– Ладно, ладно. Пока.
Лена открыла дверцу, но кто-то резко захлопнул ее с улицы. И тут же на заднее сиденье с двух сторон сели два плечистых парня.
ГЛАВА 5
Началась чушь какая-то. Плечистые сказали ему, что нехорошо разъезжать неизвестно где, когда его ждут вместе с Леной по заранее обговоренному делу. Приказали ехать, и Лена, всерьез напуганная парнями и беспомощным видом Неделина, повезла их почти за город, к какому-то Кубику, который, сказали парни, ждет Витю уже третий час, для Вити первый раз такое западло, чтобы опаздывать. Кубик очень огорчается.
Подъехали к большому двухэтажному дому за высоким забором. Вошли в дом и увидели там застолье во главе с небольшим квадратным мужчинишкой, который и оказался Кубиком. Этот Кубик подскочил к Неделину, чего-то требуя, угрожая, о чем-то спрашивая. Неделин почувствовал себя зрителем, включившим телевизор на середине какого-то глупого детективного фильма, – он ничего не понимал. Кубик требовал, остальные гомонили. Кубик о чем-то решительно спросил, Неделин, не думая, ответил отрицательно и тут же получил сбоку от одного из плечистых парней удар по морде. Боль чувствовалась основательно, будто не в чужое лицо били, а в его собственное.
– Да привез он, привез! – закричала Лена. – Он сегодня какой-то… Привез, я видела!
Неделину заломили руку, залезли в карман, достали бумажник. Сразу все как будто прояснилось, утихло.
– А говоришь – нет, – удивился Кубик. – Ты что? – И при общем внимании стал считать деньги.
– Тут половина, – сказал Кубик. – А остальное? Значит, плюс Леночка? Я правильно понял?
– А я не поняла! – сказала Лена.
– Разве Витя не объяснил? Все очень просто: Витя мне должен деньги. Сумма икс – до сегодня, до двадцати четырех ноль-ноль. (Публика засмеялась изяществу выражения.) Мы договорились: или полностью сумма икс – или половина суммы плюс ты.
– Сволочь, – сказала Лена то ли Неделину, то ли Кубику. На всякий случай (если Кубику) одна из присутствующих девиц выругала ее матом.
– Причем столько она, конечно, не стоит, – куражился Кубик, обращаясь ко всей компании. – Но я хочу заплатить именно столько. Всякая вещь стоит не столько, сколько она стоит, а столько, сколько за нее платят. Она по себестоимости на одну ночь стоит – ну, сотни две от силы, в пересчете на доллары. Я же плачу в десять раз больше, мне приятно, что я могу позволить себе удовольствие за такие деньги. Потому что звучит. Двести долларов – не звучит, две тысячи – звучит. А я любитель красивых звуков.
Кубика слушали уважительно, перестав жевать.
– А если я не соглашусь? – сказала Лена.
– Витя сказал, что согласишься. Что ты его любишь и согласишься. А иначе я его в порошок сотру. Я из него обувной крем сделаю. Я Витей буду ботинки чистить.
– Ладно, – сказала Лена. – Ладно, Кубик, тварь противная, сволочь. И тебе, Витя, спасибо. Только после этого вот тебе (она показала), а не любовь. Спасибо.
Неделин видел, что она соглашается не только из-за любви к нему (к Вите), а из чувства просто обычного страха, да и ему жутковато: явно ведь тут пахнет преступным миром, а может, даже и мафией!
– Че-то Витька седня кислый, – жеманясь, сказала девица, которая выругала Лену матом. – Че-то он какой-то не гордый. Ты че, Витя? Заболел?
Неделин ухватился за эту подсказку.
– Ша! – сказал он гордо. – Кубик, слушай меня! До двадцати четырех ноль-ноль у тебя будут остальные деньги. Жди. А ее не тронь. Не то… – он попытался с угрозой сдвинуть брови.
В ответ раздался общий хохот.
– Ступай, Витя, с богом, – сказал Кубик. – Я тебя понимаю. Потом скажешь: не достал, не успел. А она поверит. Любовь! Благородное чувство! Ступай.
Неделин вышел.
ГЛАВА 6
Он, как ни странно, действительно мог достать две тысячи. Полгода назад муж его сестры Наташи Георгий, инженер, получил за рационализацию совершенно неожиданные и чрезвычайные деньги.
