— Нам тоже пришлось нелегко, — возразила Эмили, чувствуя, как краска заливает щеки. — Почти каждая женщина в этой деревне потеряла мужа или сына. Я потеряла любимого мужчину и ношу ребенка, которого он никогда не увидит. У меня нет никого и ничего. Это мало похоже на клубнику со сливками.
— Простите. — Впервые он посмотрел на нее понимающе. — Я был груб.
— Все мы через что-то прошли. — От его взгляда ей было неуютно. — Пожалуйста, зайдите к бабушке. Она думает, что потеряла мужа, сына и внука. Встреча с вами очень ее обрадует. Ей одиноко. И она, наверное, все эти годы страдала оттого, что отправила вас на смерть.
— Вы в этом так уверены? — мрачно спросил он.
— Да. Я верю, что она изменилась. При первой нашей встрече она была холодна и высокомерна, но ко мне оказалась очень добра. Мне она нравится.
Джастин стоял неподвижно, как статуя, положив руки на забор и глядя на дом. Эмили чувствовала, что в душе его идет борьба. Он хотел домой, но боялся, что его там не примут.
— Ладно, что я теряю? — спросил он наконец. — Полагаю, сообщить ей, что я жив, будет правильно. Но я не надеюсь на многое… — И он перебрался через забор. — И что же вы здесь делаете? — спросил он, когда они шли по дорожке. — Она дала объявление о поиске компаньонки?
— Нет. Я приехала сюда как член Женской земледельческой армии, помочь с садом. Потом, когда… — она хотела сказать «человек, за которого я собиралась замуж», но не смогла этого сделать, — когда человек, которого я любила, погиб, мне нужно было убежище. Место, где я могла бы научиться жить с ребенком, но без мужа. Ваша бабушка приняла меня, и я стараюсь ей помогать.
— Могу я узнать ваше имя?
— Я… — Она замялась. — Миссис Керр. — И сразу же пожалела, что солгала такому высокомерному и одновременно уязвимому человеку, как Джастин Чарльтон.
— Уверен, что вдовой быть нелегко.
— Большинство женщин в этой деревне вдовы.
— Неужели?
— Домой пока вернулись трое. Работники с фермы. Мистер Сопер погиб.
— Неужели? Старый Сопер? Он был крепок, как топор. И Бен Лейси?
— Он жив, но его не выписывают из госпиталя.
— Господи. И как Нелл с пабом справляется?
— Одна из моих подруг помогает ей. А вторая учится ковать.
— Вы прямо как ангелы. — В его голосе было что-то похожее на сарказм.
— Мы все пытаемся делать что можем, — сердито ответила она. — Все мы пострадали, а вместе легче.
— Извините. Я уверен, что вы прекрасно работаете. Любого человека, который выдержит мою бабку в течение пары недель, стоит причислить к лику святых.
— Она очень добра, — ответила Эмили, — и она тоже страдает. Она уверена, что потеряла всех. Вы обрадуете ее.
— Посмотрим… — Он хмурился. — Но я дам ей шанс. Хотелось бы взглянуть на старый дом и свою комнату. — В его голосе слышалась тоска.
Эмили решила, что леди Чарльтон обязательно его примет. Кто бы этого не сделал? Он так страдал. Так нуждался в семье.
Они дошли до дома, и Эмили открыла дверь. Джастин остановился.
— Я посмотрю, не в гостиной ли она, — сказала Эмили. — Подготовить ее?
— Пожалуй, это не помешает. — Он прошел в дом вслед за ней. — А тут ничего не изменилось.
— Многое изменилось, вы увидите. Тут остались только миссис Трелони и две служанки. Почти все комнаты закрыты, мебель в чехлах. Топят только в гостиной. Уголь выдают по талонам, как и все остальное, но теперь должно стать полегче. Подождите здесь.
Эмили сделала всего несколько шагов, когда из-за угла показалась Этель. Она увидела Джастина и закричала:
— Призрак! Миссис Трелони! Я видела призрака!
— Что за отвратительный шум? — Леди Чарльтон появилась в дверях гостиной.
— Это Этель. Боюсь, она… — попыталась объяснить Эмили, но леди Чарльтон заметила Джастина и застыла, как будто превратившись в камень.
— Это невероятно. Это в самом деле ты?
— Привет, бабуля. Блудный сын вернулся.
— Но это невозможно, — прижала она руку к сердцу, — мы думали…
— Обопритесь на меня! — Эмили бросилась вперед, испугавшись, что старуха лишится чувств.
