Несмотря на рассыпанный песок, на Дроттнинггатан было скользко, и движение застопоривалось чаще обычного. Когда Оке наконец попал в Старый город, часы Большой церкви пробили восемь. Товары были уже разложены и гардина с надписью «Закрыто» на стеклянной входной двери скользнула с сухим щелчком вверх.
Запыхавшийся и виноватый, он искал какого-нибудь извинения за то, что переложил часть своей работы на Курта, но не успел и рта раскрыть.
– Ты опоздал на целых пятнадцать минут. Точнее, на шестнадцать. Если ты впредь не будешь аккуратнее, вылетишь! – пригрозил Курт.
«Точнее»! По утрам минуты считали очень тщательно, не то что вечером. Оке подумал о всех неоплаченных сверхурочных и о вечной предпраздничной гонке.
– Могу уйти хоть сейчас! – вырвалось у него в приступе неожиданного раздражения.
Курт поглядел на ноготь большого пальца, провел по нему несколько раз пилкой и спросил ледяным тоном:
– Ты еще не ушел?
Оке рванул дверь и зашагал прямо через площадь, ни на что не глядя. Злоба кипела в нем всю дорогу до набережной Шеппсбрун. Зимний ветерок с залива охладил его разгоряченное лицо, и он начал думать о том, что произошло.
За квартиру у него было уплачено за месяц вперед, но оставшихся денег хватит не больше чем на то, чтобы поесть раза два. Вместе с тем нет никакой гарантии, что он сможет тут же найти новую работу.
Оке почувствовал потребность посоветоваться с кем-нибудь и решил позвонить Геге. Тот всегда был спокоен и решителен и умел заражать и других своей уверенностью.
– Что ты сказал? – произнес Геге сонно, подавив зевок. – Ушел с работы… Постой, я еще не проснулся как следует. Мать по утрам уже не в силах разносить газеты, и я стал обслуживать и ее район. Поэтому ложусь подремать немного после того, как обойду все лестницы.
– А они могут отказаться выплатить зарплату, раз я ухожу посреди недели без предупреждения?
– Могут ли они? У рассыльных нет своего профсоюза, так что они могут позволить себе что угодно. Но ты все равно требуй свое.
Геге посоветовал ему зайти в магазин к вечеру. Курт ходил явно притихший, зато Энглюнд был в воинственном настроении.
– Ну-ка, зайди, поговорим! – сказал он сердито и зашагал впереди Оке в склад. – Из-за чего вы, собственно, поругались тут утром?
– Я опоздал, и он пригрозил, что меня выгонят, – ответил Оке угрюмо.
– И ты так сразу и ушел?
– Да!
– Было бы умнее дождаться меня.
Энглюнд повысил голос так, чтобы было слышно в магазине:
– Здесь я решаю, кого увольнять, а кого нанимать. Если хочешь, можешь остаться.
Оке на секунду заколебался.
– Нет уж, лучше я уйду.
Энглюд пожал плечами, подошел к кассе и достал десятку.
– Получай с походом, – сказал он. – Я напишу отзыв, которого тебе не придется стыдиться. Жаль, что ты не поладил с Куртом…
* * *
Первым местом, куда обратился Оке в поисках работы, была булочная в Норрмальме. Там требовались два ловких юноши, которые могли бы развозить французские булочки на велосипедах. Оке решил, что тут представляется двойной шанс получить работу, и зашагал туда, преисполненный надежд.
Однако не он один рассуждал подобным образом. С открытием булочной желающие выстроились по одному, и очередь вытянулась вдоль всего тротуара. Каждый раз, как открывалась дверь, к сырому и холодному утреннему воздуху примешивался запах теплой печи и свежего хлеба.
– Если придется стоять долго, сэкономишь на завтраке, – сострил кто-то, пытаясь развеять мрачное настроение.
– Совсем как на призывном пункте в день мобилизации, – подхватил сосед Оке и спросил, нет ли у кого покурить. – Что-то с этой булочной не то, раз они ищут сразу двух рассыльных, – продолжал он. – Но попытка не пытка!
У него было крайне мало шансов на успех… Когда подошла его очередь, краснощекий булочник сразу же зашумел:
– Какого черта! Нам нужны рассыльные, а не пожилые холостяки… Следующий!
Оке несмело протянул свою рекомендацию могущественному булочнику, чей белый передник был испачкан в муке и жире не меньше, чем у его подчиненных.
– «Ушел по собственному желанию»! – прочитал булочник иронически. – Небось занесся! Таких нам не надо.
Оке спрятал свою рекомендацию, которую считал такой прекрасной, и зашагал вдоль нетерпеливо ожидающей очереди.
