– Я тебя убью, когда-нибудь ублюдок, – прошипел крепыш. – Вот только сорви мне запись! Вот только спой плохо. Столько денег вложил, ребят из оркестра подогнал, а ты с утра на кочерге?..
– Только пиво, Василич! Мамой клянусь! Я осознаю ответственность момента… – звучно икнув, принялся врать Алеша. – Тут это, Василич, дело одно, – он оглянулся на меня, взял своего продюсера под локоток и повел к окну.
Я напряг слух, и уловил, как Алеша рассказывает, что «должен парню сотку» и просит «небольшой аванс». Но в ответ «мясистый» Василич только дернул локтем и взбеленился.
– Какие деньги?!! Ты спой сначала! И так уже должен сколько? Ни копейки не получишь, пока запись не завершим, как следует.
И он отошел в сторону, всем своим видом давая понять, что разговор закончен.
Ловить здесь было больше нечего, а каждая секунда промедления, жгла огнем, поэтому я начал потихоньку двигаться в сторону прихожей. Надо было срочно драпать отсюда. Но тут Алеша, некстати, задержал меня под локоток и сконфуженно забормотал.
– Ты погоди, дружище. Теперь он деньги отдаст только когда спою. Задолжал я этому кровопийце. Но можно попробовать к обеду уломать его. Тогда уже половина записи будет готова, и я его уломаю. Так, что давай – с нами поедешь…
– Куда с нами?! – резко возразила Ева Томашевская. Она дожидалась в прихожей и услышала последние слова Алеши. – Ты совсем сдурел? Запись тайная, квартира конспиративная, а он туда же – зрителей захотел, массовки…
– А я не могу петь, когда никто не слушает! – подчеркнуто капризным голосом заявил Алеша Козырный. – В стенку на обои, что ли смотреть и петь?..
– Ладно, бери своего кредитора, – смилостивился Василич. – Пригодится нам за водкой бегать… – и подмигнул мне вполне дружелюбно, прихватив и букет. – Кстати, вы не в курсе, почему столько ментов в вестибюле? Документы проверяют. Вроде какого-то угонщика ловят? – направляясь к выходу, бросил Василич.
Я замер, отлично понимая, какого угонщика пытаются поймать в вестибюле. А потом облава – пойдут проверять номер за номером…
– Ты не слушай их, Сережа, езжай, куда собирался. Тебе с нами делать нечего, – продолжала возражать Ева. – Нам бы Василич, как-нибудь незаметно отсюда выскользнуть? А то документов у Алешки, как обычно не водится, проскочим, через какой-нибудь задний проход? У тебя же тут вся администрация в друзьях…
Она слишком настойчиво старалась показать, что я для нее ничего не значу. Якобы, забыла, как, этой ночью, изгибась в судорогах оргазма, царапала мне спину… А потом, закурив, еще цинично пошутила: «До чего скользкий инструмент!…» А может, Ева просто опасалась, как бы я не намекнул Алеше про ее ночную измену? Но она не учла некоторых особенностей моего характера. Стараясь «срубить меня с хвоста», она только разбередила мое упрямство, которое в таких случаях подмывает поступить наперекор. К тому же не оставалось другого способа проскочить незамеченным мимо ментов, устроивших рейд в гостинице, кроме как в кампании с ушлым Василичем. Одному спуститься в холл гостиницы было то же самое, что явиться в милицейский участок, оформлять явку с повинной. Единственный шанс смыться отсюда появлялся только через какой-нибудь боковой выход.
– Ладно, поехали, – ухватился я за этот шанс немедленно.
И если совсем честно – меня уже грызло любопытство, что за такая тайная запись? И что там за студия? Любопытство подкрепляло и необходимость, и досаду. Меня уже понесла река моей будущей судьбы. Но, удаляясь по ковровой дорожке вдоль широкого гостиничного коридора вместе с новой странной компанией – я еще не подозревал об этом.
Такси дожидалось нас. Счетчик в машине успел натикать больше пяти рублей. Половину пространства на вместительном заднем сиденье «Волги» занимала гитара. Она была не желтого цвета, как я привык, а какого-то темно-вишневого с чернотой. Я таких никогда не видел.
– «Сандер Стратакастер»! – расплылся в блаженной улыбке Алеша. Он юркнул на заднее сиденье и принялся обнимать и нежно ласкать гитару, словно ее широкие деки были бедрами роскошной женщины-вамп. – Василич, ты сберег!.. – он обернулся к продюсеру и я с удивлением обнаружил настоящие слезы на глазах странного певца.
– Ну, а как же! – пробормотал довольный, и даже немного смутившийся Василич, располагаясь на переднем сиденье.
И тут меня окликнули. Медленно оборачиваясь, я уже знал, что попался. Все-таки «Волга» стояла на виду, хоть и у бокового входа.