— Я в порядке, Эмили, не суетитесь. — Леди Чарльтон отвела ее руку. — Просто я не могу поверить своим глазам… — Она смотрела на внука.
— Может быть, ты пригласишь меня в дом? Или угостишь кофе? Я шел сюда от главной дороги, а на улице холодно.
Леди Чарльтон резко кивнула:
— Эмили, дорогая, передайте миссис Трелони, что…
Продолжать ей не пришлось. Миссис Трелони и Этель вылезли из кухни и стояли, открыв рты и цепляясь друг за друга.
— Не стойте тут, — велела леди Чарльтон, — подайте кофе. Мистеру Джастину нужно согреться.
На этот раз она взяла Эмили под руку и позволила усадить себя в любимое кресло. Джастин мешкал, оглядываясь.
— Мне снилась эта комната.
— Где ты был? Что произошло? Почему мы о тебе не знали? — резко спросила она.
— Он был в лагере для военнопленных, леди Чарльтон, — пояснила Эмили.
— Вот как? — осведомилась она ледяным тоном. — Ты сдался?
— Ты правда так думаешь? — тихо спросил он.
— Ты ясно дал понять, что не желаешь сражаться.
— Нет, я не сдался. Наш взвод брал высоту в штыковой атаке, а против нас были танки и пушки. Это было самоубийство. Людей вокруг меня разрывало на куски.
— И как же ты выжил? — В ее голосе снова скользнуло подозрение.
— Я обогнал всех и оказался среди немцев. На меня бросился солдат со штыком, рядом с нами разорвался снаряд, и очнулся я уже в лагере.
— Почему мы ничего не слышали о тебе все это время?
Он все еще стоял — как пленник на допросе. Эмили хотелось вступиться за него, велеть старой леди прекратить расспросы и обнять внука.
— Я был ранен в голову и страдал от амнезии, не мог вспомнить, кто я и откуда. Мой жетон пропал. Меня хотели расстрелять, но им пришлось поспешно передислоцироваться, и меня отправили в лагерь. Память постепенно вернулась ко мне, я сказал им свое имя, но не смог вспомнить личный номер. Я назвал полк, но, вероятно, они не стали обо мне сообщать.
— Интересная история… — Леди Чарльтон хмурилась.
— Ты мне не веришь?
— Ты всегда любил сочинять. — Она пожала плечами. — В детстве ты придумывал чудесные сказки, чтобы избежать наказания.
— И что же, по-твоему, со мной случилось, раз меня не было два года?
— Честно говоря, я считала, что ты дезертировал. Твое тело не нашли, и я решила, что ты сумел ускользнуть и затерялся во Франции. Ты хорошо говоришь по-французски.
— Если ты такого обо мне мнения, — горько сказал он, — говорить больше не о чем. Я знал, что возвращаться сюда будет ошибкой. — Он повернулся к двери.
— Подожди. Теперь этот дом принадлежит тебе. Ты унаследовал титул виконта Чарльтона и имеешь право остаться здесь.
Джастин покачал головой.
— Виконт Чарльтон? Какая глупость. И как я могу остаться в доме, где меня не хотят видеть? Прощай, бабушка. Не бойся, я не выгоню тебя из дома. Лучше я уйду к людям, для которых моя жизнь имеет значение. — Он вышел уз комнаты.
Эмили, следившая за драмой, в ужасе посмотрела на пожилую даму.
— Не отпускайте его! — воскликнула она. — Скажите что-нибудь!
Она побежала вслед за ним и схватила за рукав у самой двери.
— Не уходите, пожалуйста, она не имела этого в виду!
— Разумеется, именно это она и имела в виду. Она не изменилась ни на йоту. Они с отцом с радостью отправили меня на смерть, а теперь она совсем не рада моему воскрешению.
— Но это ваш дом!
— Очевидно, что нет.
— Но вы же его унаследовали.
Он прожег ее взглядом.
— Я не собираюсь выгонять ее из дому и ни за что не стану жить с ней под одной крышей.
— Куда вы пойдете? Что будете делать?
— Я все равно не собирался сюда возвращаться. Я живу в Лондоне с несколькими приятелями. Буду писать. О войне. Расскажу людям, что это такое. — Он улыбнулся. — Не стоит вам тут оставаться. Вы слишком хороши для нее. Слишком добры. Рано или поздно она вас подавит. — Джастин сбежал по ступенькам и пошел по дорожке.