Придумал он эту рационализацию как бы мимоходом, случайно, не особенно интересуясь своей инженерской работой, а все больше приятельскими посиделками с разговорами о жизни, литературе, о кино и политике – и т. п. Песни под гитару пели. Наташа была такой же – и тоже инженер, на нищенскую судьбу не жаловалась. И вообще, имея дочь-старшеклассницу, они жили по-студенчески безалаберно: то в театр побегут, бросив все дела, то на последние деньги всех друзей угощают шашлыками средь пригородных чахлых лесов, а оставшиеся от последних денег самые последние деньги ухлопают на выписку литературно-художественных журналов – потому что нельзя же не следить, не читать!..
То есть существовали необремененно. Получив же такие деньги, словно испугались, насторожились: за что так испытывает судьба? Шальную сумму долгое время не трогали, ухитрялись укладываться в прежний бюджет. Размышляли. И вот буквально позавчера Наташа сказала, что решились наконец – покупают машину с рук, почти новую. Уже и деньги приготовлены, чтобы не мешкать. Нужно сегодня уговорить их дать взаймы, чтобы Кубик не трогал Лену, а завтра он что-нибудь придумает.
Размышляя об этом, Неделин не замечал, что ведет машину легко, автоматически: ноги и руки все делают сами, но как только он обратил на это внимание, тут же что-то изменилось, руки будто судорогой свело, машина вильнула и чуть не врезалась в автобус, идущий по соседней полосе. Неделин постарался расслабиться, довериться своему – то есть чужому – телу и кое-как стал справляться.
Невероятно, но он до последнего момента не сообразил, что его просто-напросто не узнают.
Наташа открыла, посмотрела настороженно:
– Вам кого?
– Нам вас! – весело сказал Неделин.
– А вы кто?
А я дурак, мысленно ответил Неделин.
– Я от вашего брата, – сказал он.
– Георгий! – позвала Наташа.
Вышел Георгий.
– Тут от Сережи…
– Да, – сказал Неделин. – Понимаете… Ему срочно нужно… Как бы это вам объяснить… Две тысячи, так сказать, в долларовом исчислении. До завтра.
– В каком исчислении? – спросил Георгий.
– В долларовом. Но, наверно, можно и в пересчете на рубли.
– И на том спасибо.
– Он через неделю отдаст.
– Конечно, – сказал Георгий. – Сейчас. Погоди минутку. – Ушел на кухню и тут же вышел с длинным хлебным ножом. Выглядел он при этом смешно и страшно.
– Отойди, – отстранил Георгий Наташу.
– Жора!
Георгий пошел на Неделина, тот вжался в угол прихожей.
– Ясно, – сказал Георгий. – Чужих денег захотелось? Заработанных? Горбом? Кто тебя навел? Отвечай!
Нож был близко, у самой груди, а в незнакомых глазах Георгия была детская опасная обида. Запросто зарежет, подумал Неделин.
– Прирежу! – истерично закричал Георгий, подтверждая его мысли.
– Меня брат ваш послал. Неделин Сергей Алексеевич. Уберите нож. Он попал в трудное положение.
– Вранье! – крикнула Наташа. – Георгий, отпусти его, пусть он уходит. У нас денег нет, мы уже потратили.
Неделин стал медленно, по стенке приближаться к двери.
– Ваш брат в трудном положении, – сказал он на пороге. – Его не отпустят, если я не принесу деньги. Понимаете?
– Вали, вали! – приказал Георгий, вытесняя его дверью. В полутемном подъезде Неделин стоял некоторое время растерянно, потом пошарил в карманах. Записная книжка, ручка. Он вырвал листок и написал:
«Наташа, верь этому человеку и выполни его просьбу. Сережа. Иначе мне конец. Умоляю. Завтра попытаюсь вернуть. Поверь ему. Иначе конец».
– В чем дело? – спросил из-за двери Георгий, когда Неделин позвонил вежливым коротким звонком.
– Извините, это опять я. Я забыл. Сергей же дал мне записку. Записка же для вас есть!
После паузы дверь открылась на ширину цепочки.
– Быстро! – крикнул Георгий. Неделин кинул в щель записку. Молчание. Тихие голоса.
Дверь приоткрылась и захлопнулась. К ногам Неделина упал скомканный листок.
– Я вызвала милицию! – крикнула Наташа. – Это не его почерк!