Ко мне спешил Валет. А в отдалении стоял, искоса поглядывая, тот самый вчерашний тип – инструктор обкома, владелец «Жигулей». А рядом с ним, молча, курил еще один мужчина, штатская одежда которого была не способна скрыть милицейскую выправку.
– Ну, ты наворотил дел! – выдохнул Валет. – Ты же новую машину помял! Еще и пьяным ездил! Без прав! Ты никого не сбил?.. Теперь тебя точно посадят!..
– Ну, а ты-то, что суетишься? Сдал меня все-таки, не удержал язык за зубами? – зло буркнул я в ответ, не представляя, что теперь делать.
– Да я тебя спасаю! – возмутился Валет. – Мне деваться было некуда. Слушай – если ему компенсировать нормально: моральный и материальный ущерб – я может и смогу договориться, чтобы он забрал заявление. Только быстро решай! Стоить будет две тысячи, успеешь срочно собрать?
Прозвучавшая сумма придавила меня к земле. В бескорыстное посредничество Валета поверить мог только идиот. Но какие бы свои интересы он не маскировал за дружеской улыбкой, приходилось признать – только Валет мог мне сейчас помочь «отмазаться» от тюрьмы. Не он же меня усаживал вчера за руль «Жигулей»? Расхлебывать предстояло все самому.
– Молодой человек, так ты с нами едешь или нет? – нетерпеливо окликнул меня Василич.
И его окрик только подстегнул мое главное желание – прямо сейчас уехать от проклятой гостиницы свободным, в такси, а не в наручниках.
– Я соберу деньги! Не знаю как – но соберу. Только дайте немного времени, – попросил я.
– К пяти часам мы к тебе домой приедем. Только не вздумай его обмануть. Чтобы все деньги были. Иначе сядешь! – поставил меня перед фактом Валет, и заторопился с отчетом к своему «старшему товарищу».
Когда я втискивался на заднее сиденье «Волги», гриф роскошной гитары, занимавшей там все оставшееся свободное пространство, неприятно боднул меня в висок. А когда такси резко рванулось с места, я стукнулся о гитару второй раз.
– Дорогая гитара? – потихоньку спросил я Еву, стиснутую между нами, на заднем сиденье. С этой минуты меня начало интересовать все вокруг, что стоит денег.
– Кто бы знал? – недовольно отозвалась она, пытаясь сесть посвободнее. – Эту гитару какой-то умелец сделал у нас в Питере. А какая у самоделки может быть цена? Звук у нее и, правда, хороший, чистый. Единственное имущество, которое имеется у нашей звезды, – съязвила Томашевская. – Как до сих пор еще не пропил – я удивляюсь? Наверное, все-таки не дорого стоит…
– Она всегда ко мне возвращается, – певец все еще стискивал инструмент в любовных объятиях, прижавшись к деке небритой щекой.
– А что значит «Сандер Стратакастер»? – недоумевал я.
– Все это голый понт! – фыркнула Томашевская. – Услышал где-то, что у Джимми Хендрикса или Мика Джаггера все знают, как гитары называются. Вот и наш младенец себе выдумал игрушку…
«Волга» мчалась по утреннему, летнему, полупустому Питеру. Мы быстро проехали весь Невский, почти свободный от машин в этот час и направлялись куда-то на новую окраину города. Я лихорадочно пытался изобрести способ, как срочно достать много денег. Но ничего не приходило в голову. На встречу с Асланбеком я уже опоздал, так что этот вариант отпадал, по крайней мере – сегодня. Но даже при удачном стечении обстоятельств, сразу две тысячи там было не взять.
Пьяного Алешу быстро укачало, он сомлел и хватал воздух открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег.
– Приоткройте там окно. Чтобы нашего солиста ветерком обдувало, надо ему трезветь, – распорядился Василич, обернувшись с переднего сиденья. – Хочешь, Алеша, настроение тебе подниму?..
И, не дожидаясь ответа, он попросил водителя такси.
– Федор, включи, пожалуйста!
Молчаливый водитель, пошарил одной рукой у себя под креслом и извлек оттуда пропыленную магнитофонную кассету с ободранными наклейками. Не отрывая взгляда от дороги, он втиснул кассету в портативный магнитофончик «Весна», зажатый между передними сиденьями, и нажал клавишу.
– Стоял я раз на стреме! Держался за карман! Как вдруг ко мне подходит не знакомый уркаган… – Из магнитофона раздался искаженный помехами, и приглушенный многочисленными перезаписями, но вполне узнаваемый голос Алеши. А затем в ритме танго вступила пронзительная скрипочка.
В зеркальце заднего вида, я наблюдал, как водитель улыбается, и, скосив глаза, рассматривает – какое впечатление произвел сюрприз на певца.
