* Нижеследующее — не подвергнутый никакой цензуре текст телефонного разговора, записанного Кэти Гулзби (и Шаббатом тоже) и прокрученного комитетом САББАТ всем, кто не пожалел тридцати минут и набрал 722-2284. Уже в первые двадцать четыре часа более ста абонентов позвонили, чтобы прослушать от начала до конца все оскорбления, нанесенные девушке Шаббатом. Позже копии с оригинала начали продавать по всему штату, и они даже, если верить газете «Камберлендский часовой», «дошли до острова Принца Эдварда, где используются как учебное пособие в рамках проекта „Положение женщин в Канаде в Шарлоттетауне“».
— Что ты сейчас делаешь?
— Лежу на животе. Трогаю себя.
— Где ты?
— Дома, в постели.
— Одна?
— Угу.
— И давно ты одна?
— Давно. Брайен играет в баскетбол.
— Понятно. Как здорово. Ты одна и мастурбируешь в своей постели. Я рад, что ты позвонила. А во что ты одета?
— (Ребячливое хихиканье.) В одежду.
— Какая одежда?
— Джинсы. И свитер с воротом. Как обычно.
— Да, это ведь твоя обычная одежда. Я очень возбудился после нашего прошлого разговора. Ты очень возбуждаешь.
— М-м-м.
— Да, да! Ты об этом знаешь?
— Но мне было неловко. Мне показалось, я вас побеспокоила, когда позвонила домой.
— Ты меня не побеспокоила в том смысле, что я не хотел говорить с тобой. Просто в какой-то момент я почувствовал, что надо остановиться, пока не зашло слишком далеко.
— Извините. Я больше так не буду.
— Ну вот! Ты меня не так поняла. Почему бы и нет? Просто ты не привыкла… Ну ладно. Итак, ты одна и в постели.
— Н-ну да, и еще, я хотела… в последний раз, когда мы разговаривали, вы сказали про… я сказала вам, что я себе отвратительна, ну, что я бываю себе отвратительна… а вы спросили почему, а я сказала… ну то, что я тогда сказала, ну, что я такая неспособная, что у меня не получается в мастерской… а теперь я думаю, это я уклонилась от ответа, в общем, все не так на самом деле, я подумала, если я вам скажу правду (смех, замешательство)… если… в общем… я просто… ну может, вот сейчас я себе отвратительна… ну как бы это… это потому, что я все время думаю о сексе, вот. (Доверительный смешок.)
— Правда?
— Да. Просто ничего с этим не могу поделать. Это очень… ну, в общем… иногда это бывает очень хорошо (смеется).
— Ты часто мастурбируешь?
— Да нет.
— Нет?
— Ну, у меня и возможности-то нет. Я же все время в классе. И там так скучно, в колледже, и я как бы все время не здесь. И э-э…
— И ты думаешь о сексе.
— Ну да. Все время. Я вообще-то… Я думаю, это нормально, но немножко все-таки слишком много. И от этого я чувствую себя… виноватой, что ли.
— Правда? В чем же ты виновата? Что ты все время думаешь о сексе? Так это все так.
— Вы так считаете? Вряд ли все столько об этом думают.
— Ты и представить себе не можешь, что у людей на уме. Я бы на твоем месте не волновался. Ты молодая, здоровая, симпатичная, так почему бы тебе об этом не думать? Верно?
— Ну, наверно. Не знаю. Иногда я читаю по психологии о людях, знаете, о тех, у которых диагноз «гиперсексуальность», и думаю: «Ага! Вот и я так…» Вот и сейчас я подумала, вы теперь решите, что я нимфоманка какая-нибудь, а я не нимфоманка. Я… ну, как это… я не ищу секса, я просто, как бы сказать, любым отношениям с людьми придаю… это… ну типа… сексуальную окраску — вот! И чувствую себя виноватой. Мне кажется, это… это… как бы нехорошо.
— А со мной ты тоже так чувствуешь?
— Н-ну, м-м-м…
— Ты придаешь сексуальную окраску нашим телефонным разговорам, я придаю им такую же окраску — что в этом плохого? Ты ведь не чувствуешь себя виноватой в этом? Или чувствуешь?
— Да я не… я не знаю. Пожалуй, нет, не чувствую. Я чувствую себя уверенно. И все-таки я… как бы это… вряд ли это потому, что я глупая и неспособная. Вот я и думаю: что это у меня с головой? Не могу больше так.
— Просто у тебя сейчас период в жизни, когда ты целиком поглощена сексом. Такое у всех бывает. Тем более в колледже тебе не интересно.
— Ага, мне кажется, в этом все и дело. Мне не интересно, и я бы хотела как-то на это отреагировать. Ну, типа сопротивляться.
— Это не занимает твой ум. А раз твой ум пуст, то что-то должно его заполнить, и поскольку у тебя фрустрация, то заполняет то, что противостоит фрустрации, а это секс. Это очень обычная история. Когда не о чем думать, начинаешь думать о сексе. Не беспокойся об этом. Ладно?
