Эстер сумела завоевать симпатию этой женщины благодаря тому, что в общении с ней сделала ставку на максимально возможную откровенность. Как-то раз утром она принялась уверять ее в своем исключительно дружеском отношении к Тошану, упоминая о своем статусе человека, вынужденного покинуть родину.
«Я вернулась из лагерей смерти. У меня не осталось на этой земле ни одного родственника, но я, по крайней мере, жива. Я сейчас хочу только одного – наслаждаться маленькими радостями жизни, – и я никогда не стану разбивать эту семейную пару», – заявила Эстер, глядя своими темными глазами в лицо Мирей.
Этого оказалось достаточно. Мирей вскоре прониклась симпатией к этой красивой женщине – жизнерадостной, услужливой, разносторонне образованной и исключительно вежливой. Польщенная тем, что Эстер охотно вступает с ней в разговор, Мирей с благодушным видом сказала:
– Мне, похоже, очень повезло. Если вам хочется мне помочь, мадемуазель, то вообще-то еще нужно взбить яйца и порезать сало.
– Иду прямо сейчас, – сказала Эстер.
– Я тоже! – воскликнула Лора, вставая и беря в руки поднос, на котором стояла ее драгоценная посуда. – Я умею неплохо готовить.
В этот момент зазвонил телефон, и все три женщины вздрогнули. Лора быстренько поставила поднос обратно на стол и побежала брать трубку. Мирей и Эстер, затаив дыхание, услышали, как она несколько раз сказала «Да!», «О господи!» и «Боже мой!». Она произносила эти слова без трагического пафоса в голосе, а значит, ей вряд ли сообщали сейчас какие-то очень плохие новости. Со стороны лестницы донеслись звуки тяжелых шагов: это шел вниз Жослин, внимание которого привлекло металлическое треньканье телефона.
– Когда вы вернетесь? – спросила Лора. – А-а, вы будете продолжать поиски… Понятно… Да, я все поняла.
Подрагивая от нервного возбуждения, она положила телефонную трубку. Ее муж дошел уже до середины лестницы.
– Ну что там, мадам? Рассказывайте! – не выдержала Мирей.
Эстер из вежливости помалкивала, но в ее взгляде тоже чувствовалось нетерпение.
– Жосс! – позвала Лора, прижав ладони к своей груди – там, где находится сердце. – Киона не сделала ничего плохого. Твоя дочь защищалась. Она находилась в ситуации необходимой обороны. Так сказали полицейские.
Жослин переступил порог комнаты. Лора с восторженным видом бросилась ему на шею.
– Делсен пришел в себя и во всем признался! Господи, какое счастье! Этот парень напился и попытался изнасиловать Киону. Он угрожал ей топором, но она, обезумев от страха, как-то умудрилась ударить его по голове тем же топором. Боже мой, невольно поверишь, что наши молитвы были услышаны. Этот проходимец вполне мог соврать и наговорить на Киону, но он сказал правду и подтвердил, что она ни в чем не виновата.
Мирей перекрестилась, а Эстер дружески обняла ее за плечи. Жослин, пока еще не решаясь радоваться, спросил:
– Это все хорошо, но где она, моя доченька? Где Киона?
– Эрмин уверена в том, что она жива и прячется, поскольку думает, что убила Делсена. Но полиция уже воспринимает ее совсем в другой роли, понимаешь? Раньше она была подозреваемой, теперь – нет.
Жослин, задрожав так, как дрожит дерево при сильном ветре, направился к креслу. Он за последнее время похудел и еще больше поседел. На него было больно смотреть.
– Я хочу, чтобы Киона вернулась, – пробормотал он. – Мой ангел, мой маленький ангел.
– Жосс, подумай немного: мы теперь наконец-то можем вздохнуть спокойно. Твое предположение о том, что те, кто напал на Делсена, убили Киону, не подтвердилось. Ты увидишь свою малышку, Жосс.
Предыдущие дни, полные тревог, изменили Лору: ее характер стал более мягким. Кроме того, стремясь произвести хорошее впечатление на Эстер, которая с самого начала вызвала у нее большую симпатию, она даже перестала быть капризной и уже не попрекала своего мужа, как раньше, с утра до вечера.
Лора обняла Жослина, поцеловала его влажный лоб и потерлась своей напудренной щекой о его щеку, кожа на которой была жесткой и покрытой колючей щетиной. Услышав, однако, как перед домом затарахтел мотор, она тут же бросилась в сад.
– Иисусе милосердный, мадам побежала вприпрыжку! – удивилась Мирей. – Это ведь всего лишь Лафлер привез Лоранс.
Эстер покачала головой. В промежутках между ее работой в санатории и прогулками по берегу озера ей еще ни разу не доводилось встречаться с этим учителем, хотя тот и приезжал в Роберваль каждый день, кроме субботы и воскресенья.
– Я думаю, что мадам Шарден просто захотелось поскорее сообщить последние новости месье Лафлеру и Лоранс, – сказала Эстер, улыбаясь Мирей.
