Леонид Лебедев - Почти книга для почти людей

— Где же я вам возьму мясную котлетку? — спросил самый главный врач. — У нас в больнице все котлеты морковные или из манной каши.

— А в сейфе у вас что? — пискнула мышка.

— Ну ладно, ладно, — сказал главный врач и вынул из сейфа кастрюльку с мясными котлетами.

И тут лев взревел:

— РРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!

А мышка из-за телефона пискнула:

— Ну, ты понял, что будет с тобой, если еще придешь к нам в подвал?!

— Освободите меня, уберите этого жуткого льва — замяукал кот, — я уже вылечился, я буду есть только картошку, я лимон буду облизывать, только выпустите меня отсюда.

Вот так мышки вернулись в свой подвал, а самый главный врач выдал льву диплом, что тот является самым крупным терапевтом-психиатром. С тех пор он всегда приглашал льва на окончательный консилиум, как только возникали сложные проблемы, предварительно сказав повару приготовить кастрюльку мясных котлет.

Казалось бы, слушая сказку, ребенок должен ее слушать. Но он слышит что-то совсем свое, практически даже не интересуется сюжетом, повторяет какие-то слова и выражения, кажущиеся ему интересными. Все сильно напоминает то, что происходит, когда турист идет по незнакомому городу, сопровождаемый гидом: гид пытается сообщить обо всех достопримечательностях, а турист, мало ими интересуясь, засматривается на встречных барышень. Например, в этой сказке интерес у ребенка вызвали места, совершенно неожиданные для рассказчика.

Заходит Дидидидя в магазин:

— У вас здесь есть немного туалетной бумаги?

Дали ему. А он взял, ее, проглотил, да и и спрашивает:

— А побольше туатлетной бумаги у вас нет?

Подвели его к полке, где стоит туалетная бумага. Дидидидя обрадовался, да как принялся ее глотать, не пережевывая.

— Эй-эй-эй! — тут говорят Дидидиде. — Вы сначала должны заплатить, а потом уже глотать! Платить кто будет?

— Только не я, — отвечает Дидидидя, — у меня отродясь не было чем платить.

— Что значит «не было»? — возмутился директор магазина. — В магазин приходят, чтобы платить, а не чтобы глотать!

— А я прихожу только глотать!

— Да кто вы такой, чтобы устанавливать свои правила? — возмутился директор магазина.

— Я — Дидидидя!

— Что это еще за Дидидидя такой, который со своими правилами ходит?» — окончательно возмутился директор магазина.

— Кто я? — переспрашивает Дидидидя. — Пылесос я. Дидидидя я. Это у меня марка такая Дидидидя. И платить я еще никогда нигде не платил. Я только прихожу и спрашиваю, есть ли какой мусор. А когда он есть, тут я его и ем!

— Так это замечательно, — обрадовался директор магазина, — у нас тут целая гора мусора есть. Пройдите, пожалуйста, сюда за дверь и принимайтесь есть. И вот этот мусор вы, уважаемый Дидидидя, можете кушать сколько хотите. И платить нам ничего не надо. А как съедите, мы вам еще принесем — у нас этого добра сколько хочешь.

— Вот и хорошо, — сказал Дидидидя, — а у меня друг есть, он стесняется сам заходить, потому что у него имя такое, совсем простое, не то, что у меня. Но он очень порядочный. Он всегда все делает порядочно.

— А как его зовут? — спрашивает директор магазина.

— Зовут его веник, — отвечает Дидидидя. Только его не зовут, а берут. В руку его берут, а остальное он сам делает, только его надо немного подталкивать. Но он стесняется своего имени, а еще стесняется, что не может глотать мусор сам.

— А, — сказал директор магазина, — ваш друг нам тоже очень подходит. Мы его тоже приглашаем к нам в магазин. Он здесь может даже жить. Мы ему даже ведро с водой подарим.

— Ну вот и хорошо! — сказал Дидидидя и позвал своего друга-веника. И так они на кучу мусора вдвоем навалились, что ничего от нее не осталось.

А директор магазина сказал:

— Мы вас обоих принимаем в наш магазин, вы очень полезные. Мы даже вас в специальную бумагу запишем. А чтобы ваш друг, уважаемый Дидидидя, больше не стеснялся своего имени, мы ему новое имя дадим, будет он у нас теперь Дюдюдюдя.

И так и написал он в бумаге той: Веник марки Дюдюдюдя, кол. 1 штука.

Посмотрел Веник, что там написано и говорит:

— А я пойду в другой магазин, мне здесь не нравится!

Испугался директор магазина:

— Что вам не нравится, уважаемый Веник, в нашем магазине?

— Мне здесь всё сначала понравилось, — говорит Веник, — только зачем обзываться, да еще так противно?

— Кто это вас обзывал, уважаемый Веник? — изумился директор магазина.