— (Смех.) Угу. Я рада, что рассказала вам. Понимаете, я чувствовала, что вам могу это рассказать, а больше никому не могу.
— Ты можешь мне рассказать, и ты рассказала, и все хорошо. Итак, на тебе джинсы «Ливайс» и свитер с воротом.
— Ну да.
— Да ведь?
— Ага.
— Знаешь, что я хочу, чтобы ты сейчас сделала?
— Что?
— Расстегни молнию на джинсах.
— Ладно.
— И пуговку расстегни.
— Ладно.
— Расстегни молнию.
— Хорошо… Я перед зеркалом.
— Ты перед зеркалом?
— Ну да.
— Лежишь?
— Ну да.
— Ну вот теперь спусти джинсы… до самых лодыжек.
— (Шепотом.) Хорошо.
— И сними их… Я подожду… Сняла? — Угу.
— Что ты видишь в зеркале?
— Мои ноги. И промежность.
— На тебе трусики бикини? — Да.
— Положи туда палец и прижми, прямо поверх трусиков. И поводи — вверх, вниз. Просто поводи пальцем вверх, вниз, легонько. Ну как?
— Хорошо. Ну да. Правда, очень хорошо. Так приятно. Мокро.
— Мокро?
— Очень мокро.
— Это еще поверх трусиков. Пока что поверх трусиков. Вверх-вниз. Теперь оттяни трусики. Оттянула?
— Да.
— И прижми пальчик к клитору. И приласкай его, потри, вверх-вниз. И скажи мне, как тебе?
— Это очень приятно.
— Ну давай, возбуди себя. Рассказывай, как ты это делаешь.
— Я трогаю там пальцем. Самым кончиком.
— Ты на животе лежишь или на спине?
— Я сижу.
— Сидишь. И смотришься в зеркало.
— Ну да.
— То засовываешь его, то вынимаешь?
— Ну да.
— Продолжай. Делай там пальчиком.
— Я бы хотела, чтобы ты…
— Ну скажи мне, чего бы ты хотела.
— Хочу твой член. Чтобы он был твердый-твердый.
— Хочешь, чтобы я тебе засадил?
— Да, чтобы засадил.
— Хороший, крепкий член у тебя внутри, да?
— М-м-мм. Я трогаю свои груди.
— Не хочешь снять свитер?
— Я просто подняла его.
— Потрогать соски?
— Да.
— А может, смочить их? Смочи пальчик слюной, а потом потрогай сосок. Хорошо?
— О господи.
— А теперь опять палец на место. Трогай там, трогай.
— М-мм.
— И скажи мне, чего ты хочешь. Чего ты сейчас больше всего хочешь?
— Твой член. Чтобы он был везде. И руки чтобы твои были везде. Чтобы ты трогал мои бедра. Мой живот, мою спину. Груди. Чтобы ты сдавил их.
— Так куда тебе засунуть член?
— О-о, в рот.
— И что ты станешь делать, когда он окажется у тебя во рту?
— Сосать. Сильно сосать. И еще я хочу сосать твои яйца. О боже.
— А еще?
— О, я хочу, чтобы ты обнял меня, сжал. И трогай, трогай меня…
— Трогать? Я тебя и так трогаю. Скажи мне, чего ты хочешь.
— Хочу, чтобы ты меня трахнул. О, как я хочу, чтобы ты вошел!
— А сейчас ты что делаешь?
— Лежу на животе. Мастурбирую. Я хочу, чтобы ты пососал мне груди.
— Я сосу их, я сосу твои сиськи.
— О боже.
— А еще что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?
— О боже, я сейчас кончу.
— Кончишь?
— Я так хочу кончить! Хочу, чтобы ты был здесь. Чтобы ты лег на меня. Чтобы ты сейчас лежал на мне.
— Я на тебе лежу.
— О боже, боже, я должна остановиться.
— Почему ты должна остановиться?
— Потому что… я боюсь. Я боюсь: если что, я не услышу.
— Я думал, никто не придет. Я думал, он играет в баскетбол.
— Никогда не знаешь… О боже, о боже, боже, это ужасно! Надо остановиться. Я хочу твой член. Чтобы ты меня отодрал как следует. Сильнее. О боже. А что ты сейчас делаешь?
— Держу член в руке.
— Сжимаешь его, трешь? Я бы хотела взять его в руку. Дай я возьму его в рот. Я хочу сосать его. О боже, я хочу его поцеловать. Я хочу, чтобы ты вставил мне в зад.
— Куда-куда? В зад? А сейчас?
— Сейчас я хочу его сосать. Хочу, чтобы моя голова была у тебя между ног. Ну, притяни ее.
— Сильно?
— Нет, тихонько. Нежно. А потом я сама буду, я пристроюсь. Дай мне пососать.
— Я дам тебе. Если очень попросишь, я тебе дам. Если скажешь: дай, пожалуйста.
— О боже! Это пытка.
— Разве? А твой палец там?
— Нет.
— Тогда это не пытка. Засунь туда палец, (бип). Засунь палец себе в щелку.
— Хорошо.
— Поглубже.
