 1911–1966) — ирландский новеллист и сатирик.
Сирил Вернон Коннолли (1903–1974) — английский критик и писатель. "Безутешный у могилы" (1944) состоит из цитат и мыслей, которые автор записывал в блокнот в течение военных лет; книга носит то же название, что и старинная английская баллада о юноше, оплакивающем свою любимую на кладбище.
Питер Селлерс (полн. имя Ричард Генри Питер Селлерс; 1925–1980) — английский комик, прославившийся серией передач на Би-би-си.
