– Сколько…
Как помнит внимательный читатель, наш герой хотел за останки спичечницы пять тысяч долларов.
Но тут он цену объявлять не стал…
Как-то уж слишком бурчал Матвеич, как-то непривычно топорщились усы, как-то пальцы, держащие фурнитуру, сжимались слишком усердно, хотя и бережно…
В общем, видно было, что тот завелся…
И цену выдаст сам, куда ему деваться…
Как помнит опять же внимательный читатель, деньги Прохорову особенно были не нужны. Но сам момент торговли, придумывание правильной цены (тут, как стало понятно, он был лох, а цена должна была быть такая, чтобы и ему хватило и Матвеичу досталось), репутация среди своих…
– Ты предмет видишь, – медленно сказал Слава, – и лучше меня знаешь, сколько такой может стоить…
– Больше восьми не дам… – не выдержал Матвеич. – И не проси, где я такой кирпич достану?
Но Прохоров хорошо видел, что старый приятель либо уже знает, где взять такой кирпич, либо придумал, чем его заменить…
– Ну, ты наглец… – задумчиво сказал он.
– А сам кирпич, – завопил Матвеич, – а работа, а атрибуция? Это же все денег стоит, а я вообще хотел, – вдруг как-то беззащитно сказал он, – себе такую вещь оставить, никогда раньше не встречал…
И Прохоров не стал его дальше казнить:
– Двенадцать… – сказал он.
Имея в виду, конечно, десять.
– Десять… – взмолился Матвеич.
– И гут с тебя…
Этот «гут» пришел к Прохорову от одного немецкого дилера.
Тот рассказывал, что его соотечественники (сам он был харьковский еврей, но жил в Германии уже больше двадцати лет), если один другому оказывает услугу, за которую нельзя заплатить, всегда говорят: «С тебя гут». И это означало, что тот, кому это сказано, тоже обязан сделать что-то для говорившего. Что-то нужное, но не имеющее денежного эквивалента.
Например, встретить ночью на вокзале и помочь погрузить что-то тяжелое и дорогое, а потом довезти до дома. Не по тарифу же грузчиков и таксистов платить приятелю за такую помощь…
Понимаю, что для Германии, где все нужное, тяжелое и ценное не возят на себе, а поручают специальным фирмам, пример странный, но ничего другого в голову как-то не приходит, уж извините…
– И гут с меня… – обреченно сказал Матвеич и пошел в соседнюю комнату за деньгами.
Следующим по плану был Упырь…
И пока они добирались до него, Прохоров занимался все тем же делом, что и весь этот день.
Вам кажется, что он думал, как отмазаться от Гороха?
Ничуть не бывало – он сжимал зубы и кусал собственный язык, чтобы не завыть от той боли, которую причиняла ему утрата Надежды.
Упырь, внимательно рассматривая Прохорова, провел его в комнату.
На столе, среди многочисленных книг и бумажек, лежал какой-то мешочек, похожий на кисет.
Они сели. Предложить нашему герою кофе или чаю Упырю даже в голову не пришло. Возможно, впрочем, что он сам дома пил только воду, Прохоров об этом никогда не задумывался.
– Чего ты меня так разглядываешь? – спросил наш герой, опять поймав внимательный взгляд старого приятеля. – Борода до колен выросла или ширинку забыл застегнуть?
– Пытаюсь понять, с чего ты так спешил всего-то пару дней назад, – объяснил Упырь, – а сейчас все отменил… Таможня не пускает, слишком много государственных секретов знаешь?
– Вроде того… – ответил Слава. – Известно мне, откуда взялась русская идея, а это большая тайна, которую никому знать не след…
– И откуда же? Ты ведь про православие, самодержавие, народность? Так все знают, что это Уваров придумал…
– Ничуть не бывало… – отмахнулся Прохоров. – Лозунг этот – вольный перевод главного лозунга средневековой Испании, провозглашенного в 1483 году основателем и первым главой инквизиции в той же Испании Томасом Торквемадой, который звучал так: «Народ, империя, религия». Похоже, правда?
– Гонишь…
– Бля буду вечно…
Упырь тоже давно жил в этой стране и тоже на обочине, поэтому блатную феню мог и понимать и использовать по назначению.
– Да, с таким знанием тебя выпускать нельзя… – вздохнул он.
– Короче, зачем звал?
– Есть предложение, – смущенно сказал Упырь, – немного подправить условия нашего соглашения…
Слава молчал, ждал продолжения.
Отмена все-таки?
– Не будет ли тебе удобней, – замямлил Упырь, – если я не всю сумму разом отдам, буду по частям выплачивать? Раз ты остался, – он попробовал улыбнуться, – а мне так легче будет рассчитаться…
– А какая разница? – не понял Слава.
