Хороший вопрос. Я задавал его себе тысячу раз за последние несколько часов. Мне бы хотелось ответить что-то вроде «До дня рождения Мэтта у меня есть еще часа три, так что можем воспользоваться ими и завалиться в постель». Но в реальной жизни Маккаллен за весь день не подала ни одного повода полагать, что согласится на такой вариант. Поэтому я предлагаю что-то более двусмысленное:
— Можно раздавить бутылочку вина… Она улыбается:
— Нет, не в смысле теперь — «сейчас». Я имела в виду, что теперь с картиной. Она ведь еще не закончена? Значит, мне нужно будет еще позировать, так?
— Ну да, конечно, само собой, — быстро, будто я сразу догадался, о чем она. — Да. Еще пара сеансов, и будет готово. Если, конечно, ты сможешь их выдержать.
— Легко. Мне даже понравилось. Не считая боли в мышцах и суставах, — говорит она, массируя плечо.
— Тебе не было скучно?
— Нет, с тобой весело. Ты, наверное, к этому привык — развлекать людей, пока они позируют тебе.
Уже лучше, дело продвигается. Я ей нравлюсь.
— Да, наверное, — соглашаюсь я. — А вино? У меня в холодильнике есть бутылка, если тебе это интересно….
Несколько секунд она обдумывает мое предложение, потом говорит:
— Нет, я лучше пойду. Сегодня вечером со свекровью встречаюсь.
У меня все внутри обрывается.
— Со свекровью? Разве ты…
Она смеется и откидывает волосы с лица.
— Замужем? Господи, нет, конечно! Она мне не настоящая свекровь, просто мать моего парня. У нее сегодня день рождения.
Парня… Как же я не подумал об этом. Поверить не могу, что до этого она ни разу его не упомянула.
— Я не знал, что у тебя есть парень. — В моем голосе ясно угадывается разочарование. Я пытаюсь сделать вид, что просто продолжаю светскую беседу. — И давно вы вместе?
— Три года.
— Значит, все серьезно?
— Вроде бы.
В ее голосе слышится легкая неуверенность. Этого достаточно, чтобы я продолжил свои расспросы:
— Извини, что спрашиваю, но он не против, что ты позируешь мне в обнаженном виде?
— Если бы знал, был бы против.
— Понятно.
Мы оба улыбаемся.
— Но у него нет повода для беспокойства. Между нами же ничего такого нет. Я ему не изменяю. Ничего криминального.
— Тогда почему ты ему об этом не сказала?
— Потому что он начал бы ревновать, забеспокоился. Чего зря его расстраивать.
— Ты его любишь?
— Да, — говорит она, выходя из комнаты, чтобы одеться. — Очень.
Так, значит, традиционный сценарий совращения отпадает. Больше похоже на чтение рукописи с конца. Объект моей страсти из обнаженного состояния перешел в одетое и теперь собирается уходить. Более того, объект только что сообщил, что уже три года встречается с мужчиной, которого любит. Даже очень любит.
Вполне достаточно, чтобы охладить пыл большинства страстных воздыхателей, но только не мой! Я концентрируюсь на маленькой искре надежды посреди бескрайней мглы: она готова обмануть своего любимого, чтобы побыть со мной. И обман повторится на следующей неделе. Конечно, если говорить о значительности этого факта, то он бросается в глаза не больше кивка в толпе прохожих. Но он дает мне надежду. Вывод: отказ выпить со мной вина, чтобы не опоздать на день рождения свекрови, говорит не в мою пользу. Но на будущей неделе все может быть по-другому…
Что касается самолюбия, случались и не такие поражения.
* * *
Чистосердечное признание No 2:ДевственностьМесто действия: дом родителей Мэри Райнер.
Время действия: 6 часов вечера, 15 мая 1988 года.
Мэри. У тебя есть? Я. Да.
Мэри. Так ты собираешься его надевать или как?
Я. Да, конечно.
Мэри. Смешной он какой-то.
Я. С ароматом карри.
Мэри. Какая гадость!
Я. Знаю, извини.
Мэри. Господи, ну и вонь от него!
Я. Я же извинился.
Мэри. А другого у тебя нет?
Я. Нет, в автомате были только такие.
Мэри. Ладно, надевай.
Я. Сейчас.
Мэри. Ты куда?
Я. В туалет.
Мэри. Зачем?
Я. Не волнуйся, я быстро.
Мэри. Теперь все нормально?
Я. Да.
Мэри. Тогда иди сюда.
Я. Иду.
Мэри. Ой.
Я. Извини.
Мэри. Давай я тебе помогу.
