Ознакомительная версия.
Маргарита выхватывает из зала родительские лица: довольные, благодарные, чем-то изумленные, в чем-то утвердившиеся. Арефьевы, Семеновы, Хомичи, Селезневы, Ткацкие… Она увидела всех, кроме, кроме… Маргарита нахмурилась. Родителей Анжелики Бельченко в зале не было. Странно. Вот уж кто должен гордиться своей умницей-красавицей дочерью и с радостью посещать все важные для ребенка события. Женщина перевела взгляд на сцену. Володя Крылов слушает аплодисменты зрителей с отцовским снисходительным выражением на лице. Юля Дерзун сияет и даже не отстраняется, когда Крылов наклоняется и начинает шептать ей в ухо что-то известное только им двоим. Она даже игриво хихикает. Что это? Лед тронулся? Было бы неплохо. Юля вполне способна вернуть Крылова с небес на землю и хотя бы попытаться сделать из него человека. У Анюты Селивановой, как и у ее мамы, глаза на мокром месте, Даша Хомич старательно делает вид, что ее происходящее абсолютно не волнует. Но у нее не получается: щеки горят возбужденным румянцем, а губы то и дело растягиваются в непроизвольной улыбке. Маргарита улыбается, наблюдая за этой борьбой, в голове мелькает: «Какие же они все разные в проявлении чувств. И какие все одинаковые в самих этих чувствах». Даже Егор Шлыков, который стоит в самом центре, не сдерживает восторга. Вдохновенно кланяется и продолжает заводить зал: приглашает публику аплодировать снова и снова, показывает руками на своих одноклассников, словно он народный артист, призывающий зрителей оценить не только его признанное мастерство, но и игру коллег по актерскому цеху. Что ж, такое поведение отчасти справедливо. Егор талантлив, а таланту позволено многое. Ему больше нечего стесняться, не о чем переживать и не надо никому ничего доказывать. Его приняли и учителя, и одноклассники. Да и о каком неприятии теперь может идти речь, если рядом с ним такая девушка, как Анжелика?
Маргарита едва успела подумать об этом, как смутная тревога, посетившая ее несколько минут назад, приобрела явные очертания и выраженный смысл: Анжелики Бельченко на сцене не было.
В общем, и не могло быть. Девушку рвало за кулисами. Малоприятная картина предстала перед глазами Маргариты во всей красе, как только она поторопилась заглянуть за сцену. Анжелика сидела на полу и, зажав рот руками, пыталась сдержать вновь и вновь подступающую тошноту. По ее красному лицу с полопавшимися сосудами беспрерывно катились слезы, роскошный костюм помещицы был помят и измазан. Маргарита бросилась к девушке:
– Тебе плохо? Почему ты не позвала никого? Вставай, вставай, слышишь? Давай-давай, обопрись на меня. Ну же! Молодец! Теперь нагибайся, разожми рот! Пускай все выйдет.
Через две минуты совершенно обессиленная и дрожащая девушка, прислонившись к Маргарите, прошептала:
– Кажется, все.
– Легче тебе? Вот и хорошо. Вот и славно. Пойдем в класс, пойдем. – Учитель осторожно повела Анжелику к запасному выходу, все время успокаивая продолжающую плакать ученицу: – Не реви! Не реви, Анжелика! Ну, переволновалась. С кем не бывает? Тем более у тебя такая роль ответственная. Но ты ведь справилась просто чудесно. Знаешь, так часто бывает, когда человек держится великолепно и не дает волнению вырваться наружу, а потом расслабляется, и организм сам ищет способы избавиться от накопившегося в нем напряжения. Так что то, что случилось, это вполне закономерно и совсем не страшно. – Они уже дошли до кабинета, и Маргарита усадила девушку на стул. Анжелика, молчавшая всю дорогу, вдруг неожиданно откликнулась:
– Да, это закономерно, только очень-очень страшно.
– Не говори ерунды. Давай я сейчас позвоню твоим родителям, и тебя заберут.
– Не надо! – Испуг девушки был таким очевидным, что опыт Маргариты тут же зазвенел тревожным молоточком: «Что-то тут не так». Молоточек тут же попыталась усмирить сама Анжелика: – У меня мама по любому поводу врача вызывает. Переживает страшно. Незачем ее волновать. – Маргарита предпочла согласиться с предлагаемыми доводами:
– Как скажешь. Тогда дождемся Егора, и он тебя проводит.
Из глаз девушки снова побежали слезы, она поднялась из-за парты как-то тяжело и коряво, как встают обычно женщины, угнетенные грузом собственной тяжелой судьбы. Она направилась к выходу и произнесла не оглядываясь:
– Спасибо. Спасибо, Маргарита Семеновна. Не беспокойтесь. Я сама справлюсь, мне уже лучше.