– Тебе тоже от ворот поворот? – спрашивали его с участливым любопытством и растущей надеждой.
– Да, я показался им слишком заносчивым! – ответил Оке, вызвав отдельные смешки.
Фирме, выполнявшей почтовые заказы, срочно требовался упаковщик стеклянных изделий. Контора размещалась во дворе старого дома на улице Бругатан. Оке решил попытать счастья. В тот самый момент, когда он пришел, заведующий кадрами вышел из здания, явно пораженный тем, что ряд желающих вытянулся до самой подворотни.
– Есть среди вас опытные упаковщики?
Руки дружно взлетели в воздух, словно в образцовом классе в день экзамена.
– Гм… А справки есть?
После этого вопроса лес рук заметно поредел, и шеф скомандовал, пряча улыбку:
– Остальные могут шагать домой!
Но шагать домой – это никак не устраивало Оке. Это значило бы дать хозяйке повод для расспросов, а он вовсе не считал нужным доводить до ее сведения, что остался без работы.
Погода стала налаживаться. Выглянуло солнце, осветив крыши и площади бледным дрожащим светом. Оке попытался подавить назойливую тревогу и заставить себя наслаждаться тем, что может в будничный день слоняться по городу просто так, без всяких дел.
Под вечер он пошел в кафе АБФ, надеясь встретить там кого-нибудь из безработных товарищей по ячейке. Он застал на «полатях» и Геге и Акселя.
– Ну как, устроился? – спросил Геге бодро.
– Нет. Похоже, весь город– набит рассыльными, ищущими работы, – сказал Оке упавшим голосом. – В прошлом году ничего подобного не было.
– Разве можно сдаваться после первого дня! А вообще-то тебе лучше искать место ученика на каком-нибудь заводе и постараться приобрести специальность, пока не поздно. Я по своему недомыслию оставался рассыльным в радиомагазине, пока не исполнилось восемнадцать. Потом начался кризис, хозяин прогорел, и нас всех уволили. С тех пор у меня ни разу не было постоянной работы.
Геге достал из кармана новенький кисет и тщательно набил трубку.
– Рождественский подарок от матери, – сообщил он. – Знает, что человеку нужно. Трубку гораздо дешевле курить, чем сигареты.
Он сделал несколько затяжек и скорчил недовольную гримасу.
– Хотя первое время, пока она не прокурена, во рту все время вкус горелого дерева!
Аксель попросил у него табачку и привычно скрутил папироску.
– Тебе еще неплохо, Геге. Ты ведь живешь дома, – сказал он.
Геге задумчиво потер подбородок:
– И мне не всегда сладко. Ходишь в магазин, помогаешь с уборкой и воображаешь, что ты приносишь пользу дома. Но порой чувствуешь, что живешь, собственно, паразитом за счет братьев и сестер и небольшой пенсии отца – он работал раньше машинистом. Иногда мне кажется – учше было, когда мы все ходили без работы и когда нас жило пятеро взрослых в одной комнате, не считая кухни. Под конец месяца мы кормились главным образом обрезками, которые я добывал в мясных лавках. Тогда хоть на меня смотрели чуть ли не как на кормильца семьи!
– Обрезки? – переспросил Аксель с интересом. – Смотри ты, я даже как-то не подумал об этом.
Оке сидел молча, обдумывая совет Геге. В самом деле, искать работы на заводе – это самое разумное.
Около Бергсюндстранда воду затянул тонкий сверкающий ледок, но у пристаней Лильехольмен она не замерзла и отливала тем же свинцово-серым цветом, что и батареи высоких газгольдеров на заводе угольной кислоты. Оке остановился возле будки мостового сторожа и долго рассматривал остров, прежде чем решился продолжить путь. В Норрмальме ему приходилось буквально разыскивать заводы; здесь же высился целый лес дымящих труб, тянулись один за другим закопченные кирпичные фасады и товарные склады из ржавой жести и досок со следами сурика.
В самом начале заводского района из земли торчала серая отполированная лысина скалы с венчиком из увядшей прошлогодней травы и жиденького кустарника. В голове у Оке вертелась песенка, которую он часто слышал в детстве:
Хотел собрать цветочки,
Сплести тебе венок,
Но в это время года
Цветов найти не мог.
Да-а, здесь вряд ли вообще что-нибудь может цвести. Со стороны гальванофабрики плыли едкие испарения, от которых першило в горле. Оке решил по ее унылому виду, что на это производство, должно быть, трудно найти рабочих; однако в воротах висело знакомое объявление: «РАБОЧИЕ НЕ ТРЕБУЮТСЯ».
Чуть подальше стояло серо-желтое здание, огражденное забором с неприветливой колючей проволокой поверху; железная створка ворот наглухо закрывала вход.