— Да вот вы и обзывали, — насупился Веник. — Мало того, что написали, что я кол, так еще и штукой дразнитесь!

— Да это же сокращение такое, кол, от слова количество, — оправдывается директор.

— Это я знаю, — говорит Веник, — что веники сокращаются. Сначала лысеют, потом сокращаются, а потом от них один кол остается. Тут и говорят: «А выкинь ты эту штуку!» Это мне дедушка Веник рассказывал, что вот так бывает. А мне обидно, я еще совсем молодой, я еще даже лысеть не начал.

— Ну, давайте я иначе запишу, — говорит директор.

— Давайте, — говорит Веник. И, пожалуйста, уберите, что я какого-то типа. Коли уж я в магазине у вас работаю, так и пишите, что не у типа, а у магазина.

Тогда директор взял другую бумагу и написал: «Веник магазинный Дюдюдюдя. Красивый.»

— Вот теперь мне в вашем магазине нравится, — сказал Веник Дюдюдюдя. — И воду в ведре чтобы почаще мне меняли: мне еще жить и жить тут!

Жил-был маленький принц. И не из какой-либо захудалой королевской фамилии: папа у него был замечательный, ногтями на зубах мог выбить «Турецкий марш» Моцарта, а мама, так та и вовсе была необыкновенной, могла достать языком кончик собственного носа, двигала ушами, а улыбалась… А бабушка принца? Та постоянно была королевой: всегда причесанная, одетая в такие платья, такие платья! Она никому не доверяла шить эти платья и всегда говорила то, что услышала еще от своей бабушки: «Платье должно быть кружастым и с карманчиками, где всегда есть конфетки, орешки и печеньица.» Принца не интересовало, что такое «кружастое», но остальное заслуживало его внимания.

Вся семья любила принца. Огорчало его только, что время от времени мама говорила: «Принцы так себя не ведут. В наше время принцы так себя никогда не вели.» На что бабушка, мама папы, откликалась, глядя почему-то на папу: «Ндаааа, да, мдааа.»

Самое главное, что никто никогда не говорил, как должен вести себя настоящий принц, говорилось лишь о том, как они себя не ведут. Кое-что из этих «неведений» принц усвоил хорошо. Например, что нельзя писить в трусы. Но когда он пописил в клетку с шиншиллами, которые там даже какали, а им никто и слова не говорил, то почему-то опять заговорили о принцах, которые себя так не ведут.

А еще принцу очень нравилось плеваться. Берешь и плюешь. Это так весело и здорово, а мама этого не понимает: «Хорошие принцы так себя не ведут!» «Ну и не надо, и буду я плохим принцем. А зато тогда можно плеваться,» — думал принц.

И вот однажды мама сказала: «Ты уже большой мальчик. Пора тебе позаботиться о семье, — и показала на огромный, больше самого принца, баллон из-под воды. — Плюнь-ка сюда.» Принц с удовольствием плюнул в баллон, а мама сказала: «Вот и молодец! А теперь для тебя есть работа. Ты должен наплевать баллон. И пока не наплюешь полный, до тех пор чтобы ты не прекращал плеваться.» «Мама! — закричал принц, — Ты что, не знаешь, что плеваться нельзя? Нельзя плеваться! Нельзя плеваться!»

Жили-были два глаза. И однажды решили они узнать, почему они живут на заднице.

Пошел маленький мальчик в школу. А учительница и говорит: «Много будешь знать. Скоро.» Поверил ей мальчик и стал ждать, когда он будет много знать. Уже состарился, а ничего так и не узнал толком. Только и узнал, что если есть манную кашу, то станешь сильным. Но это он не в школе узнал, это ему мама по секрету сказала. Но и сильным он не стал. Наверное, не умела его мама настоящую манную кашу варить, потому что мама никогда не обманывает.

Однажды маленький умненький упитанный поросенок прибежал с плачем: «Бабушка! Меня все дразнят! Меня все презирают! Как бы я хотел стать большим серым волком!» Старая, умная, но так и не ставшая благоразумной свинья посмотрела на своего любимца и задумчиво сказала: «Есть у меня рецепт как сделать из поросенка волка. От дедушки. Но…» «Какие но?! — закричал радостно поросёнок. — Это мечта всей моей долгой и многотрудной жизни!» «Но…» — начала снова бабушка. «Бабушка, — завизжал тут поросенок в нетерпении, — я уже большой, я знаю, чего я хочу! Ты что, не хочешь мне счастья?!» «Хочу, — вздохнула бабушка, — но…» «Бабушка, ты же меня любишь? И я тебя люблю!» И уговорил-таки поросенок свою бабушку. И превратила она его в волка. А он тут же и сожрал бабушку. И подумал: «Странные они, эти свиньи, бывают. Даже не визжала.»