Клим быстро, чтобы не передумать в последний момент, набрал по мобильному Трухина, отдал ему распоряжения на ближайшее время и заказал служебную машину. Он не любил поезда, поэтому по возможности всегда отдавал предпочтение скоростным трассам с изменчивой чередой пейзажей за окном автомобиля.
* * *
– Вот это сюрприз! – радостно пробасил на следующий день Маркиросян, заключая Клима в крепкие дружеские объятия. – Вот уж не ожидал – так не ожидал! Значит, все-таки выкроил свое драгоценное время?
Тенгиз Маркиросян – генеральный директор Севастопольской строительной компании, которую с «Викторией» связывали долгие партнерские отношения, принял Клима с характерным восточным гостеприимством, и его рабочий кабинет по мановению руки тут же превратился в волшебную скатерть-самобранку, уставленную дорогими напитками и хорошей закуской.
– Это для меня стало сюрпризом твое неожиданное эсэмэс-сообщение, – улыбаясь, сказал Клим.
– Какое еще эсэмэс? – Маркиросян удивленно округлил густые орлиные брови. – Ты что, дорогой, я не любитель этих детских игрушек – телефон предназначен для того, чтобы по нему звонить, а не письма писать! А вот ты куда пропал? Накануне я долго пытался до тебя дозвониться – и безрезультатно: в офисе тебя нет, мобильный не отвечает. Я просил передать, чтобы ты мне срочно, немедленно перезвонил. Кстати… – Тенгиз так и замер с открытой бутылкой «Хеннесси» в руке. – Раз ты мне так и не перезвонил, то как ты узнал, что мы сегодня открываемся?
– Я же тебе говорю – мне эсэмэска пришла, – с не меньшим удивлением ответил Клим, открывая в своем телефоне список полученных сообщений. – Я, конечно, заработался, но из ума еще пока не выжил. Сейчас найду… Где-то здесь было…
Он лихорадочно терзал мобильный, но, кроме навязчивой рекламной информации оператора связи и гневных обвинений обиженной Наночки, других сообщений не было.
– Ты будешь смеяться, но мой «вещдок» как в воду канул… – сконфуженно пробормотал Клим.
– Да оставь ты в покое телефон! – энергично прогудел Маркиросян, протягивая наполненную рюмку. – Неважно, какой такой «барабашка» тебе это письмо настрочил! Главное – что ты здесь и будешь отдыхать по полной программе, пока полностью не проветришь свои воспаленные мозги.
– А что, видно? – настороженно спросил Клим, испытующе глядя на товарища.
– Ты имеешь в виду свои мозги? – громко расхохотался Тенгиз. – Так они у тебя всегда были видными – с их помощью даже наш «Олимп» на свет появился! А вот устал ты, похоже, конкретно – иначе бы точно не приехал. Ну давай, начинай расслабляться и радоваться жизни. Значит, план такой: в шесть вечера торжественная часть, потом – большой сабантуй в честь открытия комплекса, а на завтра у нас намечено грандиозное катание на яхтах, так что ты вовремя, как никогда. Будет все, как ты любишь: море водки, устриц и красавиц!
– Сегодня я полностью в твоем распоряжении, – снова заулыбался Клим, сдаваясь в плен здоровой энергии жизнелюбивого Маркиросяна. – А вот завтра – извини. В последнее время устрицы и красавицы вызывают у меня изжогу, поэтому хочу прошвырнуться по другому, более безопасному маршруту.
– Значит, будем тебя лечить! – изрек Маркиросян и подытожил: – Э-э-э, дорогой, совсем плох стал… Ну как на такое может быть изжога? Или у тебя как с тем стаканом воды, который бывает и наполовину полным, и наполовину пустым – в зависимости от личного мироощущения…
– Ладно, ладно, великий мудрец! – засмеялся Клим. – Просто бывают случаи, когда заключенный узник вдруг начинает видеть не привычные тюремные решетки, а звезды, проступающие через них. Так вот, я хочу посмотреть на звезды.
* * *
Голова трещала, как раскаленный пивной котел. «Видно, активные и шумные мероприятия для меня уже точно остались позади», – грустно отметил про себя Клим, проснувшись в стерильно-чистом и пахнущем новизной гостиничном номере «Олимпа».
Презентация комплекса растянулась до рассвета, и теперь ему больше всего хотелось получить изрядную порцию свежего воздуха и просто послушать тишину. Он неторопливо собрался и вызвал Ильича – своего неизменного водителя, сопровождавшего его во всех командировках.
Слегка помятый после продолжительного банкета водитель не выразил особого восторга от перспективы дальней поездки, тем более солнце спряталось за свинцовые тучи и в воздухе повисло напряженное ожидание дождя.