В возрасте Маргариты редко кто отличается особым проворством, но теперь ей пришлось приложить все усилия, чтобы оказаться перед дверью раньше ученицы. Удалось. Ключ в замке. Дверь закрыта. На лице Анжелики растерянность, на Маргаритином – решимость:
– Рассказывай, что случилось.
Ответом послужило молчание.
– Почему Егор не должен тебя провожать и с каких пор тошнота – это страшное горе?
Анжелика потупилась и тяжело вздохнула, но рта по-прежнему не раскрыла. Маргарита взяла девушку за подбородок и заглянула в ее глубоко несчастные глаза, спросила осторожно:
– Это то, о чем я думаю?
Анжелика безмолвно кивнула.
– Сколько?
Едва слышный шепот:
– Восемь недель. – И потом еще тише: – Я надеялась, само как-то…
– Само как-то что?
– Ну, не приживется, – с каким-то отчаянием выпалила Анжелика и вдруг схватила учителя за руку, сказала уже совсем другим, громким и почти требовательным тоном:
– Маргарита Семеновна, одолжите мне денег, пожалуйста!
– Зачем? – Маргарита так растерялась от этого неожиданного напора, что на мгновение действительно потеряла ясность мысли, но Анжелика быстро вернула ей понимание ситуации:
– На аборт.
– Анжелика, девочка, такие вещи так не решаются. Надо подумать, посоветоваться.
– С кем? – На лице девушки заиграла совершенно несвойственная ей злая ухмылка, мгновенно сделавшая ее прекрасное лицо злым и некрасивым.
– С родителями. С Егором, в конце концов.
– С Егором уже посоветовалась. Как раз перед спектаклем. – Анжелика процедила слова, будто выплевывая каждое.
– И что он сказал? – Маргарита спросила для проформы. Судя по поведению Анжелики, ничего хорошего молодой человек ей не сказал. Так и есть. Анжелика говорит холодно и отстраненно, будто вместе с рвотой из нее вышли все чувства, что она испытывала к юноше еще несколько часов назад:
– Что мои проблемы его не касаются.
– И ты так изумительно отыграла спектакль? – Это потрясающее умение Анжелики все исполнять на пятерку не могло не восхитить. Во время действия Маргарита при всей своей опытности даже и предположить не могла, что девушка чем-то подавлена или расстроена. – Какая же ты сильная, Анжелика! Потрясающе сильная. Ты со всем можешь справиться. И с этим тоже справишься. Мы справимся. – Маргарита обняла девушку и прижала к себе. Анжелика не сопротивлялась. Наоборот, она спрятала свою голову куда-то под мышку Маргарите и снова залилась слезами.
В голове Маргариты роились странные мысли. С одной стороны, она думала о том, что с такими девушками, как Анжелика, не должны случаться подобные вещи. Она же отличница до мозга костей. У нее все должно быть по негласно установленным правилам, а не по воле случая. Золотая медаль, престижный вуз, красный диплом, счастливое замужество, крепкая семья, желанный ребенок. И непременно в таком порядке. И обязательная убежденность в том, что перемена мест слагаемых абсолютно, категорически невозможна. Не должно такого случаться. А случается. И случается именно с такими: с честными, чистыми, правильными. И для чего же? Неужели для того, чтобы они сделали аборт и запятнали себя хоть в чем-нибудь? Бред какой-то. А еще Маргарита думала о Егоре. Не о Шлыкове. Этот больше не занимал ее мысли. Она снова ошиблась. Он совсем не походил на того, другого. Тот Егор был настоящим. А этот так, пустышка. Обертка красивая, а внутри шелуха.
– Бедная девочка, – сказала Маргарита и погладила Анжелику по голове. На этом она решила покончить с сочувствием и раскисанием. Плакать можно долго, но зачем? – Знаешь, ситуация, конечно, очень неприятная, но, с другой стороны, довольно житейская. Не спрашивай: «Почему я?» Или «Зачем мне все это?» Лучше постарайся ответить на вопрос, для чего тебе посланы все эти испытания. – Анжелика высунулась из-под мышки и смотрела на Маргариту с нескрываемым недоверием. – Поверь моему опыту. Я знаю, что говорю.
– И для чего же мне этот подарок? – Вызов и скепсис девушку не украшали, но момент для упреков в грубости был явно неподходящим. Маргарита пропустила язвительный тон мимо ушей и продолжала как ни в чем не бывало:
– Возможно, для того чтобы ты родила великого человека. Я уверена: такая девушка, как ты, может многому научить малыша и сделает из него прекрасного человека.
Ознакомительная версия.
