МАЛЫШ: Да не бойся (смеется):, не убьем. А ты молодец, умная – сразу придумала причину, чтоб тебя не убивать.
ГИРЯ: Кричать не будешь?
ПРОСТИТУТКА: Нет.
ГИРЯ: Вставай.
Шустрый отпускает ногу проститутки и встает. Та возится на матрасе, смотрит на свою ногу, пытается поставить ступню на пол, вскрикивает от боли. Ноги и руки у нее трясутся, она очень бледная.
ШУСТРЫЙ (протягивает руку): Давай помогу.
Проститутка берет его за руку, встает и пробует наступить на ногу. После чего вскрикивает от боли и валится на матрас.
Все смеются.
СОПЛЯ (Малышу): Я выиграл.
МАЛЫШ: С каких делов?
СОПЛЯ: Ну я сказал, что с десяти раз по пятке, и ходить не сможет.
МАЛЫШ: Так я дал двадцать.
СОПЛЯ: Ну так десять лишних, она б и с десяти не ходила б.
МАЛЫШ: Я такие захера забыл уже, ты мне не пропихивай. Гиря выиграл.
ГИРЯ: Двадцать – самое то.
Проститутка слушает этот разговор, смотрит на деньги, которые Малыш передает Гире, и неожиданно начинает плакать навзрыд, уткнувшись лицом в матрас.
* * *
Вечер. Частный дом, двухэтажный, но не роскошный, такие строят в богатых селах – крепкие и примитивные, с минимумом отделки. На окнах решетки, входная дверь металлическая.
В большой комнате возле телевизора сидят двое. Это молодые люди, лет 23-25-ти, один нерусский, скорее всего татарин, второй типичный русак, они атлеты, но весьма запущенные – неопрятные, лица нездорового цвета, исхудавшие – наркоманы.
На столе лежит набор наркомана – одноразовые шприцы, которые используются многоразово, ложки, зажигалка, резиновый жгут, порезанный лимон и т. п., лежит и маленький пакетик, две – три четверти героина. Наркоманы ищут друг на друге вены, они голые по пояс, один колет другого в какую-то вену, которую нашел на спине.
ТАТАРИН: Ох, блядь, есть…
РУССКИЙ: Я заебался искать у тебя синявки. Надо пах распечатать.
ТАТАРИН: Я пока не буду, боюсь… Это гроб.
РУССКИЙ: Сам будешь вечером искать, нехуй мне больше делать.
ТАТАРИН (заплетающимся языком): Да на хуй ты нужен… твари уколят…
РУССКИЙ: Одна уже уколола…
(Визуализация.): Чужая возится со шприцом – ищет вены на Татарине – заходит за спину – крупно лицо Чужой, ненавидящее, она шепотом говорит: «Сука, заебал…» – после чего втыкает иглу в мышцу и вводит раствор. Татарин ожидает прихода, прихода нет.
Поняв, что она уколола его в мышцу, чтобы не возиться – вскакивает и бьет ее по лицу ладонью, точнее, не ладонью, а основанием ладони, очень сильно, Чужая падает, потом встает, и, не говоря ни слова, бросается на Татарина с кулаками, бьет очень грамотно, серией ударов, кровь… Ошеломленный Татарин отступает на пару шагов, потом приходит в себя и снова бросается на Чужую.
Драка, мат, прибегает Русский, вдвоем они заламывают Чужую и тащат в другую комнату. Крупным планом – избитая Чужая, разъяренный Татарин у нее на глазах поджигает загранпаспорт, горит фотография, та же, что и у Малыша.
* * *
Татарин достает нарды, в комнату заходят проститутки, видимо, их не пускали в комнату во время приема наркотиков. Проститутки, одетые по-домашнему, то есть – в дешевые кричащие тряпочки, некоторые в спортивных костюмах, ненакрашенные. Садятся смотреть МТВ.
ТАТАРИН (Русскому): Шпилим?
РУССКИЙ: Под интерес?
ТАТАРИН: Да. Правила старые.
РУССКИЙ: Напомни.
ТАТАРИН: Проигрываешь просто – сосешь хуй, проигрываешь с марсом – ебу в жопу.
РУССКИЙ (понимающе кивает): Понял, понял.
ТАТАРИН: А проигрываешь с коксом…
РУССКИЙ: Да я понял. Моргушки и все извращения.
Смеются.
Проститутки не реагируют, видимо, это старая шутка в этой компании.
Раздается звонок во входную дверь, Русский берет со стола пистолет, «парабеллум», он лежал под газетой, выглядывает в окно – на улице темно, виден только силуэт женщины, и идет открывать дверь.
На крыльце стоит проститутка, она босая, стоит как по армейской стойке «вольно» – вес тела на одной ноге, видно, что ходит она с трудом. Вплотную к стене у дверей стоят пацаны, у всех в руках оружие. Голос из-за дверей: «Ты одна?»
ПРОСТИТУТКА: Да.