– Это моя старая идея-фикс, поэтому – без вариантов, – отрезал Клим, усаживаясь в машину. Сколько раз, бывая в Севастополе, он откладывал эту поездку в долгий ящик, в глубине души тайно мечтая о том, что однажды – без спешки и гонки – он вернется туда, где много лет назад ощутил потрясающее чувство гармонии и покоя. Наконец это время настало – вот так совсем неожиданно…
С давних пор Клим коллекционировал наиболее яркие картинки своей жизни и бережно их складывал в сокровенную шкатулку памяти. Бриллиантом этой коллекции он считал мыс Фиолент – один из самых неповторимых уголков Крыма, расположенный на Гераклейском полуострове в 15 километрах от центра Севастополя.
Ему оказалось достаточно одного раза, чтобы на всю жизнь влюбиться в этот дикий, скалистый берег, хрустально-чистое море Яшмового пляжа. Клим до сих пор не мог забыть то острое ощущение восторга, которое он, 17-летний мальчишка, испытал, стоя на вершине горы и созерцая неземную красоту волшебного царства первозданной природы. Захватывало дух от величия скал почти стометровой высоты, громоздившихся над лазурным морем, хаоса серых валунов и белого песчаного дна с раскиданными по нему камнями, покрытыми причудливыми морскими водорослями. Это было действительно фантастическое зрелище!
Тогда его особенно впечатлили островерхий утес самого мыса Фиолент, огромный грот Дианы и старинный Георгиевский монастырь, расположенный прямо на кромке обрыва. Колоссальная энергетика этого места, тишина и благодатное спокойствие манили какой-то великой тайной, разгадать которую он так и не успел.
– Мы все склонны идеализировать и преувеличивать отдельные наши воспоминания родом из детства и юности, – изрек мудрый Ильич по дороге на Фиолент. – А потом, когда вырастаем и снова возвращаемся туда, где «деревья были большими», то оказывается, что все гораздо проще и примитивнее, чем когда-то казалось. В свое время я тоже лелеял старую мечту и очень хотел снова увидеть известную аллею пальм в Ялте, которая сохранилась в моих детских воспоминаниях как просторная дорога в бесконечность, окруженная исполинскими деревьями экзотической красоты. И что вы думаете? Когда я опять туда попал, уже взрослым и семейным человеком, то никак не мог понять, почему от этих самых обыкновенных, скудных и жиденьких пальм приходят в такой дикий восторг мои дети. Что они видят такого, чего я уже не могу разглядеть в этой жизни? Вот так, все проходит… – вздохнул водитель, останавливая машину возле скалистого утеса на подъезде к Фиоленту. – Да-а-а, а здесь действительно красота неописуемая!
– Как же иначе, Ильич, можно на это реагировать?! – восторженно воскликнул Клим, раскрывая объятия своему сокровенному желанию, наконец воплощенному в реальность. – Фиолент все тот же, просто я стал другим… Слушай, мне нужно побыть одному. Хотя бы несколько часов. Я так давно этого хотел!
Клим отпустил водителя, договорившись, что потом позвонит ему на мобильный.
Он подошел к самому краю обрыва и набрал полные легкие пьянящего эфира. Прозрачный осенний воздух был пропитан запахом моря, увядающих трав и тихой грусти, сотканной из незримых аккордов светлой, романтической мелодии. С высоты мыс Фиолент напоминал огромный живой организм, жизнь в котором пульсировала в согласии с невидимыми ритмами планеты. Медленно и тихо дышали большие скалистые горы, уходящие далеко за горизонт, что-то шептали заросли кустарников и деревьев, им вторило море…
Безотчетно повинуясь какому-то природному инстинкту, Клим вытянул вверх руки и замер, закрыв глаза. Он предоставил полную свободу энергии земли и неба путешествовать по его телу. Через несколько минут он почувствовал, как, подобно пустому и высохшему сосуду, наполняется целительной и всемогущей силой. Она невидимым ключом била из недр земли, проходила по ногам, струилась по позвоночнику и достигала своей высшей точки где-то на затылке, растекаясь приятной волной кругооборота опять по всему телу.
– Как хорошо! – Клим блаженно потянулся и открыл глаза. Только что память тела автоматически воспроизвела одну из забытых техник, которую он практиковал много лет назад, когда в азарте юношеского максимализма упорно пытался разгадать вечный философский вопрос Смысла Жизни.
«Ответ так и не нашелся, да и смысла уже нет, – с сожалением подумал Клим. – Обидно… Я скоро навсегда уйду, так и не узнав, зачем я вообще приходил на эту землю. Природа сама подсказывает, что смысл заключается в чем-то большем, наверняка гораздо большем, чем вся эта наша ежедневная мышиная возня под названием «Борьба за выживание». Никакого успокоения и ни малейшего самоудовлетворения от того, что останется после меня. Да и оставаться особо нечему… Громкое имя стабильной и успешной компании… Это круто! Хотя иногда кажется, что «Виктория» капля за каплей выпила из меня все жизненные соки, вытянула всю энергию и полностью подчинила своей власти. Взаимовыгодный бартерный обмен: я – ей, а она – мне. Я ей отдал самого себя – со всеми своими потрохами и с душой в придачу, а она мне щедро отплатила золотой монетой блестящей карьеры, громкого имени и круглого счета в банке».