Жослин, как ему и советовала его супруга, решил «немного подумать». Если Киона размозжила череп Делсену, когда он попытался изнасиловать ее, то, значит, этому мерзавцу не удалось овладеть ею. «Черт побери, если он к ней хотя бы прикоснулся, я его прикончу!» – мысленно пообещал Жослин себе.
Лора, стоя с Овидом и Лоранс перед домом, подробно рассказывала им обо всем, что она узнала от Эрмин.
– Это хорошая новость, – одобрительно закивал учитель. – Делсен сказал правду. Можно предположить, что его стали мучить угрызения совести или же что он не нашел в себе сил врать полиции.
– Однако еще нужно найти Киону, – добавила Лоранс. – Сегодня вечером я попытаюсь сконцентрироваться и позвать ее изо всех сил. Она в конце концов появится.
– Мы все станем это делать! – загорячилась Лора. – Овид, зайдите к нам выпить бокальчик хереса, чтобы отметить это событие. Что теперь ясно – так это то, что именно Киона оставила ту записку и украла велосипед у китайцев. Значит, она жива. Пойдемте, Овид, заглушите свой мотор.
Лафлер согласился. Он тоже почувствовал облегчение, хотя его и терзало чувство собственной вины. По дороге в Валь-Жальбер, когда они с Лоранс ехали навестить Шарлотту, он по просьбе Лоранс остановил машину на обочине региональной автотрассы, чтобы поглазеть на прыгающих с ветки на ветку белок. Их так сильно позабавили акробатические прыжки этих зверюшек, что они начали хохотать – хохотали до опьянения. И тут он, Овид, поцеловал сидящую рядом с ним молоденькую девушку в губы и наконец-то осмелился погладить ее волосы. Он не сделал ничего, кроме этого, но этот его поступок ее так восхитил, что она даже порозовела от радости. «Простите! – воскликнул Овид после. – Я просто идиот! Простите!» Однако Лоранс даже не слышала его извинений: она, чувствуя себя на седьмом небе, еще больше уверилась в своих предположениях относительно того, что Овид ее любит.
Теперь же, направляясь вслед за Лорой и Лоранс в дом, Овид терзался из-за этого своего зазорного поступка. Проходя через калитку с аркой, украшенной маленькими розами, он низко опустил голову и смотрел куда-то в пустоту. Подойдя к ступенькам крыльца, ведущим к двери в прихожую, он невольно поднял голову – и увидел незнакомку в сером платье с золотистым поясом. Незнакомка была очень красивой женщиной с кожей цвета лепестков лилии, с блестящими карими глазами и черными как смоль волосами.
– Овид, позвольте познакомить вас с Эстер Штернберг, нашей гостьей. Эстер, это месье Овид Лафлер. Близкие друзья называют его просто Овид, – стала разглагольствовать хозяйка дома.
– Добрый вечер, мадемуазель, – поздоровался Овид слабым голосом. – Лоранс рассказывала мне о вас, но… но у меня еще не было возможности поприветствовать вас и пожелать вам приятного пребывания в Квебеке.
Эстер протянула ему свою тонкую изящную руку, и он осторожно пожал ее. Эстер улыбнулась, заметив удивление во взгляде этого мужчины с тонкими чертами лица и зелеными глазами, внешность которого – вьющиеся волосы, тонкие светло-каштановые усы и изящная бородка – делали его похожим на парижского артиста, ведущего слегка фривольный образ жизни.
– Добрый вечер, месье, – сказала Эстер своим ласковым низким голосом.
Лоранс, бросившаяся в гостиную, чтобы обнять своего дедушку, не присутствовала при этой сцене. Опьяненная охватившей ее радостью и парящая на облачке, сотканном из радужных надежд, она обняла Жослина, к которому возвращался оптимизм, а затем помогла Мирей подать аперитив в беседку, заросшую цветущим сиреневым ломоносом.
Лора вела себя как гостеприимнейшая хозяйка. Ей очень нравилось видеть, что ее муж снова сидит с ней рядом и что он уже не так молчалив, как был в последние дни. Разговор вращался главным образом вокруг Кионы и признаний Делсена. Эстер старалась не смотреть на Овида, и тот тоже старался на нее не смотреть. Учитель, храня молчание, собирал в своей памяти те немногие сведения, которые имелись у него об Эстер. От Лоранс он уже слышал о прибытии этой молодой женщины в Квебек и о том, что она поселилась в одной из комнат в доме семьи Шарденов. Судя по отдельным фразам, услышанным им от Лоранс, Эстер была сестрой какой-то еврейки, которую Тошан вроде бы пытался спасти во время войны. Тошан встретил Эстер во Франции. Овид также знал, что эта женщина устроилась работать медсестрой в санаторий и что она сумела избежать гибели, находясь в лагерях смерти. Этих сведений было одновременно и мало, и много. Ее статус пострадавшей и с трудом избежавшей смерти вызывал у Овида сострадание.