Дверь открывается, Малыш рывком за ручку распахивает ее, и пацаны вламываются в помещение.
Они идут «перекатом» – Гиря валит на пол открывшего дверь сутенера, Малыш перепрыгивает через него и бежит вглубь дома, остальные делают то же самое, предварительно втолкнув проститутку и закрыв дверь. Они не помогают Гире, тот должен справиться сам. Русский и Гиря борются, причем Гиря успевает забрать «парабеллум» и несколько раз ударить Русского рукояткой по голове.
В комнате бой, Татарин отбивается от Сопли, который нападает с ножом. Татарин использует как щит доску для нард, крупный план – черное лезвие ножа несколько раз пробивает тонкую доску, Сопля перехватывает нож в другую руку, подныривает под импровизированный щит и втыкает нож в бедро Татарину, тот бросает доску.
Шустрый, выскочив из другой комнаты, в два прыжка сближается с Татарином и бьет его рукой, боковым ударом в челюсть.
Татарин падает.
Вся сцена продолжается очень недолго, рашпилевцы захватили дом за пару минут, не применяя и даже не показывая оружие.
Малыш выгоняет из других комнат проституток, заставляет их лечь на пол, лицом вниз. Так же лежат и сутенеры, пацаны, оставив Гирю следить за порядком, разбегаются по комнатам. Обыск.
Русский поднимает голову, он пришел в себя, Гиря, не говоря ни слова, наступает ему на шею ногой.
Русский хрипит.
ГИРЯ (сквозь зубы, с неожиданной ненавистью, обычно он добродушный, рычит): Жало в землю, пропидор! Допрос.
На столе лежат документы, деньги, паспорта, резиновая дубинка – все, что нашли.
Малыш рассматривает «парабеллум» и «кольт», отобранные у сутенеров. Достает обоймы, смотрит и бросает на стол.
МАЛЫШ: Газовые (бросает оружие на стол):. Голимый буттер.
ШУСТРЫЙ (обращаясь к сутенерам): Вам, обсосам, и нормальную волыну доверить побоялись… (Бодро.): Ну, кто из вас больше жить хочет? Кто все расскажет – тот и останется живым.
ТАТАРИН: У меня кровь хуячит. Перетянуть надо.
СОПЛЯ: Нема базару (накладывает жгут):.
МАЛЫШ (смотрит искоса на Шустрого, потом на Соплю): Что-то вы самодеятельностью занялись. Сопля, нехуй его перевязывать. Сначала поговорим. (Подходит к Татарину, поднимает его голову за волосы, показывает фотографию Чужой.): Где она?
ТАТАРИН: Не знаю. Малыш бьет его головой об пол несколько раз. Татарину не больно, действует героин.
МАЛЫШ: Где? (Татарин молчит.): Ладно, животное. Сдохнешь первым. Тащите его в ванную и снимите жгут, пусть подыхает.
Шустрый и Гиря берут Татарина за руки, поднимают и, согнув в три погибели, ведут в ванную.
В ванной они укладывают его так же, лицом вниз, ноги согнуты в коленях и торчат из ванны ступнями вверх.
ШУСТРЫЙ: Там в комнате дубинал есть. Сопля, забьемся – пятьдесят раз – и все расскажет.
СОПЛЯ: Он же задвинутый (думает):… но и раненый… Семьдесят.
ШУСТРЫЙ: Забились. По сотке. Жгут пока снимать не будем.
Сопля зовет Малыша в ванную, потом возращается в комнату, берет дубинку, и они с Малышом скрываются в ванной.
Раздаются сдавленные крики, а потом хриплый вой, это воет Татарин.
Проститутка, которую рашпилевцы выкрали в «Бизнес-центре», сидит на диване и курит, она поняла, что всех убивать не будут, и теперь ее симпатии на стороне пацанов. Услышав вой, она сначала смотрит на свою опухшую ступню, потом злорадно улыбается.
Комната. Малыш по очереди подсаживается к проституткам, лежащим на полу, поднимает головы и показывает фотографию Чужой. Что-то шепотом спрашивает, те так же шепотом отвечают.
МАЛЫШ (подсаживается к Русскому): Ну, Витя, я уже и так все знаю. Для проверки только – где у цыган база?
РУССКИЙ: В таком же доме. Тут недалеко. Только там цыгане живут, всем табором, там же и клиенты халяв ебут – ни хуя у вас не выйдет.
МАЛЫШ: С вами же, баранами, вышло. Со всеми выйдет.
РУССКИЙ: Мы не одни. За нас на березах разорвут.
МАЛЫШ: Да ладно тебе гнать. Собрался десяток волоебов, беженцы из бригад, вас там в России каждого ищет братва, чтобы порвать, как гадов, а вы здесь решили движение наладить… У телок паспорта забрали, из заработанного оставляете двадцать процентов – на жратву, помаду и гандоны. Кто слово поперек – пытаете, а одну телку вообще продали цыганам. И паспорт сожгли. В рабство, значит, продали.