– Мне легче так…
– А мне?
– Я не знаю, может, ты всю сумму ждешь, – залопотал Упырь, – чтобы купить себе иномарку дорогую или дачу в Барвихе, а так деньги, когда размазаны – уплывают и не заметишь…
– Да, нет… – честно сказал Прохоров, – мне в этой ситуации все равно… И чтоб ты знал, на дачу в Барвихе и всей суммы не хватит, не то, что половины…
– Да и хрен с ней, с дачей… – Упырь махнул рукой, – спасибо тебе…
– Не за что…
Прохоров встал, похоже, аудиенция была закончена, а ему уже хотелось есть и он прикидывал, куда ехать обедать.
Но Упырь сидел, с места не вставал, а открывал и закрывал рот, как будто хотел еще что-то сказать, но никак не решался.
Наш герой подождал несколько секунд, потом ему это надоело и он направился к выходу.
– Будь здоров, пишите письма… – сказал он уже от дверей.
– Подожди, – раздалось ему в спину, – есть еще дело к тебе… Вернись, пожалуйста, и сядь, я так на ходу не могу…
Слава удивленно посмотрел на Упыря и, вернувшись к столу, присел на краешек стула…
– В общем, смотри… – старого коллекционера колбасило не по-детски. – Ты себя в этой ситуации повел как человек…
– В смысле? – не понял Прохоров.
– Ну, ты мог меня душить, как хотел… – начал объяснять Упырь. – Ты же знаешь, что это для меня – Володина коллекция…
И замолчал.
Слава уже более-менее понимал, к чему клонит его визави, но подталкивать старика к похвале самому себе было бы весьма неприлично, и он тоже молчал, ждал продолжения.
– Не перебивай меня… – сказал вдруг Упырь, хотя никто его и не пытался перебивать. – Ты на все мои условия пошел и с предложениями согласился… И когда я тебе на выбор две ситуации предоставил, ты, как знал, выбрал ту, где мне полегче выбраться было…
– А в чем трудности? – тут Слава реально не знал ответа.
– Понимаешь, – оживился Упырь, эта тема для него была более привычной и знакомой, чем всякие дифирамбы и комплименты, – мне, чтобы тебе те книги отдать, пришлось бы всю коллекцию свою заложить…
– Это кто у нас такой добрый? – возмутился Прохоров. – Есть люди, которые тебе не доверяют?
– Не… – возразил старик, как будто такое доверие в их мире было само собой разумеющемся. – Мне все доверяют, но представь себе, что я вышел из дома и на голову упал кирпич? Кто будет деньги отдавать? То-то и оно…
– Да вроде верно то, что ты говоришь… – сдал назад наш герой, – но все равно как-то подловато…
– Короче, – Упырь даже покраснел от смущения, – я решил тебе за твои заслуги кое-что подарить…
– Может, не надо? – устало спросил Прохоров.
Ему уже довольно давно надоела вся эта комедия, и, несмотря на искренность Упыря, ситуация казалась невыносимо театральной.
К тому же есть хотелось нестерпимо.
– У нас в семье, – опять начал свою бодягу Упырь, – есть одна реликвия. Ее передают по наследству уже третьему поколению, но у меня детей нет, так что я решил отдать ее тебе…
– Но я же не из вашей семьи… – попытался воспротивиться наш герой. – Семейная реликвия не может быть передана постороннему…
На хрена ему, в самом деле, чужие бебихи?
Но Упырь уже не слушал, он тожественно стоял, теребя в руках то, что Слава поначалу принял за кисет.
«Заполучите неприятность… – подумал Прохоров, – не отвертишься… Придется принять кусок чьей-то жизни…»
Он не верил в то, что вещь может нести на себе чью-то карму. Не верил не только потому, что был православным человеком, но и просто по профессии. Не может антиквар, через руки которого проходят сотни и даже тысячи вещей, верить этой ахинее, иначе получалось бы, что он везет на себе ауру всей уймы бывших хозяев. А он точно знал, что все дерьмо в его жизни – собственное.
Но сейчас впервые была ситуация, когда он не покупал вещь, а ее ему дарили. К тому же с предисловием о реликвии, чего прежде тоже не случалось…
Поэтому он не очень понимал, как себя вести в подобной обстановке, было ли в ней что-то, чего следовало бояться.
Скорей всего – нет…
Поэтому он просто встал и терпеливо ждал продолжения.
И оно последовало:
Упырь сунул руку в «кисет», достал оттуда что-то, протянул Прохорову и раскрыл пальцы.
А на огромной корявой ладони лежала бабочка работы фирмы Фаберже, которую Слава, несколько дней, а также ровно сто лет назад подарил своей Наде…
Господи, но в каком виде…