Я. Спасибо.
Мэри. Ты ведь в первый раз, да?
Я. Да ты что, я уж сто раз это делал.
Мэри. Врунишка.
Я. И вовсе нет.
Мэри. Сюда, так лучше.
Я. Туда?
Мэри. Да, туда…
Описание акта в реальном времени: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двад…
Мэри. Это что, все?
Я. Да. Ну, как я?
Мэри. Дерьмово.
С Мэри Райнер у меня все случилось очень по-быстрому, что и неудивительно. Конечно, дольше девятнадцати с половиной секунд… но не намного. Я переночевал у нее дома, и утром мы снова занялись сексом. На этот раз я продержался дольше — одна реклама кока-колы и еще три песни. Хотя, строго говоря, как я потом рассказывал Мэтту, нужно считать не три, а шесть песен, потому что второй была «Богемская рапсодия». Даже Мэри вынуждена была признать, что под ее чутким руководством за двадцать четыре часа я поднялся с «дерьмово» до «нормально». Будущее казалось светлым. Я был доволен. Моя миссия практически удалась. Мы вышли из ее дома до обеда, я потискал ее у станции метро «Илинг Бродвей», а потом уехал в Бристоль. После той ночи я ей звонил, один раз, но она мне так и не перезвонила. И больше я о ней ничего не слышал.
Ради сохранения приятных воспоминаний мне бы хотелось думать, что виной нашей разлуки были непреодолимые обстоятельства: она жила в Лондоне, я — в Бристоле, денег на постоянные поездки друг к другу у нас не было, и мы были слишком заняты учебой, пытаясь закончить школу с отличием. Но все обстояло не так. Дело в том, что до этого у меня секса не было вовсе, а у Мэри был секс и получше нашего. У каждого из нас имелись свои причины не продолжать эти отношения. Мэри не хотелось довольствоваться «дерьмовым» или даже «нормальным» сексом. А я, вступивший в новый прекрасный мир половых отношений, сумев сделать это с одной девушкой(дважды), хотел попробовать и с другими девушками (причем чем больше, тем лучше).
Что касается моей поездки, она была нелегкой, но мучения того стоили. После той ночи в Лондоне все изменилось. Я вернулся в Бристоль уверенным в себе. Закрывшись в кухне, сразу позвонил Мэтту. Я рассказал ему все до мельчайших подробностей, а потом он уговорил меня рассказать все еще раз. Я пытался придать голосу безразличие, но смаковал каждую деталь.
В понедельник Мэтт пошел провожать Лору Райли, девушку из его класса, которая ему уже несколько месяцев нравилась, но он ни разу не смог сказать ей об этом. Он провожал ее домой после школы и поцеловал у автобусной остановки. После чего пригласил на свидание. Двумя неделями позже его родители уехали отдыхать на выходные и Мэтт с Лорой лишились девственности на первом ярусе двухэтажной кровати, где Мэтт спал с семи лет.
То, что Мэтт лишился девственности вскоре после меня, могло быть и совпадением, но я в этом сомневаюсь. Больше похоже на соперничество. Мы были друзьями, но всегда словно соревновались друг с другом. В постпубертатный период и до моей встречи с Мэри наши с Мэттом разговоры на семьдесят процентов состояли из рассуждений о сексе. Как найти подходящую девушку? И как это произойдет? Как только у меня появились ответы на оба этих вопроса, равновесие в нашей дружбе нарушилось. Моя сторона перевешивала — я был уже опытным мужчиной, а Мэтт все еще оставался мальчиком. У Мэтта был только один способ вернуть весы в исходное положение и сравнять счет — отдаться какой-нибудь девчонке.
Так он и поступил. Отдался Лоре Райли. На своей детской двухъярусной кровати.
* * *
Разумеется, этим дело не кончилось. Я познакомился с другой девушкой, и моя чаша снова перевесила. Он бросил Лору Райли и выровнял счет. Думаю, с тех самых пор мы не переставали соперничать друг с другом, за исключением пятнадцати месяцев, когда он встречался с Пенни Браун, которые — совершенно случайно — совпали с пятнадцатью месяцами моих отношений с Зоей. И скорее всего, сегодня вечером в баре «Бар-кинг», который Мэтт выбрал для своей вечеринки, все будет точно так же. Мы оба холосты. Оба в поисках партнерши. И хотя доказывать друг другу нам уже нечего и уже неважно, кто и что успел сделать первым, мы все равно будем стараться увеличить счет, хотя бы из спортивного интереса. Связь на одну ночь. Без последствий. Просто еще одно очко в твою пользу. Невинное развлечение.
